11 ноября.
Вчера вечером меня вызвал Главком Кутахов и сообщил следующее: «Только что на Военном совете ВВС я внес предложение о переводе вас на более легкую работу. Вам идет 62-й год — в этом возрасте уже трудновато работать на занимаемой вами ответственной должности. Будем подбирать на ваше место более молодого руководителя, а вам Военный совет предлагает должность консультанта при академии имени Жуковского». Я поблагодарил Кутахова «за заботу» о моем здоровье и сказал, что ждал подобного предложения и готов уйти в отставку.
Ну вот и подошла к концу моя деятельность в авиации и космонавтике… Я не добился всего того, о чем мечтал. После полета Гагарина все мои помыслы были связаны с осуществлением полета человека на Луну. Первыми высадились на Луну американские астронавты. Через три дня должна стартовать вторая лунная экспедиция США, когда же полетят наши космонавты, никто не знает. В том, что Советский Союз так безнадежно отстал от США в пилотируемых космических полетах, виноваты прежде всего наша промышленность (Мишин, Тюлин, Афанасьев) и Академия наук (Келдыш), а «помогли» им в этом излишняя доверчивость и поверхностное руководство со стороны Устинова, Смирнова, Пашкова. Многие страницы моих дневников криком кричат об этом…
29 декабря.
Почти два месяца не вел дневник. Мне казалось, что и писать-то нечего, но за это время произошли такие события, которые могут многое изменить в наших космических делах. После того, как маршал Кутахов 10 ноября объявил мне решение Военного совета ВВС о намерении освободить меня от должности помощника Главкома и назначить консультантом по космонавтике, я ничего не предпринимал для того, чтобы остаться на своем месте. После больших неудач с реализацией нашей лунной программы и особенно после ухода Вершинина и назначения Главкомом Кутахова наши космические перспективы представляются мне очень мрачными, а мои личные усилия по штопанью «космических прорех» бесплодными. Не стану скрывать, я даже обрадовался возможности уйти от активной работы (хотя все время немного стыдился предстоящего затишья), но уйти от раздумий мне не удалось…
Две недели я думал, пока не решился, наконец, написать 24 ноября письмо министру обороны маршалу А. А. Гречко. В письме я указал на отставание нашей космонавтики, проанализировал его причины и рекомендовал объединить все «космические силы» Министерства обороны под руководством одного из заместителей министра. В конце письма я написал, что отказываюсь от предложенной мне должности консультанта, и обратился к министру с просьбой отправить меня в отставку.
Прочитав мое письмо, министр наложил на него резолюцию: «Кутахову, Гусаковскому. Доложите ваши соображения». 29 ноября он созвал коллегию МО с целью заслушать и обсудить доклад генерала Карася о состоянии дел в области космических вооружений. К этому времени Кутахов убыл в отпуск, а Ефимов не решился пригласить меня на коллегию — я был на ней по личному приглашению маршала Гречко. Рассмотрение вопроса о «военном космосе» было перенесено на 13 декабря, когда и были приняты два очень важных решения:
1. Генеральному штабу в двухмесячный срок подготовить доклад в ЦК КПСС о необходимости улучшения руководства космическими исследованиями, имея в виду целесообразность создания единого руководящего центра по освоению космического пространства в научных и военных целях.
2. Поручить генералу армии Соколову совместно с Генеральным штабом и представителями видов Вооруженных Сил подготовить доклад маршалу Гречко с предложениями о структуре, правах и функциях ЦУКОС и о подчинении его непосредственно министру обороны.
Более пяти лет я добивался такой позиции Министерства обороны. По-видимому, Гречко не забыл мое выступление по этому вопросу на совещании НТК Генштаба в октябре 1965 года, а если и забыл, то мое письмо напомнило ему все, что я тогда предлагал.
30 декабря.
Коллегия приняла хорошие решения, однако предстоит еще борьба за их осуществление (Главкомы всех видов Вооруженных Сил наверняка окажут сильное сопротивление). Но борьба — моя стихия, и я готов взять обратно мою просьбу об отставке и еще три-четыре года поработать «на космос». Пока же я нахожусь в неопределенном положении: Кутахов и Ефимов молчат, а у меня нет никакого желания о чем-либо их расспрашивать.
Когда я писал «прошение об отставке», очередной космический полет намечался на август 1970 года, но на днях получен приказ сверху: к столетию со дня рождения В. И. Ленина осуществить пилотируемый космический полет продолжительностью 17–20 суток. Предстоящая реорганизация управления космическими исследованиями и необходимость подготовить за два с половиной месяца очень трудный полет, по-видимому, задержат оформление моей отставки. Хотя у нас все возможно: могут принять волевое решение и уволить, не считаясь с конкретной обстановкой.
