После такого унизительного и обидного поражения эмир Ширвана побоялся больше тревожить и раздражать обитателей опасных островов, предпочитая следить за ними издали. Он лишь только отслеживал их действия, чтобы избежать большей беды, потому что опасался, а вдруг русам приспичит по каким-то причинам опять заглянуть к нему в гости? Понятно, что в городе отбиваться намного легче от северных грабителей, чем в море или в поле, но после того, что произошло, моральный дух мусульман был сломлен, и итог атаки на Баку мог оказаться любым. Русов уже страшились, как и их грозных и обидчивых языческих богов, тень от которых уже пала на побережье Хазарского моря. А жители Ширвана молили каждый день Аллаха, чтобы насытившиеся добычей разбойники с севера наконец-то покинули их края и убрались восвояси. Они молились истово и бескорыстно. Просили спасения у Того, кто может им помочь. Они хотели верить, что вскоре этот ужас окончится. И пусть после придут хазары. Пусть полчища несметные арабов. Пусть нагрянут хоть китайцы. Пусть придет кто угодно. Но пусть уйдут, уплывут, сгинут навсегда эти ужасные русы.
Все тот же Аль-Масуди так описывает последствия морского сражения, которое столь опрометчиво дал Али ибн аль-Гайтам: «Многие месяцы русы оставались на этом море в таком положении; никто из тамошних народов не имел возможности подступать к ним на этом море, а все они укреплялись и были на страже от них, ибо море это обитаемо вокруг народами». Действительно, наши предки не на шутку разгулялись на Каспийском море, и поскольку достойного сопротивления так и не встретили, то всецело отдались грабежам и погромам. Захваченная добыча превосходила все мыслимые ожидания, а потому русы только и занимались тем, что грабили, грабили и грабили…
Ничего не напоминает? Конечно же, поход Игоря на Византию в 941 году, когда наши предки на целых полгода застряли в малоазийских провинциях империи! И в тот раз и в данный момент увлечение сбором трофеев было столь неумеренным, что сроки пребывания русских дружин на вражеских землях растянулись до безобразия. Но если на Каспии все закончилось благополучно, то на Черном море подобный номер с византийцами не прошел. Для Игоря все там закончилось, мягко говоря, военной катастрофой. А вот Каспий русы покинули лишь потому, что им ПРОСТО НАДОЕЛО ГРАБИТЬ! О чем и сообщил не без ехидства Аль-Масуди: «После того как они награбили и им надоела эта жизнь, отправились они к устью Хазарской реки и истечению ее, послали к царю хазарскому и понесли ему деньги и добычу по их уговору». Таким образом, достигнув устья Волги, русы отправили к кагану посольство, а затем, согласно договоренностям, отправили в Итиль половину трофеев.
Казалось, что все идет по намеченному плану и стороны разойдутся с миром, премного довольные друг другом, но тут случилось событие, которого не могли предусмотреть ни русы, ни сам каган. Взбунтовалась ал-ларисия, мусульманская гвардия Божественного. Мало того, бунтовщики получили полную поддержку проживающих в Итиле мусульман, которых, в свою очередь, поддержали христиане. Случай в истории довольно редкий, когда люди, придерживающиеся различного вероисповедования, выступают единым фронтом!
В итоге, почувствовав за собой силу, гвардия предъявила кагану ультиматум: «Позволь нам отомстить, ибо этот народ нападал на страну наших братьев-мусульман, проливал их кровь и пленил их жен и детей» (Аль-Масуди).
Вот такое было сделано заявление.
В то, что ал-ларисия сподобилась выступить против русов лишь потому, что те пощипали их единоверцев на Каспии, верится все же с трудом. Аль-Масуди такое объяснение вполне устраивает, но вряд ли оно в полной мере может объяснить, почему случилось то, что случилось. Месть – причина веская, но могли быть и другие, даже целая совокупность причин. А месть была лишь острой приправой для этого соуса, поскольку местью можно прикрыть все, что угодно. И спроса никакого – святое дело делали, за кровь единоверцев мстили.
