Лицо Гринвуда было бесстрастным. — Что будете пить?
— Пиво.
Гринвуд налил пива и поставил стакан перед Томом. — У нас маленький город, а слухи ползут быстро. Карпентера убили. Народ начал спрашивать, кто от этого выгадал, и ваше имя всплыло первым. Карпентера любили. У него до этого не было никаких неприятностей. Вы приезжаете в город, работаете в его кузнице, и вдруг он умирает. Вы находите его тело, но конюшня, где его убили, сгорает, а с ней — все улики. — Гринвуд взглянул на Шанаги. — Вы что-нибудь ели?
— Нет… и я голоден.
— У меня здесь почти ничего нет, но могу угостить вас миской чили с сухарями. — Он наложил еду в миску. — Много лет назад я жил в Тусоне. Все, что можно было получить в те дни, — это чили, чили с бобами или мясом. Можно подумать, что мне это надоело до смерти — ан нет.
Гринвуд поставил на стойку миску с дымящимся чили и миску с сухарями. — Хотите знать, что я думаю? Я не верю, что вы убили Карпентера. Я знаю, что вы ему нравились, и, по-моему, он вам тоже.
— Мы много разговаривали. Мне он действительно нравился.
Гринвуд закурил сигару. — У вас есть враги, и если я вас стану кормить, они станут моими врагами.
— Я буду держаться подальше.
— Не надо. — Гринвуд задумчиво попыхтел сигарой. — В данном случае ваши враги должны стать моими врагами. Я имею в виду не тех, кто ошибается, а настоящих врагов. — Гринвуд взял со стойки стакан с пивом и долил его. Это отчасти и мои деньги, что приедут на поезде.
— Сколько ваших?
— Много. Там моих сто пятьдесят тысяч. У других городских бизнесменов — еще тысяч пятьдесят. Немного денег Карпентера, немного Холструма.
— Не понимаю, почему вы вложили так много.
— Нам нужен скотоводческий бизнес, а я мог раздобыть больше наличных, чем остальные. Хорошие условия кредита. Поэтому я согласился взять на себя большую часть.
Шанаги задумчиво посмотрел на Гринвуда и продолжал есть. Он был голоден, а чили вкусное, очень вкусное. Однако его не покидало чувство, что он что-то пропустил, и ощущение неминуемой опасности.
— Гринвуд, — вдруг сказал Шанаги, — на вашем месте я закрыл бы лавочку и держался подальше от посторонних глаз. Мне кажется, подошла ваша очередь.
— Моя очередь?
— Вы только что признались, что большая часть денег — ваша. Приехавздесь, я нарушил планы бандитов. Не думаю, что они собирались кого-то убивать. Может, они не хотели… кроме Рига. Потом, когда появился я, они решили убрать и меня тоже. Ну, пока они этого не сделали, но попытаются. Теперь им пришло в голову, что легче выгнать меня из города. Мне негде есть, негде спать, они забрали мою лошадь. Бьюсь об заклад, что не смогу купить даже билет на поезд, хотя они будут рады видеть, что я уезжаю.
— Тогда в чем же дело?
— Кто-то здесь, в городе, замешан во всю эту историю. Вот что я вам скажу: у них все было продумано, но Риг почувствовал дурной запашок. Шанаги помолчал, потом спросил: — Чья была идея нанять Рига?
— Моя. Судья Макбейн поддержал меня, Карпентер тоже. Холструм вначале согласился, но потом начал беспокоиться, что этот страж порядка будет хуже прежнего. В конце концов он голосовал против.
— Карпентер — за?
— Да.
Шанаги доел чили и допил пиво. — Вам лучше спрятаться. Пока не могу вам сказать, где я буду, но из города им меня не выгнать. Найде где-нибудь коня…
— У меня их несколько. Выбирайте. И все, что вам нужно — там, в задней комнате. — Гринвуд нагнулся и достал из-под стойки ружье. — У меня есть вот эта штука, и если я вам нужен…
— Оставайтесь здесь. Мне может понадобиться помощь.
Шанаги помолчал, глядя на безлюдную улицу. Слишком безлюдную, и это его беспокоило. — Гринвуд, вы хорошо знаете миссис Карпентер?
Владелец салуна посмотрел на залитую солнцем улицу, где ветер разгонял пыль. — Не очень. — Он говорил неохотно, словно чевек, которому не нравится обсуждать женщин, по крайней мере, приличных женщин. — Она живет особняком. В гости много не ходит. Народ ее любит, но она очень сдержанная. Карпентер был другой. Он любил общество, любил разговаривать с людьми. Хотя он был серьезным человеком и знал, что ему надо от жизни. Иногда, — Гринвуд заколебался, — иногда мне казалось, что она думает, что слишком хороша для всех нас, включая Карпентера.
— А ее брат?
