Расследование шло не так быстро, как мы надеялись. Нам приходилось мириться с отъездами следователей, с вяло текущей экспертизой останков, с другими субъективными и объективными обстоятельствами, препятствующими решению вопросов в том темпе, которого бы нам хотелось. Приходилось торопить — наши подопечные болели, умирали. К тому же постепенно гасли наши надежды на волшебную силу Постановления ВС от 22 мая 1992 г. В части реабилитации оставшейся группы осужденных оно совершенно не выполнялось, и мы втягивались в долгую, и, как оказалось, многолетнюю переписку с Генеральной прокуратурой и Верховным Судом.
Параллельно туда обращались и сами пострадавшие. Мария Гладченко, жена одного из них, на одни только телеграммы и заказные письма тратила немалую часть своей пенсии. А сам Леонид Гладченко носил все эти годы обиду-недоумение: 4За что?». Его участие в деле сводилось к увещеванию рабочих, остановивших поезд у завода. Он это делал как сознательный коммунист, примерный член КПСС с 1950 г. Но оказался виновен своей такой причастностью к митингу и пошел под суд, со всеми под «одну гребенку». А пули вообще не разбирались в идеологической ориентации того или иного гражданина.
Осень 1992 г. отметилась и запомнилась в деле как результативно-раскопочная. В сентябре третий раз мы выехали в Тарасовку. Михаил Крайсветный как специалист официально был включен в поисковую группу и даже получил полевое обмундирование, что дополняло его свободную экипировку.
По своим военным каналам Александр Котовчихин организовал снабжение экспедиции и, самое главное, рабочую силу, которой стали солдаты саперного батальона из Каменска-Шахтинского. Пополнил команду и опытный следователь областной прокуратуры Анатолий Горбанев. «Старый волк» сыскного дела, он был остер на язык, откровенен и эмоционален в спорах. Наши точки зрения во многом расходились, но более всего не нравилась его концептуальная позиция по нашему делу. Дошло до того, что он стал казаться просто вредителем, и мы обратились к Баграеву с требованием убрать Горбанева из группы как «сторонника КПСС и агента КГБ» и даже написали официальное заявление. По прошествии времени, побывав с «агентом» в деле, довелось убедиться в его профессиональной добросовестности, человеческом участии и заинтересованности в раскрытии тайны, сменивших прежние идеологические штампы.
На этот раз копали не спеша, аккуратно. Небольшой прямоугольник кладбища избороздили траншеями. Старались далеко не уходить от первой могилы, место которой, со времени поездки с Тульчинским, было отмечено нами деревянным колом с развевающимся на нем потускневшим и выгоревшим шарфом.
Во время раскопок к нам подошли рабочие совхоза и сообщили, что в карьере при заборе песка обнаружены какие-то странные плиты с рисунками. Поскольку результатов на кладбище в этот день не было, мы с Крайсветным, для успокоения исторической совести, отправились в карьер, благо он был неподалеку от кладбища. С нами пошли размяться группа солдат и невозмутимый Котовчихин, наравне с ними бороздивший кладбище и в азарте еле выпустивший лопату из рук.
Уже издали мы увидели ровную площадку, и первой реакцией ребят было: «А кто и что здесь построил?». Ровные, прямоугольные линии из притертых друг к другу плит, плоская поверхность, уходящая под развалы песчаного холма, создавали картину трассы, шоссе. Пока солдаты очищали швы и высказывали версии: «А может, немцы во время войны аэродром секретный тут, в глубинке, строили?», мы с Михаилом исследовали круглую, диаметром метра в три, вспучину этих камней. На их поверхности виднелись концентрические и штрихообразные линии, порой напоминающие какие-то загадочные фигуры и письмена. Поверхность стыковочных швов была гладкой и ровной, как шлифованная, в стыки с трудом входило лезвие ножа. Некоторые плиты были выворочены бульдозером, и под ними был такой же крупнозернистый, чистый, светло-желтый песок. Морской песок. Разрез карьера обнажил миллионы лет, отмеченные горизонтальными линиями намыва. Волны древнего моря свидетельствовали, что некогда эта бескрайняя холмистая степь была залита водой. И вот на этом его дне (сверху до 10 метров нерушенного песка) была какая-то «мощенка».
Захватывало дух. Геологические эпохи не вмещались в рамки человеческой цивилизации и, взойдя на вершину холма, с которого наша «Дорога» выглядела еще более отчетливо, мы устремлялись,в запредельное. С нами говорил Космос. Это редкое, необычное состояние не смущал легкий шепот рассудка. Наши пытливые исследователи-прокуроры были также озадачены, но с вердиктом не спешили.
