Перед лицом этих трех опасностей надо было создать для общества идеологическую схему, которая бы зафиксировала роль и обязанности каждого его члена:
– Пусть воины сражаются, но не как угодно, не когда угодно и не с кем угодно. В это время начнутся установления «мира», которые поставят пределы военной деятельности и тем самым превратят воинов в некое сословие, которым они прежде не были.
– Пусть монахи молятся, а миряне не занимаются делами, находящимися в ведении церкви. Клирики благодаря запрету на брак образуют сословие, отдельное от прочих, не запятнанное неизгладимой скверной сексуальных сношений. Использование сакрального языка – латыни – все более изолирует их от масс народа, которые говорят на местных говорах и диалектах, понемногу унифицирующихся по регионам.
– Пусть, наконец, крестьяне трудятся в поте лица своего, ибо так угодно Богу. Их деятельность полезна, необходима. Почтенна, но имеет сугубо подчиненный характер.
I. В Англии: Эльфрик и Вульфстан
Такова схема, которую в Англии Этельреда II предлагает грамматик Эльфрик. Времена здесь беспокойные, ведь грабительские набеги датчан повторяются снова и снова.
Эти грабежи возобновились и обрели больший размах после долгого периода мира. Спасение теперь можно обрести лишь в Боге, который поможет людям, если они будут выполнять все свои обязанности. Вспоминая, что век назад король Альфред Великий уже выдвинул этот принцип: чтобы король хорошо выполнял свою роль, у него должны быть люди молитвы, войны и труда[427], Эльфрик в 995 г. в рассуждении после проповеди, посвященной Маккавеям – царям-воинам, которым тоже приходилось бороться с захватчиком, ставит вопрос: Qui sunt oratores, laboratores, bellatores (Кто такие молящиеся, трудящиеся, воюющие?)[428]? Он ставит его по-латыни, но отвечает на англосаксонском, тем не менее, сохраняя латинские названия всех трех функций. Потому ли, что эти путинские слова связаны с общественными реалиями, для которых не хватает обиходного языка? Мы бы с удовольствием приняли объяснение такого рода, которым далее попытаемся оправдать другой термин Эльфрика – miles. Но наличие этих отдельных латинских слов в англосаксонском тексте может отражать и тот факт, что трехчастное разделение христианского общества – учебная модель, ученое рассуждение, идеологическое построение, «ярлык» на общественной реальности, которая соответствует ей не полностью. Для нас здесь важно именно идеологическое содержание рассуждений.
Совершенно ясно: для священника-монаха Эльфрика в основе всего – laboratores. Это «те, кто своим трудом дает нам возможность выжить. Oratores – это те, кто ходатайствует за нас перед Богом; bellatores – это те, кто защищает наши города и охраняет нашу землю от войска захватчика».[429]
У каждого сословия своя функция, свои обязанности: земледелец должен работать, солдат – сражаться, служитель Бога – молиться за остальных и вести духовную битву с невидимыми врагами. А ведь последняя, и в этом кульминация рассуждения, важнее, чем битвы bellatores. Значит, монахи не должны оставлять службу Господу «ради мирских сражений, которые их никоим образом не касаются» – это было бы «прискорбно»[430]. И Эльфрик пространно развивает эту идею о превосходстве монахов: они подчиняются бенедиктинскому уставу, отрекаются от мира и, стало быть, должны подражать Петру, которому Иисус велел вложить меч в ножны, а также всем мученикам, которые предпочли умереть, чем запятнать себя участием в войне, предпочли потерять свою жизнь, чем загубить хоть малую пташку.
