Кроме ведения переговоров с ландесдомерами Готланда Тымме Виттекоп имел поручение к городскому магистрату Висбю как члену Ганзы. Ревель сообщал последнему о своих делах на Готланде, объясняя, какие поручения выполняет его посол, и просил посодействовать ему. Особенно беспокоила Ревель предстоящая бессмысленная плата за Готский двор, который закрыт и никем из ганзейских купцов не используется. В связи с этим Ревель просил Висбю ходатайствовать перед властями Готланда о передаче Готского двора в Новгороде в полную собственность Ганзы. Однако эта попытка Ревеля раз и навсегда решить вопрос об аренде двора успеха не имела, и, как считал совет Висбю, Ревель напрасно обратился с этой просьбой к готландским ландесдомерам, поскольку они не намерены отказываться от традиционной платы за Готский двор.
Между тем Готланд предпринял меры, обязывающие Ревель и в будущем платить арендную плату за Готский двор. Поскольку Ревель неоднократно просил прислать ему копию грамоты об арендном договоре, то такая копия была наконец отправлена с послом Тымме Виттекопом. Ее текст гласил: «Пусть ведомо всем людям, которые это открытое письмо видят, слышат и читают, что мы, бургомистр и рат Ревеля, договорились от имени немецкого купечества на Готланде и за всю страну насчет Готского двора в Новгороде с домерами Готланда. Мы согласились и этим нашим открытым письмом подтверждаем свое согласие платить вышеназванным домерам на Готланде небольшую ренту за вышеназванный двор, а именно 5 рейнских гульденов за каждый год, и выплачивать каждые 5 лет постоянно безо всякой хитрости.
Таким образом вышеназванный двор должен быть в распоряжении купечества ганзейских городов все время за вышеупомянутую плату и никого другого на вечные времена. Для вящего подтверждения того, что эти вышеназванные статьи и пункты должны постоянно и неизменно соблюдаться, то мы, бургомистр и рат города Ревеля, подвесили печать нашего города к этому нашему открытому письму, которое дано и написано в нашем городе Ревеле в 1425 году от Р. X. в ближайшую среду после дня св. апостола Якова».
В отличие от предыдущих арендных договоров этот документ чрезвычайно краток по содержанию, а основной его смысл сводится к тому, что Готский двор передавался на вечные времена в распоряжение немецких купцов и Ревель был обязан платить Готланду ежегодно 5 рейнских гульденов «безо всякой хитрости».
При издании этого документа Г. Гильдебранд сопроводил его подробным комментарием, в котором обосновывалась неподлинность грамоты. Главный аргумент исследователя основан на сопоставлении арендного договора 1424 г. с текстом грамоты 1425 г., в которой не упоминался заключенный год назад договор на 20 лет и не объяснялись причины, по которым договор 1424 г. оказался недействительным. Кроме того, ссылки на договор 1424 г. (а не 1425 г.) содержатся в письмах 1447 г. и 1454 г., которые Готланд направлял в Ревель по поводу арендной платы.
Совершенно справедливо признавая грамоту 1425 г. подделкой, Гильдебранд вместе с тем считал, что в ней был заинтересован Ревель. Однако в действительности этот город, вынужденный многие годы платить ренту за Готский двор, стремился освободиться от этой обязанности, а не взваливать ее на себя «на вечные времена». Совершенно очевидно, что отказ Ревеля платить в дальнейшем ренту за Готский двор и вместе с тем неоднократно высказанное им требование прислать подтверждающий его обязательства документ послужили причиной для составления на Готланде поддельной грамоты от имени Ревеля, якобы бравшего на себя обязательства платить арендную плату за Готский двор.
Поскольку в самом Ревеле не нашлось документа об аренде Готского двора, что заставило его просить копию у Готланда, последний, вероятно, был застрахован от разоблачения. Судя по дальнейшей истории двора, Ревель, видимо, принял фальшивку за подлинный документ.
После возобновления новгородско-ганзейских отношений в 1514 г. и открытия ганзейской конторы в Новгороде Готский двор оставался в собственности Готланда, который продолжал получать за него арендную плату. Во время бушевавшего в 1541 г. на Торговой стороне пожара сгорели почти все городские постройки, в том числе и иноземные дворы. Очевидно, после этого пожара Готский двор больше не восстанавливался, так как с тех пор его название не встречается ни в одном документе. В лавочных и писцовых книгах по Новгороду, составленных в конце XVI в., о Готском дворе, называвшемся в последние годы его существования Немецким речным двором, не упоминается.