На наш взгляд, одной из главных причин, которая привела к кровопролитию, стала банальная жадность гвардейцев, которые вряд ли получали какие-либо проценты от столь выгодной сделки кагана с русами. Обидно. И досадно, потому что такое богатство, да еще и набранное с твоих же единоверцев, проходит мимо тебя. Сколько стоит половина добычи, отданная кагану, мы думаем, что те, кому это было надо, узнали очень быстро. Сумма впечатлила, и было принято решение отобрать вторую половину у русов. Но как? Ал-ларисии знали – без боя им этих трофеев не видать, а противник у них будет страшный. Да и собственных сил у гвардии вряд ли хватит на то, чтобы на равных противостоять победоносному воинству, которое возвращалось с Каспия. Значит, нужна поддержка местного населения, а для этого необходимо было поднять на борьбу с врагом столицу. Но проблема заключалась в том, что большинству жителей Итиля было глубоко наплевать на финансовое положение бойцов из ал-ларисии, у них своих забот было полно. И по всему выходило, что горожан надо было заинтересовать. А для этого нужно было зажечь религиозный пыл или обратиться к патриотизму нации.
Однако существовала сила, которая могла в этом помочь гвардейцам, – купеческая верхушка Итиля. Вот этих денежных воротил добыча русов могла заинтересовать конкретно. И потому на вопрос командования ал-ларисии «Ну, что скажет купечество?» – купечество, быстренько подсчитав доходы, которые им сулило участие в этом мероприятии, дало «добро» и приняло самое активное участие в дальнейших событиях. Ведь среди купцов были люди самого различного вероисповедания – не только иудеи, но и христиане с мусульманами. И скорее всего, гвардейцы обратились именно к своим единоверцам – мусульманам, а уж те повели диалог с христианскими торгашами. О том, что в деле были замешаны иудеи, источники не сообщают, хотя, с другой стороны, есть большая вероятность того, что они просто загребали жар чужими руками. Отбросив в сторону религиозные разногласия, заговорщики начали действовать.
И вот поползли по Итилю кривотолки о том, что те беды, которые постигли мусульман Ширвана, вот-вот обрушатся и на столицу Хазарии. До горожан и раньше доходили вести о том, что творилось на Каспии, когда пришельцы с севера огнем и мечом прошлись по его берегам. А теперь слухи эти росли и ширились, приобретая поистине эпические размеры, поскольку на рынках и базарах только и разговоров было, что о свирепых разбойниках, которые на своих судах движутся к столице. И все эти сплетни очень умело раздувались, поскольку десятки купеческих слуг сновали в толпе и разносили молву о злодеяниях русов в Ширване среди населения Итиля.
У страха глаза велики, а потому горожанам и ремесленникам в итоге стало мерещиться невесть что. Дымы пожарищ над родным городом, близкие в плену, а собственное добро во вражеских ладьях – что может лучше такой картины мобилизовать на борьбу местное население! А потому – все на борьбу с жестоким врагом! И здесь уже нет разницы, кому ты молишься, Аллаху или Христу, поскольку понимаешь, что с той напастью, которая надвигается на твой родной город, можно справиться лишь сообща. Вот так, в одном строю с воинами ислама, плечом к плечу встали и христиане, которым ровным счетом не было никакого дела до погибших в Ширване мусульман.
Получается, что гвардейцы, идущие «на бой кровавый, святой и правый», ради мщения за гибель единоверцев взяли с собой до счета всех, кого только было можно. Даже тех, кто не верил в Аллаха. Но это лишний раз свидетельствует о том, что местью просто прикрывались. Ведь значительные слои населения действительно испытывали откровенный страх перед дальнейшими действиями русов! В итоге все смешалось в одну кучу – и жажда наживы, и страх перед лютыми пришельцами, и, возможно, даже жалость к погибшим единоверцам. Вот из этой гремучей смеси и произошел тот взрыв, который смешал планы как дружинников, так и правящей верхушки Хазарии. Вулкан, переполненный злобой, ненавистью и завистью, взорвался.
Больше всего в данной ситуации удивило поведение Божественного кагана, который, осознавая свое бессилие перед взбунтовавшимися гвардейцами, решил предупредить русов: «Не могши им препятствовать, царь послал к русам и известил их, что мусульмане намереваются воевать с ними» (Аль-Масуди). По большому счету, это было единственное, что он мог сделать, поскольку других воинских контингентов, на которые он мог бы опереться в противостоянии с гвардейцами, у него не было под рукой. Хазарские беки до холодов просто разъезжались из Итиля со своими дружинами по кочевьям, и собрать их в такой короткий срок, а затем противопоставить ал-ларисии было просто нереально. И это прекрасно осознавали все – от Божественного правителя Хазарии до последнего мусульманина Итиля. Каган оказался заложником той системы, при которой лишь регулярные части гвардии располагались в окрестностях столицы.
