К. ЛАРИНА: Кстати, Польша, мы не вспомнили, особое место занимает здесь Польша и поляки, и лично товарищ Ольбрыхский. Неожиданно его появление в этом фильме.
В. ХОТИНЕНКО: Ой, у нас принято… Вы понимаете, у нас кинематограф, я могу быть благодарен, например, за то, что Ольбрыхский, когда я был пацаном, был кумиром моим, просто кумиром. Фильмы с его участием я смотрел по 250 раз. Когда я учился в архитектурном, я купил точно такую дубленку, как была у него в фильме «Все на продажу». И мог ли я подумать тогда, что спустя много лет (мы как раз снимали сцену гонок вот этих в Праге) вдруг приходит вдруг кумир моей юности Данек Ольбрыхский. Замечательный совершенно человек. Совершенно замечательный. Это такое невероятное счастье – встретиться, да потом поработать…
К. ЛАРИНА: Он там сам говорит в фильме или его переозвучивали?
В. ХОТИНЕНКО: Его переозвучили.
К. ЛАРИНА: Он же по-русски говорит.
В. ХОТИНЕНКО: Он по-русски говорит вполне пристойно. Но там он еще и по-немецки у нас говорит много – а я был убежден, что он по-немецки говорит. Но, к сожалению, у нас просто не было времени, можно было его вызвать, повозиться, и он бы все сделал. Не дай бог, еще и обидится на нас за то, что мы его не вызвали, но, в общем, невозможно было.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте, я хотела бы вопрос задать…
К. ЛАРИНА: Давайте. Давайте, говорите.
СЛУШАТЕЛЬ: У меня такой вопрос. Я смотрю фильм, и мне очень нравится, все детали, атмосфера кажутся достоверными и вызывают доверие. Но вот момент: звучит музыка танго, и Мария Миронова с Балуевым танцуют, ну, в общем, не танго, а переминаются с ноги на ногу в духе сегодняшнего дня. Ну, это называется большой ляп, вы уж извините. Как можно допускать такое?
В. ХОТИНЕНКО: Ну, я объясню следующее. Во-первых, Балуев честно признается, что он танго танцевать не может. Это раз. Второе: дело в том, что танец танго только-только появился, и изощренно его, боюсь, не танцевали даже в Аргентине. Напомню, все танго тогда назывались аргентинскими. И запись, которая звучит у нас, это уникальная запись, одна из самых первых записей танго. Если бы полностью прослушать его, там объявления есть. Я прослушал, наверное, штук 50 вариантов танго, пока не наткнулся вот на этот с поразительным совершенно звучанием. Запись какого-то, я не знаю, там 1909 года. Поэтому это допустимо. Я понимаю желание зрителя. И замечание хорошее. И, наверное, если бы мы находились немножко в других условиях, не в телевизионных рамках, мы, наверное, пригласили бы хореографа, но не думаю, что…
К. ЛАРИНА: И был бы вставной номер – и все.
В. ХОТИНЕНКО: Да, да, да. Вот видишь. Поэтому я не считаю это ляпом. Не ляп, это совершенно точно.
К. ЛАРИНА: Если бы они вальс не умели танцевать, я бы удивилась.
В. ХОТИНЕНКО: Да, да, да. А танго только появилось. Думаю, мы даже чуть-чуть нарушаем. Его еще даже не очень в России вообще танцевали. В этом смысле может быть легкое историческое допущение. Но это не ляп, это сто процентов.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день. Меня Александр зовут. Я хотел бы выразить восхищение фильмом. Вы правы, отметив, что не снимают у нас фильмы про Первую мировую войну, и очень бы хотелось увидеть продолжение типа «Московской саги», что стало с героями. Как-то было бы забавно посмотреть, кого из них расстреляют.
М. АНТОНОВ: Владимир Иванович, но ведь вы придумали легенду для героев. У вас легенда эта чем-то заканчивается?
В. ХОТИНЕНКО: Я уже говорил и повторю еще раз: мы когда с героями работаем над характерами, мы пользуемся принципом, который в свое время использовал Хичкок. Он всегда наговаривал с актерами всю их биографию, все то, что за рамками сценария. То есть в каком магазине он покупает то-то и то-то, какой электричкой или поездом едет в Лондон, и так далее, и тому подобное. Сколько детей, какой незаконный. Он наговаривает, чтобы человек чувствовал свою историю. Естественно, я написал всю биографию до, и мы, естественно, наговаривали биографии какие-то после. Так или иначе, вот досмотрят до конца, я просто не буду выдавать всех секретов, там это все так или иначе чувствуется. Я не имею права говорить, чтобы не раскрывать карты, потому что все-таки еще шесть серий предстоит посмотреть, но у нас, в общем, там все эти мостики проброшены для каждого из основных персонажей, и догадаться даже можно.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Это Сергей беспокоит… А будет ли пересечение героев (вот Дальний Восток подвязали к фильму) с Колчаком или Красновым, которые воевали на Дальнем Востоке?