— Они очень близки. Много видятся, но он тоже не любит общаться с людьми. Время от времени он заходит ко мне, покупает бутылку. — Гринвуд сердито нахмурился. Хотя, если подумать, в последнее время он покупает больше. Иногда дае-три сразу.
— Начинает пить?
— Я никогда не видел его пьяным. Нет, не думаю.
— Как насчет других вещей? Продуктов, например?
Гринвуд пожал плечами. — Нет. Единственный, кто может знать об этом, Холструм.
— Интересно… Может, он покупал виски для кого-то другого, кто не хотел показываться в городе?
Шанаги встал. Гринвуд сполоснул виски и стакан, потом вытер руки о фартук. В маленьком салуне было прохладно и уютно. Шанаги посмотрел на улицу. Дома уже выглядели потрепанными и старыми. Солнце, ветер и песок сделали свое дело. В прериях города стареют очень быстро.
Ветер поднял пыль, понес ее, потом опустил. Лошадь, привязанная у коновязи, переступила с ноги на ногу и всхрапнула. Шанаги скучал по звуку кузнечного молота.
Карпентер был хорошим человеком. А теперь он мертв, и как раз в то время, когда старался помочь. Может быть это и есть причина его смерти? Может быть, он кому-то помешал?
Шанаги обеспокоенно, раздраженно пошевелился. Он занимался не своим делом. В конце концов, что же здесь происходит? Он вдруг вспомнил Нью Йорк и Моррисси. Там он по крайней мере знал, кто его враги. Теперь же все это казалось таким далеким!
Когда он приехал сюда, он не хотел никаких неприятностей. Едиственным его желанием было сесть на поезд и уехать. Он даже купил билет… он все еще может купить обратный билет, сделать это завтра же — если кто-то его предаст.
Неожиданно он уловил едва заметное движение впереди. Перед грузовой конторой, в самой густой тени под тентом стоял человек. В руках он держал винтовку.
Шанаги минуту-другую наблюдал за ним, его глаза медленно ощупывали каждый предмет, его мысли метались. Они приготовились. Они готовы убить его, воспользовавшись настроением честных горожан, убедив их, что именно он убил Карпентера.
Лезть в западню было не в его привычках. Шанаги оглянулся на Гринвуда. — Закройтесь, спрячьтесь и не пускайте никого, кроме меня. — Том с минуту помолчал. — Гринвуд, я начинаю понимать их игру. Вас выбрали жертвой с самого начала. То есть, может быть у них и были другие идеи, но им нужны ваши деньги. Я возму одну из ваших лошадей и выскользну из города. Поеду за помощью к Паттерсону.
Гринвуд переложил ружье из одной руки в другую, медленно кивнул. Хорошо, Шанаги, я сделаю, как вы сказали. Но ради Бога, возвращайтесь обратно. — Гринвуд положил ружье на стойку и вытер пот со лба. — Они не выпустят вас из города. Сейчас они наблюдают за моими лошадьми. Они могут подумать, что вы бежите, но захотят действовать наверняка.
Том Шанаги тоже так думал. Он смотрел на улицу6 пытаясь соединить в единое целое все, что знает. В городе должен быть кто-то… Кто?
Мысль, которая неоднократно приходила ему в голову, не имела смысла, однако все сходилось. По крайней мере отчасти. Если бы он знал, кто его враги, то мог бы планировать свои действия.
— Как насчет Холструма? — неожиданно спросил он.
Гринвуд пожпл плечами. — Он тоже потеряет. Но не представляю, чтобы он мог все это придумать.
— Некоторые из крупных, флегматичных людей чертовски хитры, — сказал Шанаги. — Не стоит из недооценивать. — Он смотрел на улицу и думал. У них оставалось не так много времени.
Том с горечью выругался. — Самое неприятное в том, что там, снаружи, есть хорошие, но ошибающиеся люди. Я не хочу убивать никого, кто этого не заслуживает. — Он оглянулся. — Гринвуд, та молодая женщина замешана в грабеже, и этот Джордж как его там — тоже. Но кто настроил город против меня? Это не они. Это должен быть местный. Это должен быть кто-то кого люди будут слушать.
— Кто же?
Шанаги повернулся и посмотрел на него. — Они будут слушать вас, Гринвуд.
Хозяин салуна пожал плечами. — Это не я. Как вы сказали, большая часть денег моя. Я потеряю все. Я разорюсь, если мы потеряем эти деньги, останусь без нитки.
— Судья?
— Он? Никогда в жизни! Он настоящий человек, честный человек. Если и есть кто-нибудь в городе… — Гринвуд помолчал. — Шанаги, эта молодая женщина, о которой вы рассказывали… Та, что встречалась с игроком. Вы, кажется, говорили, что она въезжает в город с южной стороны?
— Да, и это было то, о чем я хотел поговорить с Карпентером. Я уверен, что он узнал ее лошадь.
Гринвуд налил пива себе и Шанаги. Он положил руки на стойку и облизал губы. Потом неохотно сказал: — У Холструма там земля.
