Вновь мы сталкиваемся с «вечным вопросом»: какой тип коры — океанический или континентальный — является первичным? Мы рассказывали о спорах, которые ведут геологи и океанографы, решая загадку происхождения Тихого океана. Гондвана и Индийский океан вызвали еще более жаркие дискуссии. «Фиксизм» и «мобилизм» — так называются два направления, которых придерживаются ученые, изучающие строение нашей планеты.
«Отцом мобилизма» принято считать замечательного немецкого ученого Альфреда Вегенера, геофизика, астронома, полярника, метеоролога. Однако почти за полвека до него сходные идеи высказывались русским исследователем Е. Ф. Быхановым. Правда, Вегенер, обладавший большей эрудицией и опиравшийся на более современные данные, сумел гораздо более аргументированно и подробно изложить гипотезу «мобилизма», в основе которой лежит идея «плавающих материков».
Книга Вегенера «Происхождение материков и океанов» (русский перевод ее появился в 1924 году) вызвала бурные отклики; дискуссия о «плавающих материках» не прекращается и поныне. Согласно Вегенеру, когда-то вся земная суша сконцентрировалась в единый материк — Пангею. Затем, под действием притяжения Луны и Солнца и бурных процессов, происходящих в недрах Земли, этот «первоматерик» разделился на два «праматерика» — в северном полушарии находилась Лазразия, включавшая в себя Европу, Северную Америку и большую часть Азии, а в южном — Гондвана, Стоит только взглянуть на географическую карту, чтобы убедиться, что «края» материков удивительно точно соответствуют друг другу, хотя их разделяют тысячи километров океанских просторов. Сходство имеется и в геологическом строении этих «краев».
Вот, например, Капские горы на западном берегу Африки. На восточном побережье Южной Америки имеются их «близнецы», горы Сьерра, которые сложены из тех же пород, имеют те же полезные ископаемые и порядок залегания слоев, что и Капские горы. Примеров подобных совпадений множество. «Это та же картина, какая получается, когда прикладываешь друг к другу до совпадения строчки двух разорванных частей газеты. Если строчки действительно совпадут, то ясно, больше ничего не остается, как предположить, что эти куски действительно составляют одно целое. Даже проверку на примере единственной строчки можно считать удовлетворительной, и тогда уже можно говорить о правильности заключения. Если же мы имеем n-е число строчек, то эта вероятность увеличивается в n раз», — писал Вегенер.
Конечно, во взглядах Вегенера было много ошибочного, ведь наука о Земле не обладала тогда теми точными приборами, какие имеются у геофизиков сейчас, да и строение океанического дна в те времена (гипотеза немецкого ученого сложилась в годы, предшествовавшие первой мировой войне) было практически неизвестно. Тем не менее многие современные ученые разделяют основную мысль Вегенера: материки движутся, они «плывут» по мантии, окутывающей ядро нашей планеты, а не только совершают колебательные движения вверх и вниз, подобно гигантским поплавкам. Однако как во времена Вегенера, так и ныне далеко не все ученые соглашаются с идеями «мобилистов».
Прежде всего, фиксисты категорически отвергают возможность «плавания» материков на огромные расстояния. «Можно высказать только глубокое изумление по поводу того, что подобная гипотеза, основанная на нарочито формальном подходе к крупным проблемам, на полном и последовательном игнорировании всех основных данных геотектоники и ничего, как мы уже говорили, не объясняющая из того, что необходимо объяснить в первую очередь, могла не только обсуждаться в научной литературе, но даже иметь значительный успех и привлечь в ряды своих сторонников весьма авторитетных исследователей. Эти ученые были, по-видимому, загипнотизированы смелостью замысла и блестящим литературным стилем Вегенера», — пишет известный советский геолог В. В. Белоусов.
Сходство очертаний материков, на которое указал Вегенер, может быть результатом чистой случайности, говорят фиксисты, тем более, что в не столь уж отдаленную эпоху эти очертания были совсем иными, о чем свидетельствует полоса прибрежного мелководья — шельф, окаймляющий континенты и острова, — которая в эпоху последнего оледенения находилась выше уровня моря и лишь с таянием льдов была залита водой. А что же касается сходства фауны, флоры и геологической структуры Австралии, Антарктики, Южной Америки, Африки и Индии, то ему может быть дано, по мнению фиксистов, более разумное объяснение: просто-напросто они были когда-то соединены участками суши, ныне ушедшими под воду.
