Только заранее зная, что делается в казармах Портона, можно было подготовить действенные контрмеры, спасти мир от катастрофы. Одним из возможных очагов такой катастрофы становился скучный английский городок. (События ближайших лет подтвердили это: именно созданный учеными Портона газ «Си-Эс» закачивали в подземные убежища партизан во Вьетнаме, джунгли опыляли ядовитыми веществами, поля и водные источники отравляли смертоносными микроорганизмами).
Сведения о Портоне стекались в Центр из разных источников. Среди них были и такие, которые указывали, что немецкие специалисты, работавшие в его лабораториях, уже установили тайные связи с БНД — разведкой Западной Германии и что она усиленно интересуется Портоном, пытаясь завязать контакты с ним. Потом пришли сообщения, подтверждавшие, что учёные-нацисты не остановятся перед тем, чтобы передать фатерланду образцы наиболее опасных видов оружия, созданного по заказу и на деньги Англии. (История знает немало примеров того, как легко реваншисты и агрессоры разных национальностей находят общий язык).
Это уже был сигнал боевой тревоги!
Вильсон должен был взять под свой контроль всё, что происходит в Портоне. Ему поручалось быть в курсе того, что происходило в его адских кухнях. Он выполнил своё трудное задание. (Видимо, придет день, и он сам расскажет об этом). Вскоре я мог подержать в руке образцы «продукции» Портона. Взяв в руки контейнер с бактериями, напоминавший небольшой термос, я испытал одновременно чувства радости и отвращения. Добросовестный Вильсон позаботился о том, чтобы в термосах (их было несколько) поддерживалась определенная температура, а для бактерий была создана необходимая питательная среда.
— При обращении с этими штуками необходима особая осторожность, — Вильсон небрежно, как истый английский джентльмен, ткнул пальцем в контейнер.
— Они у нас не задержатся, — заверил я. — Сегодня же переправлю в Центр.
Оба мы знали, как ждут в Центре эти «посылки».
Ещё одной заботой Вильсона стал сбор сведений для досье на ведущих сотрудников Портона. Внёс свою лепту в составление таких досье и Центр — в него стекались сведения из других источников. Вскоре я располагал документами о научной работе и квалификации ученых Портона.
Содержание многих досье подтверждало небезызвестную английскую пословицу: «У каждого человека в чулане спрятан скелет». Я даже думаю, немало уважаемых столпов британской бактериологии ужаснулись бы, узнав, что некоторые, весьма «деликатные» подробности их жизни кому-то известны. Копаться в чужой жизни было делом не очень приятным, но это было необходимо. Из досье одного немецкого специалиста мы узнали, что во время войны он производил ужасающие по своей жестокости опыты над заключенными в концентрационных лагерях. После, уже на Родине, через много лет, мне показали ленту, зафиксировавшую «опыты» моего «подшефного» — крупного специалиста-эсэсовца. Я сидел в маленьком просмотровом зале, где на экране в полной тишине мелькали страшные, будто родившиеся в воображении психически больного человека кадры: люди-скелеты корчатся в агонии. Им вводят возбудителей массовых эпидемий. На них изучают действие микроорганизмов, парализующих волю, причиняющих адские боли, увечащих и калечащих тело…
Тот «научный сотрудник» из Портона, досье которого я вёл, в кругу близких приятелей откровенничал: «Я недоволен английскими условиями: тут мы экспериментируем только на животных. К чему эти сантименты!»
Конечно же, английское правительство знало о том, кто нашёл убежище в Портоне. Иное дело — английский народ. От рядовых англичан тщательно скрывали даже существование подобного учреждения на территории страны. Но вот в прессе появилось сенсационное сообщение о таинственной гибели в Портоне научного сотрудника доктора Джефри Бэкона. В газетных комментариях по этому поводу проскальзывали таинственные намёки, а, как известно, недомолвки обычно только сильнее разжигают всеобщее любопытство. Любопытство сменилось тревогой — стало известно, что Джефри Бэкон заразился чумой в лаборатории во время каких-то опытов. Наиболее смелые газеты требовали ответа от правительства на вопрос: что происходит в Портоне, какие опыты там ведут?
