Как и другие новостройки Гитлера, здание канцелярии было огромным, оно находилось в самом центре Берлина, недалеко от знаменитых Бранденбургских ворот, и занимало целый квартал. Сооружение отличалось фундаментальностью, а внутренние помещения блистали ослепительной роскошью. Самой примечательной деталью было следующее: каждый посетитель фюрера, направлявшийся в его необъятный кабинет, должен был пройти 146 метров по внушительной галерее (вдвое длиннее известной галереи в Версале). Так было задумано фюрером: за время прохода по галерее каждый должен был проникнуться уважением и даже ощутить трепет перед хозяином Имперской канцелярии. Примечательно, что мрамор, пошедший на ее строительство, был использован после войны при сооружении мемориала в честь Победы в Трептов- парке, сама же канцелярия была разрушена при штурме Берлина.
Самым главным архитектурным проектом фюрера была намечавшаяся генеральная реконструкция Берлина, особенно центральной части столицы. Обсуждая эти планы, Гитлер говорил Шпееру: «Мы сможем вывозить гранит и мрамор из России в любых нужных нам количествах». По проекту Гитлера — Шпеера, широченный центральный проспект, протянувшийся на четыре километра, упирался с одной стороны в гигантскую Триумфальную арку (перед ней знаменитая Триумфальная арка в Париже выглядела бы небольшой сиротливой копией). На стенах арки должны были быть увековечены 1 800 ООО имен немцев, павших в боях за Германию. С другой стороны проспект завершался совершенно немыслимым по размерам зданием, которое не имело аналогов в мире (совсем как сталинский Дворец Советов!). По форме проект его напоминал Капитолий в Вашингтоне, а по назначению — Дворец Съездов в Кремле. От его размеров просто дух захватывало: внутри здания могло бы разместиться 16 объемов знаменитого римского храма св. Петра или несколько вашингтонских Капитолиев! В центральном зале, который накрывал бы огромный купол (диаметр 600 метров, высота 240 метров), могло разместиться 150 тысяч человек. Когда фюрер узнал, что в Москве собираются строить Дворец Советов, который будет чуть выше его проекта, то очень расстроился. Когда же он окончательно установил дату нападения на Советский Союз, то, подписывая приказ, сказал: «Теперь с их Дворцом Советов покончено раз и навсегда!»
Вообще соревнование Гитлера со Сталиным на архитектурном поприще являло собой еще один пример их ревностного отношения друг к другу. Известно, какой внушительный сталинский мемориал был создан в Гори еще при жизни вождя. В 1933 году наша пресса сообщала: «В Москву вчера возвратился академик А. Щусев, ездивший в Тифлис, — где по его проекту будет сооружаться грандиозное здание института Сталина». Сказано — сделано: на месте рождения вождя был сооружен большой музейный комплекс. Гитлер, наверное, позавидовал и распорядился создать нечто подобное (но, конечно, более внушительное!) в Линце, городе его детства. Предложенный им проект явно превосходил то, что сотворили в Гори. В Линце было решено построить собор, превышающий размеры собора св. Стефана в Вене, огромный дворец для нужд нацистской партии, причем соорудить при дворце башню с колоколом и склепом для гробницы фюрера. Было также решено построить театр, военный музей, выставочное помещение, картинную галерею, библиотеку, стадион и, наконец, личную резиденцию Гитлера, где он намеревался жить, уйдя по старости на покой.
Все архитектурные проекты (а их было множество!), над которыми работали Шпеер и Гитлер, были выполнены в больших макетах, они были установлены на специальной выставке, куда никто не имел права зайти без Гитлера. Вместе со Шпеером фюрер часто посещал ее и проводил каждый раз там по несколько часов. Он лично водил туда своих приближенных и самых важных гостей. Как- то Гитлер пригласил туда отца Шпеера, который тоже был архитектором. Тот молча все осмотрел и выслушал хвалебные комментарии фюрера. Когда же он остался с сыном наедине, то заявил: «Вы все с ума сошли!»
Примечательная оценка известного архитектора! Безвкусица в сочетании с какой-то болезненной гигантоманией прежде всего определяли творчество Шпеера — Гитлера. Много лет спустя Шпеер признал, что их совместные проекты отличались казенщиной и скукой, он также писал, что реконструкция Берлина по-гитлеровски совсем не учитывала живого человека как такового, не предусматривала ни малейшей заботы о его нуждах и удобствах, все было устремлено к созданию Гитлером величественного памятника самому себе. Шпеер замечает: «Я считал сооружения для официальных организаций как дополнение ко всему плану реконструкции столицы, но Гитлер так не думал. Его отношение к зданиям, сооруженным во имя его вечной славы, было для него всем, а заботы о жилых кварталах, транспортных магистралях, озеленении его не интересовали. Ему не было дела до социальных нужд».
