Развитие исторической мысли Ренессанса во многом определялось стремлением к поиску своих национальных корней и национальной самоидентификации, а также фактом становления национального самосознания каждого отдельного народа. Особенностью французского, как и любого другого, варианта этой общей тенденции явилось то, что этот процесс приобретает различное наполнение в зависимости от того, в какой политической и религиозной среде он формировался. В огромной литературе, посвященной истории духовной жизни Франции этого периода, почти не обращалось внимания на то, что вся политическая идеология этой эпохи построена на строго охранительных позициях, на неприятии всего инородного; имело значение и заслуживало одобрения только французское, все прочее – от лукавого. Даже особые качества королевской династии основываются на том, что король «принадлежит к чисто французскому роду». И такой подход неразрывно связан с формированием представлений, связанных с национальной самоидентификацией французов, с их взглядами на свое происхождение и прошлое народа. Огромную роль в условиях политической и конфессиональной конфронтации в стране играл культурно-исторический (нередко становившийся и политическим) миф.
В центре внимания при этом оказывались древнейшие факты национального прошлого, в частности приобрела особое значение проблема синтеза галльского и германского начал. Первоначально эта проблема решалась на основе троянского мифа, который позволял относить процесс происхождение французского народа к древнейшим временам, о которых было тогда известно в Европе, с тем, чтобы подчеркнуть предельно раннее происхождение собственных правителей по сравнению с другими европейскими народами. В связи с этим, одним из важнейших направлений политической идеологии и культуры в целом во Франции XVI в. становится создание новой политической мифологии, особенно во второй половине века, когда потребности политической пропаганды способствовали «смене вех» и возникновению новых политических мифов, чаще всего основанных на фактах, а нередко и на фальсификации исторического прошлого и настоящего Франции. В сложной политической мифологии одно из важнейших мест занимает проблема этногенеза и генезиса характера государственности, обусловленной спецификой этносов. Исторические события национального прошлого не только оценивались и переосмыслялись в исторических сочинениях, служили аргументами в политических сочинениях и основой конструируемых мифов, но и нашли свое адекватное отражение в художественной культуре. Обращение к проблемам этногенеза позволяло подчеркнуть роль французов в истории Европы, осмыслить их в качестве особого народа, причем одного из древнейших в Европе, что доказывалось с помощью истории, мифов, даже филологических сопоставлений.
Интерес к своему, национальному прошлому определил детальное изучение древнейших традиций, культуры и языка отдельных этносов, разнообразных политических институтов, и исключительной роли для Европы деятельности французских монархов. При этом в ренессансной французской историографии постепенно утверждалась концепция слияния разных этносов в единый французский народ, формировавшая представления о генезисе и этногенезе французской нации.
Особое внимание в истории формирования этносов большинство историков уделяет происхождению политических и социальных институтов, причем почти все они возводятся к начальной истории этноса. Все институты – от парламентов до института пэров, от майордомов до сословий – возводятся к древнейшим временам, к первым Меровингам. Этот подход типичен и позиция авторов одинакова (независимо от политической ориентации и конфессиональной принадлежности). По их убеждению, история эволюции всех политических институтов и государственных учреждений достойна почитания, поскольку доказывает особый путь развития народа и государства и одновременно в силу древности этих институтов их превосходство над другими народами и государствами. История французского абсолютизма определяли и характер политической пропаганды, ее приемы и методы. Это могло способствовать возникновению новых культурно-исторических мифов, чаще всего основанных на прямом политическом заказе и нередко на фальсификации исторического прошлого и настоящего. Решение подобных задач стимулировало обращение историков Возрождения к изучению древнейших нарративных и юридических источников по истории Франции. Все эти моменты не только присутствуют в политической идеологии на протяжении всего века, но находят свое адекватное отражение в исторических сочинениях и даже в художественной литературе. В целом процесс развития истории во Франции в XVI в. можно квалифицировать как стремление переосмыслить трактовки сложившихся мифов в отношении исторических фактов и перейти к новой мифологизации (если не фальсификации) истории. Результатом же становится рождение национального мифа, характеризовавшийся в числе прочего не только культом своего прошлого, но и попытками доказать великое прошлое французской монархии и французского народа. Именно этот момент стал важнейшим и популярным в процессе самосознании общества и идеологии эпохи. Вместе с тем, культивируется типичная для XVI в. синтезная концепция становления французской нации, в которой в результате анализа и критического осмысления источников поздней античности, доказывалось слияние франков и галлов в единый этнос, при полном отказе от римского начала и участие в этом процессе других этносов, вплоть до греков.