Официальные круги не торопились отвечать. Население графства, на территории которого находился Портон, в петициях и декларациях просило закрыть «научное учреждение». Затем как по мановению волшебной палочки газетная буря утихла. Ни для кого не было секретом, кто взмахнул этой палочкой. И даже когда в Портоне произошёл сильнейший взрыв, пресса никак не прореагировала на это событие. Смелость английской прессы тоже имела свои пределы…
Я своевременно информировал Центр о том, что произошло в этом бактериологическом «гнезде», и в нашей печати тут же появилась соответствующая информация. Между прочим, я прекрасно знал доктора Джефри Бэкона, заочно, разумеется. Нам было известно, что он не всегда соблюдает необходимую осторожность в обращении со своими дьявольскими бактериями. И когда мы узнали о его смерти, Вильсон мрачно констатировал: «Доигрался парень».
Любопытно, что кое-что о Портоне я узнал во время одного из традиционных «семинарских» посещений пивной.
Поводом для разговора была статья о биологической войне, появившаяся утром в одной из газет.
— Для Англии безумие влезать в подобные авантюры, — высказался весьма решительно один из студентов. — Представляете, к каким последствиям это приведёт, если учесть плотность населения на острове? Это все равно, что сунуть бомбу в бочку с селедкой.
Я молчал. Обнаруживать свою осведомлённость было и неразумно и опасно.
— Зачем тогда тратить такие деньги на этот чертов Портон? — возразил капитан Харпер. — Я присутствовал там на занятиях и могу вас заверить, что эти штуки — отнюдь не оборонительное оружие.
Возникла неловкая пауза. Все замолчали. Майор Ватсон выразительно показал глазами на профессора Саймонса, Тома Поупа и меня. Остальных, по его мнению, можно было не опасаться.
— То, что я говорю, известно каждому младенцу, — побагровев, сказал Харпер. — В Портоне занимаются не защитой, а разработкой наступательного биологического оружия. Большинство из вас побывало там на курсах!
Харпер плеснул в себя порцию пива, с истинно военным высокомерием посмотрел на коллег.
— Конечно, противнику известно о существовании подобного центра, — примирительно заметил один из офицеров, — но болтать об этом не следует.
Харпер не унимался:
— А кто сказал, что я болтаю? Но в своём кругу я могу говорить на любую тему!
Разговор о Портоне продолжался. Конечно, я не принимал в нём участия, ибо не принадлежал к «кругу» Харпера. Моё дело — обмениваться ничего не значащими репликами с Томом Поупом, рассеянно задумываться над чем-то. Неторопливо цедить черное бархатистое пиво. И ловить, ловить каждое слово, отцеживая из неосторожно брошенной фразы новые для себя сведения. Многое из того, о чём говорили офицеры, я, конечно, уже знал. Но разведчику всегда важно не только получить информацию, представляющую ценность для его Центра, но и найти возможность подтвердить её сведениями из других источников. Это значительно повышает её достоверность.
В тот вечер я выяснил, что курсы в Портоне имели в основном ознакомительный характер. Ведущие учёные информировали офицеров специальных служб о достигнутых в своей области успехах. Это было чертовски важно знать. Так же важно было получить сведения о подобных работах в других странах НАТО, особенно в США. Занятые разговором, офицеры незаметно перешагнули традиционную норму кружек, и это окончательно расположило их к доверительной беседе…
Параллельно с работой по Портону мы с Вильсоном выполняли ряд других заданий. Бывает так, что усилия разведчика полностью сосредоточены на одном объекте. Но в данном случае нам пришлось «рассредоточиться»: английские правящие круги вели подготовку к будущей войне по многим направлениям, и именно это определяло поле нашей деятельности. Было бы неверно, занявшись Портоном, оставить «без надзора» другие, не менее важные участки.
Нам удалось установить, что ассигнования на английскую разведку растут с каждым годом. (Это шло вразрез с официальными заявлениями английского правительства, любившего щегольнуть фразами о миролюбии). Мы сумели точно выяснить, куда идут эти дополнительные средства.
Стало нам известно и о разногласиях между англичанами и американцами в обмене информацией об атомном оружии и атомных двигателях для подводных и надводных кораблей.
О чём шла, в частности, речь? С большим трудом и ценою важных уступок англичане получили от американцев атомный двигатель для своей подводной лодки «Дредноут». Но американцы не хотели делиться с кем бы то ни было достижениями в этой области. Забыв традиционное британское самолюбие, англичане буквально умоляли своих партнеров раскрыть секреты. И всё-таки им пришлось довольствоваться двигателем устаревшего типа, который много лет назад был установлен на первой американской атомной подводной лодке «Наутилус».