Сталин прослышал об увлечении фюрера архитектурой и о его грандиозных проектах. Немецкий посол в Москве сообщил Гитлеру о том, что советского вождя очень заинтересовали эти сообщения. И вот вскоре, это было в 1939 году, в Московском Кремле была организована выставка архитектурных проектов Шпеера — Гитлера, которая очень понравилась Сталину. Немецкий посол отписал фюреру, что Сталин хотел бы принять у себя Шпеера, но Гитлер не разрешил тому ехать в Москву. Почему? Творческая ревность? Понятно, что фюрер был осведомлен о том, что Сталин лично занимается реконструкцией своей столицы, и, возможно, не хотел ему в этом содействовать, послав к нему своего архитектора.
В. Бережков, переводчик Сталина в то время, описывает в своих воспоминаниях, как нацистский министр иностранных дел Риббентроп давал в Кремле пояснения Сталину, когда водил того по выставке архитектурных проектов, которые, по словам Риббентропа, были разработаны «непревзойденным мастером величественных ансамблей и световых эффектов, поражающих воображение толпы, любимцем фюрера, архитектором Шпеером». Далее Бережков сообщает: «Риббентроп благоговейно поясняет, что идеи этих сооружений подсказаны лично Гитлером, собственноручные наброски которого демонстрируются на отдельных стендах. Выставка понравилась Сталину. Она вполне созвучна его представлениям об архитектуре эпохи «великих свершений». После войны в Москве по воле Сталина возведут очень схожие со шпееровс- кими замыслами высотные здания — те же шпили и классические колонны».
Тут самое время вспомнить о другой удивительной выставке, которая была организована в Германии в середине 90-х годов, то есть сравнительно недавно, и с небывалым успехом демонстрировалась в нескольких странах, в том числе и в Москве. Ее экспозиция была посвящена искусству и культуре гитлеровской Германии и сталинского Советского Союза. В нашей столице она была развернута в залах Музея изящных искусств имени Пушкина. В каждом из них на одной стене располагались немецкие экспонаты, на другой, напротив, — наши, советские: картины, графика, скульптуры, театральные макеты, книги и т. п. По обе стороны посетители могли видеть одно и то же — культуру и искусство тоталитарного общества, порабощенных людей. Зловещее было сходство! Этим выставка и прогремела на весь мир… За несколько десятилетий своих поездок по разным странам и континентам я посетил множество выставок, но именно эта потрясла меня больше других, оставив после себя такое же впечатление, как это было после посещения Освенцима, самого страшного из гитлеровских концлагерей.
Продолжая тему увлечения фюрера архитектурой, остается сказать, что он был верен своей главной привязанности аж до середины Великой Отечественной войны и отдавал много времени Шпееру и их совместным проектам, по-прежнему выделял средства на реконструкцию Берлина и на осуществление других архитектурных замыслов. Но все же время взяло свое. Фюрер ценил в Шпеере не только архитектора, но и превосходного организатора, и любимый зодчий стал для него последней палочкой-выручалочкой. Когда наши войска наконец переломили ход войны, фюрер назначил Шпеера в 1942 году министром вооружений, и тот в труднейшей ситуации сумел быстро перестроить военную промышленность страны, резко подняв ее производительность. Можно смело утверждать, что Шпеер продлил сопротивление Германии не меньше чем на год, и это, разумеется, стоило нам и нашим союзникам (и немцам тоже) многомиллионных потерь, каких без Шпеера можно было бы избежать. Это не преувеличение! Один только факт: если взять производство вооружений в Германии в 1941 году за сто процентов, то к июню 1944 года оно возросло до 322 процентов! И это несмотря на постоянные бомбежки Германии и ее блокаду. Английская газета «Обзервер» в апреле 1944 года писала: «По сути дела Шпеер сегодня для Германии важнее Гитлера, Гиммлера, Геринга, Геббельса и генералов. Все они стали своего рода вспомогательными частями гигантской военной машины, которой руководит Шпеер. Причем руководит с максимальной эффективностью в условиях максимальной напряженности…» Сам Шпеер по тому же поводу свидетельствует: «После того, как я пробыл девять лет главным архитектором Гитлера, я вышел на самый верх и занял ни с кем не сравнимое положение. А последовавшие за этим три года, когда я был вынужден заняться совсем другими делами, сделали меня действительно вторым после Гитлера».