В основной экипаж для длительного полета мной и Мишиным включены Николаев и Севастьянов, согласованное представление по составу экипажа было отослано нами в ВПК в конце декабря. Правда, поначалу я сомневался в кандидатуре Севастьянова и предлагал заменить его Колодиным или Гречко, но Мишин не согласился на такую замену. Сейчас вопрос о замене Севастьянова возник уже по другому, более серьезному поводу. В декабре вся группа Шаталова, Севастьянов и я вместе отдыхали на Ленинских дачах в Сочи (космонавты были с женами, со мной были Мария Михайловна и внук Коля). Находясь на отдыхе, Севастьянов серьезно повредил ногу, и теперь я не уверен, можно ли допустить его к участию в длительном космическом полете. Я дал задание врачам решить этот вопрос до 5 января.
Заболел космонавт Павел Беляев: хирург Вишневский вырезал ему две трети желудка, часть двенадцатиперстной кишки и аппендикс. Операция прошла удачно, но состояние Беляева еще очень тяжелое (раньше он никогда на желудок не жаловался).
Вчера генерал Ефимов вручил мне монгольскую медаль «30 лет победы на Халхин-Голе». Это уже четвертая награда, полученная мною в 1969 году (польский и румынский ордена, румынская и монгольская медали). Вчера же я был у Главкома Кутахова. Он проявил по отношению ко мне необычайную вежливость и предусмотрительность, без проволочек утвердив проект большого (10000 квадратных метров) тренажного корпуса для НИИЦПК стоимостью 4 миллиона рублей. Несмотря на этот «жест вежливости» со стороны Кутахова я остаюсь в твердой уверенности, что сработаться с ним не сумею.
Начались зимние школьные каникулы. Вчера вечером на даче мы с Олей и Колей украшали новогоднюю елку.
31 декабря.
Звонила Валя Терешкова, только что вернувшаяся из поездки в Сирию и Иорданию. По словам Вали, поездка была успешной и очень полезной, но утомительной. Обстановка в арабском мире остается по-прежнему напряженной: израильтяне постоянно совершают военные наскоки на своих соседей.
Состояние здоровья П. И. Беляева заметно улучшается. Генерал Кузнецов приступил к исполнению обязанностей начальника НИИЦПК, а генерал Береговой ушел в отпуск. Вчера я подписал представления к присвоению генеральского звания полковникам Николаеву, Беляеву, Крышкевичу, Самсонову и Попову. Н. Ф. Кузнецов представлял на звание генерала и полковника Алексеева, который всего два месяца назад назначен заместителем начальника Центра по летной подготовке и еще не успел проявить себя должным образом. На представлении Кузнецова я написал, что Алексееву можно будет присвоить звание генерал-майора через полтора-два года отличной работы полка без летных происшествий.
В этот предновогодний день мне хочется подвести итоги уходящего 1969 года.
Это был год выдающихся достижений человечества в освоении космического пространства. В истории мировой космонавтики он займет такое же почетное место, какое занял 1961 год, а имя Нейла Армстронга, впервые ступившего на лунную поверхность 21 июля 1969 года, по праву станет вторым после имени Юрия Гагарина.
Уже четыре американских космонавта побывали на Луне — честь и хвала им! Но мне, русскому человеку и руководителю советских космонавтов, очень обидно за наших парней, хотя в том, что не они были первыми на Луне, нет ни их, ни моей вины. Оглядываясь на пройденное десятилетие, могу упрекнуть себя только в одном: сознавая, что мы чрезмерно увлеклись автоматами и «заавтоматизировали» даже полеты космонавтов, я не раз пытался убедить высоких руководителей — Малиновского, Гречко, Устинова, Хрущева, Брежнева в ошибочности выбранного нами пути, но так и не смог добиться существенного выправления нашего космического курса.
В 1969 году советские космонавты летали больше, чем в любом предшествующем — пять пилотируемых кораблей и девять космонавтов побывали в космосе (причем двое из них дважды), — но наши достижения значительно скромнее американских. Наше отставание продолжает увеличиваться, ошибки не устраняются, и виноваты в этом в первую очередь Мишин, Келдыш, Смирнов, Устинов. Но виноваты и мы, военные. Больше, чем кто-либо из военных, виноваты маршалы Крылов и Захаров, а также генералы Алексеев, Карась, Юрышев. Главный Маршал авиации Вершинин делал все возможное, чтобы содействовать развитию космонавтики, но и он наталкивался на полное равнодушие к космосу со стороны Малиновского и Гречко.
