Вояки из батальона «Нахтигаль» начали объезжать улицы города и по заблаговременно составленным спискам вылавливали свои жертвы, тащили их на расправу. Тысячи активистов, которые симпатизировали Советской власти, были замучены за семь страшных дней, на которые гитлеровцы отдали националистам город. Это было сделано, чтобы не вызывать к себе неприязнь среди населения.
Пьяные «нахтигалевцы» грабили, сжигали, насиловали, убивали ни в чем не повинных людей, живыми закапывали в землю на Вулецкой горе, их жертвами стали почти три тысячи юристов, врачей, инженеров, работников культуры. И среди них более семидесяти известных деятелей науки, техники, искусства, в том числе людей с мировым именем, таких, как ректор Львовского университета Роман Ремской, бывший премьер-министр Польши, профессор, почетный член многих академий мира Казимир Бартель, и многие другие.
И все это делалось с согласия и по указанию Романа Шухевича. В эти дни он вместе с Ярославом Стецьком, которого Бандера своим декретом провозгласил премьер-министром, уливался властью, не подозревая, что их будущее построено на леске, что Гитлер ни с кем не собирается делить власть на оккупированных территориях.
Батальон «Нахтигаль», который под командованием Шухевича дошел до Винницы, гитлеровское командование сняло с фронта и отправило во Франкфурт-на-Одере. Нахтигалевцев подучили и кинули в Белоруссию на борьбу с партизанами. Карательный отряд возглавил гауптман Роман Шухевич. Там головорезы расправлялись с мирным населением, но поставленной задачи не выполнили, так как белорусских партизан поддерживал весь народ.
Как же верить некоторым исследователям националистического движения, которые твердят, что оуновцы вели боевые действия против гитлеровцев? История не зафиксировала ни одного факта, чтобы оуновцы или упавцы напали на какую-то гитлеровскую часть или уничтожили хоть один гарнизон.
Даже автор брошюры о Романе Шухевиче Петр Мирчук очень осторожно и неуверенно заявляет, что «на этот период» (конец 1942-го и начало 1943 г. — Авт.) как будто «приходятся первые бои» с немцами. И не приводит ни одного факта, ни одного примера, чтобы хоть как-то подкрепить это мнение. Более того, он твердит, что в такой ситуации нельзя было выступать с оружием против оккупантов!
А в это время уже по всей Украине разворачивалось партизанское движение!
Сначала, как угодливо пообещал гитлеровцам новоиспеченный премьер-министр националистически-бандеровского правительства Ярослав Стецько, бандеровские войсковые группировки выступали как «охранные» подразделения или истребительные команды» для концтаборов (а истребляли они там советских людей и военнопленных), как украинская полиция.
А в конце сорок второго года и в начале сорок третьего в западных областях, в основном в Полесье, где было больше всего советских партизан, гитлеровцы начали создавать вооруженные формирования ОУН-бандеровцев, которые должны были охранять их коммуникации.
Возглавлял эти формирования краевой проводник ОУН на северо-западных землях Дмитрий Клячковский по кличке «Клим Сабур», который называл их Украинской повстанческой армией (УПА). Сюда к нему пробрался и Роман Шухевич. Договорившись о совместных действиях, Шухевич возвратился в Галицию, возглавил главный военный штаб и развернул бурную деятельность по созданию УПА на всех западноукраинских землях.
Дело в том, что военно-политическая ситуация, сложившаяся в то время на Украине, вызвала серьезное беспокойство у гитлеровского руководства и оккупационной власти. Партизанское движение все больше разворачивалось, под контролем партизанских соединений оказались большие зоны, особенно в Полесье и на Волыни. Партизаны значительно усложнили переброску войск и техники на фронт и устраивали диверсии на дорогах и железнодорожных путях.
Перед вермахтом и оккупационной властью, особенно после разгрома под Сталинградом, была поставлена оперативная задача: обеспечить от нападения партизан свои тылы, создать условия для бесперебойной переброски на фронт войсковых частей и техники, уничтожив партизанские отряды. Гитлеровцы понимали, что только собственными силами с этим заданием им уже не справиться.
Вот тогда и были привлечены к борьбе с партизанами украинские националисты, им гитлеровцы поручили создать на Волыни, в Полесье и Галиции вооруженные формирования. В начале 1943 года к ним влились подразделения «Украинской полиции», а также каратели из диверсионных батальонов «Нахтигаль» и «Роланд», которые уже использовались в борьбе с партизанами в Белоруссии и на Украине.