В первой половине XVI в., когда формировалась политическая идеология абсолютной монархии, а французская историография вступала на новый путь развития вслед за итальянцами, проблема этногенеза французского народа, как отмечалось выше, оказалась связана с судьбами Троянского мифа.
Источником этого мифа являлась хроника Псевдо-Фредегара (Historia Francorum), изданная в 727 г. уже под названием Gesta regum Francorum4.
Рецепция этого мифа относится к рубежу XV–XVI вв., периоду, когда в концепции власти оформилась идея об избранности Богом французских королей. Эта идея подкреплялась стремлением доказать, что французское государство и династия суть самые древние в Европе.
Миф о происхождении того или иного европейского государства или царствующей династии от выживших троянцев вообще был необычайно популярен в Европе и, судя по всему, максимально соответствовал мышлению эпохи Ренессанса с его подчеркнутым культом античности. Неслучайно, что во Франции Троянский миф оказывается наиболее популярен среди поэтов, а не историков, и именно благодаря им активно внедряется в массовое сознание. Во Франции он утвердился благодаря ритору Жану Лемэру де Бельж еще в начале XVI в. (труд де Бельжа «Прославление Галлии» вышел в свет в 1513 г.). С этого времени широко распространилась концепция происхождения французов и их государства, согласно которой Галлия как единое королевство была создана усилиями Франсиона (по одной версии, Франсион был сыном троянского царя Приама, по другой – потомком Энея или брата Приама, а по третьей – даже сыном Гектора) и уцелевших после взятия Трои троянцев. Этот миф автоматически возводил основание французского государства к наиболее древним временам, о которых только европейцы имели представление (хотя бы по греческому эпосу). Тем самым происхождение Французского королевства и первой династии Меровингов относилось к временам даже более древним, чем эпоха классической античности.
Практически все интерпретации указанного мифа так или иначе представляли собой в условиях торжества новой историографии с его культом источников попытку придать мифу статус исторического факта. Но, так или иначе, троянцев приходилось связывать с реальными этническими общностями периода становления первого государства на территории Франции. Выбор был не слишком велик: выбирать приходилось между франками (германцами) и галлами (кельтами). Троянский миф притягивался соответственно к галлам и франкам. Сам создатель Троянского мифа Жан Лемэр де Бельж усложнил первичный вариант, интегрируя в его конструкцию германские и галльские мотивы, связанные с династической стороной мифа. Потомок Гектора вступает в брак с дочерью царя галлов Ремуса, а их потомками в свою очередь оказываются Меровинги, прежде всего Фарамонд, легендарный основатель династии. Античная традиция служила облагораживанию династического мифа.
Однако, даже в начале XVI в. не все историки поддерживали Троянский миф. Еще до появления труда Лемэра интерес к происхождению франков прослеживается в трудах итальянского историка Марко Рициуса (умер в 1500 году), оставившего «Историю королей франков» и настаивавшего на германском происхождении французов5. Р. Гаген, профессор канонического права в Сорбонне, в своем труде «Происхождение и деяния франков», написанном на чистой гуманистической латыни (1495) и вышедшем незадолго до сочинения Лемэра де Бельж, прямо отмечал отсутствие доказательств этого мифа: «Я не могу найти подлинный источник и корни происхождения франков»6.