«Непосредственная связь между некоторыми континентами, обеспечившая возможность обмена фауной и флорой, конечно, существовала, но вовсе не обязательно, чтобы она осуществлялась подплыванием одного материка к другому, — пишет Белоусов. — На месте Атлантического и Индийского океанов могли раньше существовать материки и мелкие моря. Такие «мосты» являются более вероятными, чем идея Вегенера».
Вегенер, мобилисты и современные неомобилисты представляют Гондвану как совокупность материков, находящихся в южном полушарии. Материки эти «разъехались» в разные стороны — и это было концом Гондваны. Фиксисты же полагают, что размеры южного «праматерика» были гораздо большими, ибо в состав Гондваны входили не только Южная Америка, Африка, Индостан, Австралия, Антарктика, Мадагаскар, Цейлон, но и часть Южной Атлантики, почти весь Индийский океан и даже южные части Тихого океана. «Разрушение и опускание в мезозое древнего Гондванского материка, — пишет Д. Г. Панов, — дало начало образованию западной части Индийского океана, южной части Атлантического океана, а может быть, в связи с этим находится и возникновение южных частей Тихого океана».[18]
Раскол Гондваны длился не год, не столетия и не тысячелетия, а миллионы лет. Участки суши опускались, покрывались водой и становились дном океана. На мелководьях вырастали колонии кораллов, которые принимались за свой незаметный, но титанический труд — и вот в Индийском, как и в Тихом океане, появились коралловые атоллы, рифы, острова: Мальдивские, Лаккадивские, Кокосовые, Чагос.
И все же существование этих островов не может объяснить сходство, существующее между фауной и флорой Индостана, Цейлона, Мадагаскара и «континентальных», сложенных из гранитов, а не из кораллов, островов Индийского океана, таких, как Сейшельские или Коморские. Вот почему еще в середине прошлого века английский зоолог Склэтер предположил, что спустя много миллионов лет после распада Гондваны в северо-западной части Индийского океана продолжала существовать обширная суша — Лемурия. Она-то и послужила «мостом» для расселения древних животных и распространения растительности. Гипотезу Склэтера поддержали и другие ученые: геологи, зоологи, ботаники, океанографы, палеонтологи. А представители только-только рождавшейся науки о происхождении человека — палеоантропологии — отвели Лемурии исключительно важное место в общей схеме развития «хомо сапиенса». Ибо, по их мнению, на земле Лемурии произошло «очеловечивание» обезьяны и превращение ее в «человека разумного».
Колыбель «хомо сапиенса»?
«Много сотен тысячелетий тому назад, в еще не поддающийся точному определению промежуток времени того периода в развитии Земли, который геологи называют третичным, предположительно к концу этого периода, жила где-то в жарком поясе — по всей вероятности, на обширном материке, ныне погруженном на дно Индийского океана, — необычайно высокоразвитая порода человекообразных обезьян», — пишет Фридрих Энгельс в своей работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека».
Энгельс опирался на работы Дарвина, Гексли и других выдающихся ученых XIX века, заложивших основы современного естествознания и «человековедения». Томас Гексли, сподвижник Дарвина, занимавшийся вопросами происхождения человечества (мы уже упоминали его имя в связи с проблемой происхождения тасманийцев), предположил, что становление «хомо сапиенса», то есть «человека разумного», произошло на затонувшем ныне материке — Лемурии. Взгляды Гексли, как видно из приведенных выше строк, разделял и Фридрих Энгельс, зорко следивший за всеми новейшими достижениями современной ему науки, от математики до палеоантропологии. Гипотеза Гексли была развита другим великим ученым XIX века — Эрнстом Геккелем.
Геккель, тщательно изучив весь материал, которым располагала в то время наука о происхождении человека, пришел к выводу, что в эволюционной цепи, связывающей «хомо сапиенса» и человекообразных обезьян, есть пробел: в ней выпало одно необходимое звено, один вид, промежуточный между человеком и обезьяной. Геккель назвал этот вид «питекантропом», или «обезьяночеловеком». Обитали же, по мысли Геккеля, представители этого «недостающего звена» в Лемурии, откуда они мигрировали на северо-восток, в Индостан и Юго-Восточную Азию, и на запад, в Африку.