Созданием УПА руководили опытные офицеры фашистского абвера, а на руководящие посты были поставлены подготовленные в диверсионно-разведывательных школах Германии оуновцы. Даже организационная структура УПА была похожей на систему построения фашистских штурмовых отрядов, созданных в свое время Гиммлером. Только воинские звания остались от националистических формирований.
Создание УПА закончилось, как свидетельствует тот же Мирчук, в августе 1943 года (а не в 1942 г., как твердят некоторые историографы бандеровщины), когда командование «Украинской повстанческой армией» было выделено из провода ОУН и учрежден пост главнокомандующего.
Гитлеровцы не только формировали УПА, но и вооружали ее. По их далеко не полным данным, для вооружения УПА было передано более 700 минометов, около 10 тысяч станковых и ручных пулеметов, 26 тысяч автоматов, 22 тысячи пистолетов, 100 тысяч гранат, 80 тысяч мин и снарядов, несколько миллионов патронов, полевые радиостанции, портативные машинки и Другое вооружение и снаряжение.
Фашисты понимали, что на Украине им уже не удержаться, так как Советская Армия форсировала Днепр и начала наступление на Правобережной Украине. Поэтому и не скупились, лишь бы подготовить силы, которые способны осуществлять террор в тылу наступающих советских войск. Против кого же вооружались оуновцы? Понятно, чтобы бороться против Советской власти, против своего народа. Вождям ОУН покоя не давало желание установить на западноукраинских землях свою власть.
В периодической печати разные авторы сейчас спорят, много или мало людей приняли участие в националистическом движении и в УПА, смешивая в кучу просто участников ОУН и стрельцов и старшин УПА А это не одно и то же. Причастными к оуновскому подполью было немало запуганных вооруженными бандеровцами крестьян: «Если ты не с нами, то значит ты против нас». И они вынуждены были, хотя бы пассивно, поддерживать тех, кто им угрожал.
А в Украинскую повстанческую армию брали людей, которые умели владеть оружием. Они проходили специальную муштру под руководством не только своих старшин (командиров), а и немецких офицеров. Причем нужно иметь в виду, что и в ОУН и в УПА вербовала людей специальная служба безопасности (СБ), а она была одновременно прокурором, судьей и исполнителем приговора.
Еще недавно наши историки и исследователи замалчивали тот факт, который вызвал недовольство среди трудящихся западных областей Украины. В 1940–1941 годах вследствие нарушения социалистической законности и проявлений сталинского произвола было выселено много местных жителей и необоснованно репрессировано. Все это стало почвой для националистической пропаганды и вербовки людей в ряды ОУН.
Надо сказать и о том, что репрессии испытывали не только трудящиеся западных областей Украины, но и всей страны. Произвол и беззаконие чинили сталинские палачи и сразу после войны, когда в лагеря попадали те, кто возвращался из вражеского плена или был насильно вывезен в Германию, или те, кто осмеливался высказывать недовольство сталинскими порядками.
С приближением Советской Армии оуновцы запугивали молодых людей тем, что их призовут в армию, что они могут погибнуть на фронте.
Старших людей пугали принудительной коллективизацией и возможными репрессиями, как это было перед войной. Немало людей с низким культурным и образовательным уровнем поддались этой агитации, а многих под страхом смерти и расправы над родными заставляли брать оружие и идти в леса.
«Повстанческая армия» в первые два года своего существования насчитывала около 90 тысяч человек. Курени и сотни нападали на партизанские отряды, устраивали погромы в населенных пунктах, вылавливали и передавали гитлеровцам советских партизан и подпольщиков. Примеров тому не счесть в каждой области. А о борьбе с гитлеровцами практически не было и речи.
Когда бегство гитлеровцев из западно-украинских земель стало реальностью, среди бандеровских вожаков, с приближением Красной Армии, стали зарождаться сомнения по поводу дальнейшей судьбы, возникли разговоры, за которые кое-кто расплачивался жизнью. Одни лихорадочно готовились к бегству вместе со своими повелителями, так как их ничто не держало на этой земле: они пришли с гитлеровцами, с ними собирались и бежать. А другие готовились развернуть «великую акцию» в тылу Красной Армии, накапливали оружие, которое им щедро дарили оккупанты, сооружали тайные базы, готовили схроны и тайники.
