7. Взаимоотношения частного и государственного капитализма
В последние годы у СССР, точнее у олигархии, народ здесь, естественно, ни при чем, особенно явно проявилась тенденция «безопасных границ», в соответствии с которой СССР имеет право нагло вмешиваться во внутренние дела стран, расположенных по крайней мере в «непосредственной близости» от границ СССР. А поскольку государственный капитализм побеждает в разных странах «третьего мира», то в результате сфера «жизненных интересов» СССР охватывает все большую часть планеты, но, естественно, все это делается под предлогом… борьбы за мир, безопасность народов, против империализма и за социализм. Государственный капитализм, олигархия, не стесняется пачкать понятия с которыми у трудящихся связаны самые чистые и светлые помыслы. «Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них нет. Так как пролетариат должен прежде всего завоевать политическое господство, подняться до положения национального класса, конституироваться как нация, он сам пока еще национален, хотя совсем не в том, смысле как понимают это буржуазия».
В течение примерно полувека — в конце XIX и начале XX веков частный капитализм стал господином положения во всем мире. Он пожрал все, что было возможно, захватил в виде колоний весь земной шар и в результате, когда не осталось ничего, что можно было бы хапнуть, три главных хищника Великобритания, Франция и Германия сцепились между собой, втянув в войну своих шакалов — Австро-Венгрию, Россию и прочих.
Но история не стоит на месте. Воспользовавшись чужой дракой на первую роль стали претендовать США, а Россия, поставленная перед угрозой утери политической и экономической самостоятельности нашла в себе достаточно сил (если говорить сухим языком экономики — задел, созданный развитием частного капитализма в России с 1862 года, оказался достаточным), чтобы кардинально преобразовать общество на новых началах государственного капитализма и на этой основе за какие-то десять лет совершить рывок и пройти путь, который занял у частного капитализма в прежних условиях по меньшей мире столетие. Пример России — дерзнувшей из отсталости, в противостоянии со всем остальным миром, стать сначала одной из мировых держав, а затем и одной из двух сверхдержав — воодушевил колонии и полуколонии и вызвал к жизни национально-освободительное движение, постепенно набиравшее силу, часто даже там, где не было экономических условий для действительного освобождения.
Чудовищный монстр — гибрид частного и государственного капитализма, созданный Германией, потерпевшей поражение в первой мировой войне, набросился на вчерашних победителей и тем пришлось выбрать из двух зол меньшее, чтобы уничтожить бешеного пса фашизма, которого он сам же и породил, частному капитализму пришлось на время заключить военный союз с государственным капитализмом, который ему не менее отвратителен. Союз этот в принципе не мог существовать сколько-нибудь долго — не дольше, чем длилась сама война и распался также естественно, как неестественно был заключен под давлением обстоятельств.
У частного капитализма не хватило сил уничтожить госкапитализм в колыбели, тем более это стало невозможно после победы и многократного усиления СССР. Перед лицом нового могущественного противника частный капитализм не мог больше позволить себе роскошь сохранения колоний, где начинала полыхать война — предпринимались отдельные попытки: Вьетнам, Алжир, но они были обречены на неудачу именно потому, что СССР отвлекал на себя большую часть сил и внимания частного капитализма, которому пришлось безусловно отбросить прежние привычки взаимного мордобоя и объединиться под эгидой США. Западу приходилось (и приходится) маневрировать — лучше уступить ненужную в общем политическую власть в колониях и продолжать экономическую колонизацию, чем потерять все. Конечно, политическая власть над колониями облегчала их грабеж, но нужно было снова выбирать меньшее из зол.
И вот в такой обстановке значительная часть освободившихся стран выбирает путь государственного капитализма. Как правило путь этот выбирали страны наименее развитые даже из этих отсталых стран — там, где зачастую не было даже зачаточной буржуазии, которую уходящие колонизаторы могли бы поставить у власти. А этим странам, не имеющим минимальной промышленной базы для подлинного перехода к госкапитализму, кроме желания нужна была мощная поддержка извне, огромные вливания извне.
В совершенно изменившейся под влиянием госкапитализма СССР обстановке в мире в принципе национальные буржуазии могли и могут сейчас спокойно, обычными буржуазными темпами развивать экономику — внешнее вторжение им не грозит, наоборот, постепенно до Запада все же дошло, что ему выгоднее всемерно поддерживать своих «братьев по классу» меньших, чем толкать свои бывшие колонии в объятия врага — вот почему Индия, Пакистан и другие страны пошли обычным частно-капиталистическим путем с большими или меньшими элементами госкапитализма в экономических и политических структурах.