Здесь перечислены три функции, но оценка двух мирских, пусть даже они необходимы – особенно в беспокойные времена, когда жил Эльфрик, – почти не повышается. В сословие, которое интересует здесь нас, bellatores (куда входят все воины, включая неназванных milites), могут стремиться некоторые воинственные клирики, но, тем не менее, оно остается низшим по отношению к монахам – из-за земного характера его битв. Покинуть духовный бой ради земного, даже в те опасные времена, для монахов означало бы пасть, прогневить Бога.[431]
Некоторое время спустя, в 1003–1005 гг., Эльфрик пишет архиепископу Вульфстану, на этот раз на латыни – языке клириков, чтобы вновь отметить: монахам и клирикам следует воздерживаться от применения оружия. Его доказательство снова основывается на существовании в человеческом обществе трех групп. Он говорит: в церкви Божьей есть три ordines – laboratores, bellatores, oratores. Ordo laboratorum дает нам пищу. Ordo bellatorum должен защищать страну от вражеских вторжений. Ordo oratorum, куда входят как клирики, так и монахи с епископами, избран Богом, чтобы стать небесным воинством. Покинувший воинство Божье ради мирского был бы отступником.[432]
Значит, те, кто здесь называется здесь «молящимися», – это не только монахи, а все служители Бога, каков бы ни был их ранг. Все ведут духовную битву. Поэтому логично предположить, что и ordo bellatorum у Эльфрика включает как королей, так и князей, военачальников и их воинов. Слово miles опять не упоминается, но сравнение воинств позволяет предполагать, что эти milites есть. Эльфрик уточняет: клирик не может принадлежать к двум militiae.
В третьем же тексте Эльфрика, посвященном интересующей нас теме, слово miles появляется. Речь идет о комментарии, написанном ок. 1005 г. посаксонски с целью призвать светского князя, Элдермена Сигеверда, восстановить порядок в смятенном и «выбитом из колеи» мире. Возвращаясь к схеме Альфреда Великого, Эльфрик рассчитывает, что король соберет вокруг себя всех своих людей, но посословно, чтобы каждый выполнял назначенную ему функцию. Ибо королевский трон покоится на трех опорах. Нужно найти, какая из опор треснула, и починить ее. Одну из опор составляют laboratores, от которых требуется лишь содержать остальных. Вторая, опора oratores, состоит из тех, кто предстательствует перед Богом и ведет духовную битву. Что касается bellatores,– поставленных на сей раз последними, явно чтобы указать светскому князю его место, – это те, кто защищает наши города и нашу страну силой оружия от захватчика.[434]
Простое повторение предыдущего текста? Нет! Потому что, кроме уже упомянутой перестановки, Эльфрик вводит в него и оправдание миссии bellatores. Ради этого он цитирует знаменитый библейский текст, где апостол Павел призывает христиан подчиняться властям, установленным от Бога.
Вульгата выразила эту идею, используя особо интересные термины, которые мы здесь отметим: principes страшны не для добрых дел, а для злых. Тем, кто делает добро, незачем бояться властей (potestas).Но те, кто делает зло, должны бояться его, ибо «он не напрасно носит меч (gladium): он Божий слуга (minister), отмститель (vindex) в наказание делающему злое».[435]
Эльфрик дважды модифицирует этот текст. Он пишет по-латыни: non sine causa portat miles gladium (не без причины воин носит меч), вводя, таким образом, понятие, которого в библейском тексте нет. Павел имел в виду магистратов Римской империи. Эльфрик имеет в виду солдат, воинов, боевую силу prinapes, осуществляющих власть (potestas).И он переводит miles саксонским словом chint. A ведь первоначальный смысл слова chint очень скромен. Оно, прежде всего, означает молодого слугу. После Эльфрика так начнут называть любого молодого человека на военной службе; значение «конный воин», безо всякой социальной или юридической коннотации, это слово приобретет лишь при Вильгельме Завоевателе[436]. Вероятно даже, что во времена Эльфрика оно еще имело старинный смысл «слуга»[437]. Таким образом, Эльфрик непреднамеренно дает более высокую оценку воинам, вплоть до самых незначительных – вооруженных слуг: нося меч, они тем самым уподобляются властителям, роль которых – защищать страну. В таком случае под словом miles, латинским эквивалентом слова chint по Эльфрику, следует понимать уже не властителей, графов или даже шателенов, а войска, совокупность «воюющих». Все они призваны защищать страну. Все – Божьи «слуги». Если наше толкование верно, нам следует пойти дальше, чем это сделал Ж. Дюби, приравняв knights к milites некоторых регионов континента:
«Эльфрик не предписывает воинскую функцию одним князьям; он возлагает ее если не на всех бойцов, то, по крайней мере, на всех, кто имеет надежный доспех и столь же хорошо вооружен, как люди, которых на континенте уже в то время обычно называют „рыцарями“».[438]
