Хотя поданным разведки было ясно, что противник усиливает свои группировки на стыке 43-й армии Резервного и 50-й Брянского фронтов, а также в районе Шостки и Глухова перед фронтом 1 3-й армии и опергруппы генерала Ермакова. Так, взятый в плен в 21.20 28 октября солдат вермахта Рейс (между прочим, бывший младший командир 141-го сп 85-й советской стрелковой дивизии, после пленения поступивший на службу в вермахт в танковый полк 18-й танковой дивизии) показал, что в Шостке находятся штабы 17-й и 18-й танковых дивизий противника, а в Мироновке — скопление автомашин. Эта информация вызвала большую тревогу в Ставке, которая потребовала проверить данные о танковых дивизиях противника.
Насколько были ослаблены армии фронта, можно судить по докладу генерала Крейзера 29 сентября командующему фронтом Еременко. В нем указывалось, что 3-я армия занимает оборону на фронте 68 км (в среднем 17 км на дивизию) при неполном составе 137-й стрелковой дивизии и недостаточной насыщенности артиллерией и минометами всех остальных дивизий. Армия, растянутая в линию, резервов не имеет. Вывести 137-ю стрелковую дивизию в резерв не представляется возможным, 148-я сд не имеет артиллерии и фактическим резервом не является, так как располагается уступом для обеспечения левого фланга армии. 4-я кавалерийская дивизия фактически представляет из себя один кавполк[63].
К началу наступления противника оперативное построение 13-й армии оставалось таким же, каким оно было при решении наступательной задачи. Из восьми дивизий в первом эшелоне оставалось шесть, в том числе на левом фланге — 55-я кавалерийская. Одна дивизия (298-я сд) находилась во втором эшелоне и еще одна (121-я сд) была отведена в тыл для доукомплектования. Донесение о построении обороны 13-й армии было передано в закодированном виде по телеграфу в оперсводке на 14.00 29 октября. План обороны армии обещали представить в штаб фронта 30.10.1941 г. Командующий армией генерал Городнянский (повторяя слова из директивы Еременко)потребовал:
«Дивизиям 13-й армии перейти к жесткой упорной обороне занимаемых рубежей. <…> Привлечь все саперные силы, все полевые войска, тылы, всех невооруженных и заставить копать окопы, ходы сообщения, ямы, рвы день и ночь, чтобы зарыться в землю, устроить на всем фронте окопы полной профили несколько линий с ходами сообщений, проволочными заграждениями, противотанковыми препятствиями, в первую очередь поставить мины». Поздно — до начала наступления врага оставалась одна ночь.
Южнее 13-й армии должны были перейти к обороне соединения опергруппы генерала Ермакова. На ее правом фланге действовали части кавгруппы в составе 52-й и 21-й кавалерийских дивизий, подчиненной генералу Ермакову. Еще южнее, согласно донесению, перешла к обороне 28 сентября 2-я гвардейская стрелковая дивизия. Таким образом, на стыке 13-й армии и опергруппы перешли к обороне три кавалерийские дивизии, которые тоже понесли большие потери в предыдущих боях! Остается добавить, что по старому штату кавдивизия насчитывала 4471 человек. В боевом составе кавполка по штату числилось примерно по одной тысяче сабель и батарея 45-мм орудий, в трех — всего 3500 чел.
Представляют интерес меры, предпринятые 29.09 в 13.30 командованием 13-й армии в целях обеспечения стыка с опергруппой генерала Ермакова.
«1. Для обеспечения стыка 55-й кд с 52-й кд выбросить роту, усилив ее огневыми средствами от 121 — й сд на жд ст. Неплюево (6 км сев. Ямполь). Задачи: не допустить просачивания противника вдоль железной дороги, разрушить железнодорожное полотно, приведя его в негодное состояние для движения колесных и гусеничных машин.
2. Ст. Неплюево занять к 18.0029.09. Командиру 55-й кд сдать этот участок и постоянно поддерживать с ней связь (локтевую)».
Таким образом, стык двух армий, где оборонялись спешенные кавалерийские части, обеспечивался силами стрелковой роты, которая еще должна была разрушить железную дорогу!
Между тем с генерала Ермакова задача по захвату Глухова не была снята, хотя одной опергруппе она была явно не по силам. К этому времени она состояла из 2-й гвардейской, 160-й и 283-й стрелковых дивизий, 21-й и 52-й кавалерийских дивизий, 121-й и 150-й танковых бригад и 113-го отдельного танкового батальона. По данным статистического исследования, опергруппа насчитывала 33 562 человека, имела 103 танка и 132 орудия и миномета. Только не ясно, учтены в этом исследовании ее потери, которые на 27 сентября по людям составили 4913 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести[64].