Госкапитализм в Китае вряд ли победил бы без помощи СССР — а помощь эта была огромна, начиная с передачи всего вооружения Квантунской армии. Но и после военной победы с чужой помощью, у госкапитализма не было шансов победить в средневековом Китае — опять-таки без помощи СССР. Затем цепочка протянулась дальше — победа госкапитализма во Вьетнаме стала возможной только после победы в Китае.
В Европе положение было еще парадоксальней — госкапитализм был привнесен не только в отсталые страны, более или менее готовые к нему, но и в высокоразвитые, такие как Восточная Германия и Чехословакия, что во многом хотя и не во всем затормозило их общее развитие. Но как бы там ни было, в результате европейские госкапиталистические страны теперь готовы к социалистической революции, за исключением, может быть Албании.
В Азии — в Китае, Вьетнаме, Корее, госкапитализм, утратив по разным причинам (и политическим и экономическим) всю или значительную часть помощи СССР, стал корчиться в судорогах. Возврат к частному капитализму невозможен в этих странах, но и до готовности к социалистической революции им еще очень далеко — поэтому НЭП в Китае был введен не после Гражданской войны как в России (потому как восстанавливать там, в Китае, было нечего) а где-то в середине госкапиталистического пути. Это своеобразное внешнее завоевание (о котором говорил Ф. Энгельс — но у него внешнее завоевание рассматривалось только в одной, известной тогда, плоскости — с целью разграбления и уничтожения производительных сил завоеванной страны, а в нашем случае — с целью развития производительных сил госкапитализмом, нуждающимся в союзниках и пытающимся ускорить их появление на свет) Советским Союзом привело к неестественному развитию госкапитализма там, где для него не было еще объективных внутренних условий. Парадокс состоит в том, что СССР, занимающий шестую часть планеты, одним своим существованием делал объективно ненужным госкапитализм — уже не было нужды, скажем для Индии рваться на пределе сил народа вперед — внешнее завоевание ей не грозило, колонией она только что перестала быть и национальная буржуазия вполне могла осуществлять руководство в такой сравнительно спокойной обстановке — как делала это буржуазия Англии в XVIII веке, например.
Перед страной, не имеющей ни промышленности, ни буржуазии, ни рабочего класса есть два пути, один из которых она и выбирает — мирно происходит передача власти бывшими колонизаторами своим креатурам или в результате партизанской войны создается организация революционеров, способная в принципе занять место буржуазии. И вот тут важно, кто окажет помощь — Запад или Восток, США или СССР. Так произошло, например, в Анголе. Но пока надстройка стоит в такой стране в сущности на голом месте, а точнее — висит в воздухе, в такой обстановке возможны самые неожиданные колебания, чему мы и являемся свидетелями.
Каждый человек руководствуется в жизни своими интересами вольно или невольно, прежде всего и в конечном счете экономическими хотя, конечно, тут постоянно бывают отклонения, большие или меньшие, бывают и исключения, например, капиталист Энгельс, но, во-первых, пока что-то не видно других Энгельсов, а, во-вторых, именно экономическая необходимость, в том числе помощь Марксу, заставила революционера Энгельса убить свои лучшие годы на «проклятую коммерцию». Каждый класс, тем более, руководствуется своими интересами, прежде всего своими экономическими интересами, и если среди представителей класса бывают исключения, то никогда и нигде ни один класс не шел наперекор своим экономическим, а значит и политическим интересам.
Как могут люди, экономические и все другие интересы которых противоречат интересам рабочего класса, всего трудового народа, защищать интересы пролетариата, народные интересы? Смешно и подумать, что человек, проработавший несколько лет рабочим (да и таких среди олигархии меньшинство), а затем в течение нескольких десятилетий стоявший над пролетариатом, пользовавшийся всеми благами, недоступными рабочему, вдруг воспылает к нему такой любовью, что станет защищать его интересы вопреки собственным! Даже если бы такое случилось — а пока такого что-то не случалось — олигархия в целом, этот класс сверхугнетателей, «железная пята», тут же уничтожила бы его.