В. ХОТИНЕНКО: Ой, такой простой вопрос – и сложный. Я начинал ведь нашу передачу с того, что нельзя объять необъятное. Там столько материала! Потому что судьба любого из персонажей, например, Деникина, например, Корнилова, Каледина того же, который у нас там мелькает, да того же Брусилова, – каждый достоин такого вот сериала.
К. ЛАРИНА: Все кладбище Сен-Женевьев де Буа – это отдельный фильм про каждую могилу.
В. ХОТИНЕНКО: И десяти-то серий не очень хватит, чтобы про все рассказать. Поэтому, я еще раз повторяю, нам важно было заинтересовать этими персонажами людей, чтобы они как минимум, может быть, там открыли, где-нибудь прочитали в другом месте. Мы постарались на примере кого-то чуть-чуть их судьбу открыть. И для этого был выбран генерал Духонин в исполнении Димы Певцова. По-моему (не люблю вперед говорить, его еще не было), но, по-моему, просто потрясающе. Это трагическая фигура генерала Духонина, про которого тот же Деникин написал (он такой замечательный был персонаж сам по себе, этот Духонин): «Он остался бы истории неизвестен, если бы не его смерть». И когда я Диму приглашал, я сказал: «Дима, у тебя есть одна сцена – смерть». Поэтому все мы, конечно же, не смогли, это было просто даже не в наших силах и планах. Дай бог героев разрулить.
М. АНТОНОВ: В десятой серии точка стоит или многоточие? Там есть лазейка для продолжения?
В. ХОТИНЕНКО: Есть. Там вообще нет точки в этой теме, которая называется «Гибель империи». Это вообще открытая тема, скорее всего мы отпускаем и чувства, и сознание на свободу.
К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Владимир Хотиненко был наш сегодняшний гость.
2005 г.
Общество по-прежнему политизировано…
(Интервью В.И. Хотиненко для радио «Эхо Москвы». Ведущая К. Ларина)
К. ЛАРИНА: Добрый день… Наш сегодняшний гость получил главную телевизионную премию этого года, премию «ТЭФИ», за режиссуру, как лучший режиссер. Это Владимир Хотиненко. Здравствуйте, Володя.
В. ХОТИНЕНКО: Добрый день.
К. ЛАРИНА – Владимир Хотиненко, режиссер фильма «Гибель империи». Именно за это кино Владимир Иванович получил «ТЭФИ». Но он не один, по-хорошему, должна была присутствовать здесь вся творческая группа этого масштабного телевизионного проекта, который прошел в прошлом сезоне на Первом канале, вызвал очень сильный резонанс, много было споров по этому поводу…. Очень примечательно, что фильмы, которые сегодня выходят в лидеры (мы говорим о телевидении, телевизионные проекты), они все так или иначе обращены к историческому прошлому – давнему, недавнему, вчерашнему или позавчерашнему, но очень-очень живому сегодня… Что это за феномен такой, объясни мне, пожалуйста? Причем, прости, можно сказать про каждую, даже из тех, кто были номинированы в тройке, и «Дети Арбата», и «Штрафбат», который просто взорвал тут общество, как все это разделилось пополам. Ведь все крутится вокруг того, было или не было, так ли, сяк ли, как в этом споре, кто здесь победитель?
В. ХОТИНЕНКО: Если тебя интересует моя личная точка зрения, мне от этих споров… я к ним нормально отношусь, но, конечно, это печально. Хорошо бы, если бы и об этом поговорили, да еще немножечко об искусстве поговорили. Ты обратила, наверное, внимание – сейчас об искусстве говорят все реже и реже. Наверное, по многим причинам, я не буду в них вдаваться сейчас. Это болезнь общества, строго говоря, не до искусства. Общество еще по-прежнему политизировано. Тут важнее разобраться, кто прав, кто виноват. Но забывается одна простая вещь: это все происходит от уже падающей образованности, единственное, что позволю себе сказать. Это низкий образовательный ценз, поэтому политический спектр – он простой, он воспринимается с ходу, а культурный спектр – он сложный. А забывается главное: что по-настоящему в человека внедряется все, в том числе и идеи, в том числе и идеология и так далее только через проникновение внутреннее, только через художественные инструменты. Но, к сожалению, сейчас пользуются простыми – топор…
К. ЛАРИНА: Кайло.
В. ХОТИНЕНКО: Молоток, гвоздь, да, это опять же все современно. Конечно, печально. Ты думаешь, мне приятно сидеть на какой-нибудь дискуссии и слушать какие-то политические страсти?
К. ЛАРИНА: Ты же в это включаешься тоже.
В. ХОТИНЕНКО: Включаюсь, не сидеть же дураком.
К. ЛАРИНА: Тут я прекрасно понимаю, что режиссер Хотиненко лукавит, поскольку все-таки ты не картинки снимаешь красивые, правда же? Ты же туда вкладываешь какой-то смысл, с которым ты это начинаешь делать.