Но генерал-полковник Еременко с упрямством, достойным лучшего применения, не оставлял мысли овладеть городом, хотя это никаких тактических выгод при трезвом размышлении фронту не давало. Не было и надежды разгромить хотя бы какую-либо часть из войск «этого подлеца Гудериана». В чем же причина такого маниакального упорства? А причина крылась в следующем. Согласно донесению, два батальона 535-го сп и два батальона 875-го сп 2-й гвардейской стрелковой дивизии уже третьи сутки вели бой в окружении в районе Слепорад, Полошки, Семеново (соответственно в 3,5 и 8 км юго-западнее Глухова). Связи с ними не было. Из окружения вышла лишь небольшая группа бойцов одного из батальонов 875-го сп во главе с командиром полка. Но его и комиссара полка тут же отправили обратно в Полошки с задачей — найти батальоны и вывести их из окружения.
В случае успеха наступления можно было спасти остатки окруженных батальонов — а четыре стрелковых батальона из девяти — это почти половина пехоты дивизии! К тому же взятие районного центра Сумской области Глухова войсками Брянского фронта на фоне перешедших к обороне других фронтов и рутинных сводок Совинформбюро произвело бы впечатление на Ставку. Глядишь, и газета «Красная Звезда» написала бы об успехах Еременко, как писала о «командире Коневе». Но главное, в этом случае можно было бы без особых проблем списать огромные потери опергруппы в людях и просить дополнительного пополнения.
А тут еще в оперсводке штаба фронта проскочила фраза, что в районе Глухова сдались в плен 1161 человек. Из Генштаба сразу посыпались вопросы — почему не докладываете истинное положение группы Акименко, что предпринимаете в поддержку 2-й гвардейской дивизии? Немедленно доложить! В ответ попытались разъяснить, что вышла ошибка: эти люди не вернулись из боя и пока не найдены. Снова запрос: а о чем думают те, кто подписывал оперсводку?! Ведь уже доложено маршалу и хозяину! А «хозяин» в Советском Союзе был один. Отдуваться за командование фронта пришлось заместителю начальника оперативного отдела штаба фронта полковнику Долгову. После «консультации» с начальством он сообщил в Ставку, что проводится расследование, результаты будут доложены[65]. Но немцы перешли в наступление, и о гибели окруженных батальонов забыли. Еременко и не такие дела сходили с рук…
В донесении о переходе 2-й гв. стрелковой дивизии к обороне был указан ее боевой порядок. При этом речь шла не о полках, а о батальонах! Один батальон 535-го сп, усиленный батареей, занял оборону на рубеже лес восточнее Белокопытово, Кулига; один батальон 875-го сп — на выс. 143.3 (0,5 км восточнее Заруцкое); остатки 395-й сп — на восточной окраине Чернево, выс. 139.8 (3 км восточнее Холопково). К этому времени гвардейская дивизия насчитывала всего 5359 человек и имела на вооружении: винтовок — 4350, пулеметов 16 (из них станковых — 4, ручных — 9, зенитных — 3, в том числе один крупнокалиберный), пистолетов-пулеметов — 13, орудий — 24 (45-мм — 1, 76-мм — 15, 122-мм — 8), минометов — 13 (50-мм — 2, 82-мм — 11)[66].
Таким образом, дивизия была наполовину обескровлена! Тем не менее, донесение заканчивалось словами: «Части приводятся в порядок и готовятся к наступлению» (вторая часть фразы зачеркнута. — Л.Л.). Фразу вычеркнули, но от наступления не отказались. В директиве фронта от 28.09.1941 г. подробно излагался порядок действий опергруппы и поддерживающих сил и средств 30 сентября по захвату Глухова. По плану авиация фронта должна была «с 7 до 10.00 производить непрерывный удар по боевым порядкам противника. С 10.00 до 12.00 производится артиллерийская подготовка. В 12.10 после залпа гвардейских минометов начало атаки танков, которые выдвигаются на 1–2 км впереди пехоты, давят огневые точки противника <…> пехота подходит к танкам. С подходом пехоты танки делают новый скачок и так, взаимодействуя между собой (танки, артиллерия, пехота), наступление идет до выполнения боевой задачи»[67].
Далее цитировать документ не имеет смысла. На что надеялся командующий фронтом? На то, что противник будет покорно ждать, пока его возьмут в клещи? Учитывая скромные боевые возможности фронта (на 30 сентября — 154 исправных самолета всех типов, включая санитарный отряд, при 61 неисправном), да при такой растяжке огневого поражения противника по времени и таком взаимодействии говорить о возможности успешных действий на скомпрометированном направлении не приходилось.