Фотопленка запечатлела эти необычные каменные пласты, которые впоследствии притягивали нас, как магнит. Приехав сюда через два года, мы уже не застали такой яркой картины. Техника разворотила камни, которые затем были использованы местными жителями для настоящих строений. А приехавший с нами геолог не особо удивился фрагментам сохранившейся картины и долго объяснял, как от движений земной коры в результате притирки образуются эти ровные линии в образовавшихся еще ранее тонких пластах камня.
Земля продолжала открывать свои тайны. В очередной траншее на кладбище мы наткнулись на очень интересное захоронение. Как ложки друг с другом, в одной яме лежали одетые в кожанки два скелета. Комиссарский наряд дополняли находившиеся на черепах полусгнившие шапки-ушанки. Перед нами как будто раскрылась еще одна страница трагедии донской земли с ее братоубийственной гражданской войной, которая здесь, на Дону, проходила особенно круто.
Вскоре нашли останки наших. Лопата в траншее наткнулась на долгожданный брезент, и открылась вторая тарасовская могила с четырьмя скелетированными трупами. Я срочно выехала в Новочеркасск и на следующий день, 20 сентября, с Баграевым вернулась к раскопу. Из Ростова-на-Дону прибыл и проводил эксгумацию полковник медицинской службы Юрий Рубенович Ермаков - один из старейших судмедэкспертов СКВО. Трудно представить, сколько человеческих останков он исследовал. Мы с интересом наблюдали за ним, сравнивая его работу с нашей майской эксгумацией.
Таким образом, цыганское кладбище полностью открыло нам свою тайну, и мы — я, Валентина Евгеньевна и Миша, чисто импульсивно, совершили акт благодарности, припав к земле. И, конечно, просили прощения у тех, чей вечный сон потревожили…
Дело двинулось и в лаборатории № 124 уже лежали восемь останков новочеркассцев, погибших в июне 62-го. Следующим объектом работы поисковой группы стало новошахтинское кладбище. То самое, где мы ничего не нашли в первый приезд в мае. Как выяснилось, искомое захоронение было совсем близко: продираясь сквозь корни, мы не дошли до него всего полметра.
Работа там в эту осень являлась архитрудной, но был уже освоен траншейный метод, стало больше человек с лопатами, а самое главное — была уверенность руководителя поисковой группы Котовчихина. Он провел дополнительные исследования, уточнил на основе показаний привязку и шел до победного конца.
Я понимала значимость работы и на самых важных этапах ее всегда присутствовала. Здесь тоже возникали трудности, так как фактически приходилось отсутствовать на своем рабочем месте в музее. Следует признать, что расследование событий 1962 года и общественная деятельность не входили в круг моих служебных обязанностей заведующей домом-музеем М. Б. Грекова, на что неоднократно мне указывалось руководством головного музея. В ответ на нападки я поясняла коллегам, что тоже занимаюсь историей и соблюдаю музейный интерес.
Но, конечно, главным у нас было реальное дело, а не сбор экспонатов, хотя привезли и сдали в фонды музея и металлическую доску с могилы, и другие предметы и документы. Уже тогда думалось, что должен быть свой, отдельный музей Памяти Новочеркасской трагедии. Ведь она отпечаталась не только в 62-м, а длинной цепью событий и судеб людских тянется до сегодняшнего дня. И сколько бы мы ни говорили, ни писали, все равно, знания обо всем этом неполны, а время уменьшает возможность их пополнения.
Схема из спецархивов указывала еще одно место захоронения — поселок Марцево под Таганрогом. Здесь результат вообще казался маловероятным, поскольку кладбище было действующим и на указанном квадрате располагались более поздние захоронения. Изменились дороги, подъезды к кладбищу, не было четкой привязки. Потребовалась большая аналитическая работа с допросами свидетелей и старожилов. Осенняя распутица также осложняла поиски. Но, в конце концов, по крупицам была восстановлена картина захоронения и определено его место. В квадрате поисков пришлось входить в могилы последующих лет. Естественно, гробы и останки сохранялись и после исследования могилы восстанавливались.
Инстинктивный страх и уважение к покойникам, отождествление себя с ними в будущем присутствуют в сознании человека. Но не каждого. И тому подтверждением стала жуткая картина, открывшаяся на этом кладбище под Таганрогом.