История Готского двора, запечатленная в многолетней переписке и постановлениях ганзейских и ливонских съездов, демонстрирует правовой подход к решению проблем. Вместе с тем, как можно было убедиться, не обходилось и без подлога документа со стороны Готланда и даже шантажа противника.
Ганзейская контора и ганзейское купечество в Новгороде
История ганзейской конторы в Новгороде, больше известной в источниках под названием «двор св. Петра», насчитывает несколько столетий и может быть разделена на отдельные этапы, объединяющие доганзейский и собственно ганзейский период в ее существовании. Выделение этапов в истории конторы непосредственным образом связано с политической и экономической историей стран балтийского региона, что в свою очередь влияло на смену руководителей конторы от Готланда до ливонских городов.
I этап — XII век. Торговля с Новгородом целиком находится в руках Готланда. Основание Готского двора.
II этап — XIII век (с основания в 1192 г. двора св. Петра до конца XIII в.). Ведущая роль в торговле и руководстве дворами переходит к немецкой купеческой общине, обосновавшейся в Висбю.
III этап — с конца XIII в. по 1361 г. Совместное руководство конторой Любеком и Висбю.
IV этап — с 1361 по 1392 г. Наряду с Любеком и Висбю в руководстве конторой активное участие принимают ливонские города.
V этап — 1392–1494 гг. Переход конторы в полное распоряжение ливонских городов. В 1442 г. официальная передача конторы ливонским городам.
VI этап — 1494–1514 гг. Перерыв в торговле с Новгородом. Контора закрыта.
VII этап — с 1514 г. до конца XVI в. Контора находится в ведении ливонских городов.
VIII этап — с 1603 г. до конца XVII в. Контора полностью подчинена Любеку.
Рассказывая о внешнем устройстве Готского и Немецкого дворов, приходится с сожалением констатировать почти полное отсутствие сведений об их микротопографии, количестве построек, их размещении на территории дворов. Некоторые данные об этом содержатся в скре и писцовых книгах по Новгороду, а также в материалах раскопок Готского двора.
Готский и Немецкий дворы (рис. 7: А, Б), расположенные внутри чуждого, а порой и враждебного им города, были окружены частоколами, причем более мощными, чем частоколы новгородских усадеб. Последние устраивались обычно из жердей диаметром 12–14 см, в редких случаях — 20–22 см. Частокол Готского двора, обнаруженный при раскопках, был устроен из бревен диаметром 40 см. Поддержание частоколов в порядке было одной из постоянных забот немецкого купечества во все время существования конторы. Частые пожары, случавшиеся в Новгороде, требовали всякий раз восстановления дворов, и в первую очередь их ограды. Нередко новгородские власти препятствовали устройству новых частоколов, требуя даров. При установке ограды вокруг иноземных дворов жители соседних с ними улиц — Михайловой у Готского двора и Ильиной у Немецкого — требовали, чтобы новые частоколы непременно ставились на старых местах и не занимали уличанской земли. Это правило впервые было записано в договоре 1269 г. Острый конфликт возник, например, в 1439 г. во время строительства частокола и новых ворот Готского двора, о чем уже упоминалось ранее. Тогда для установки столбов потребовалось подтесать на ширину ладони мостовую Михайловой улицы, что вызвало резкое возмущение ее жителей, призвавших для разрешения конфликта посадника и тысяцкого.
Сами новгородцы не раз нападали на иноземные дворы и разрушали частоколы. Это, в свою очередь, заставляло немецких купцов принимать необходимые меры. В частности, в договоре 1269 г. была специальная статья, предусматривавшая наказание за повреждение ворот и тына иноземных дворов. Однако со стороны новгородцев это постановление постоянно нарушалось; сохранилось немало жалоб немецких купцов о повреждениях частоколов в XIV—XV вв., нанесенных русскими. В 1371 г. вопрос об ограде дворов снова был включен в договорную грамоту Новгорода с ганзейским купечеством, где говорилось, что русские не должны вбивать брусьев в ограду.
В XV в., когда часто случались острые конфликты в новгородско-ганзейской торговле и немецкие купцы покидали свои дворы, новгородцы спешили занять их своими постройками. Во время урегулирования раздоров немецкие послы неоднократно требовали возвращения ганзейских дворов незастроенными.
