С тех пор как Бикини и Эниветок были включены в зону испытаний водородных бомб, правительство США делало вид, будто оба атолла аннексированы на одинаковых условиях. Полномочные власти стыдливо умалчивали о событиях 1946 г., никто не вспоминал о цирковом номере вице-адмирала Блэнди, а датой «исхода» бикинийцев считалось время эвакуации жителей Эниветока. Подобная «забывчивость» вполне устраивала попечителей Тихоокеанских территорий.
Но вышла осечка. С помощью великовозрастного скаута, явившегося голубем мира в стаю перелетных птиц, бикинийские алабы решили восстановить истину. История Бикини должна рассматриваться отдельно от Эниветока, который реквизировали на неопределенный срок. Бикини был «одолжен» на кратковременное использование: в 1946 г. ВМС Соединенных Штатов не заявляли о намерении завладеть им окончательно.
— Не надо ждать, пока за вами приедут. Возьмите инициативу в свои руки, — убеждал Тодд. — Мы вместе напишем петицию.
Оставалось узнать, в какие двери стучаться. Полигон находился в руках военных, а просители — «перемещенное население» — подпадали под юрисдикцию гражданской администрации. Соединенные Штаты разбили всю Микронезию на районы. Верховный комиссариат по делам подопечных территорий находился на Сайпане (Марианские острова). Военные базы не входили ни в один из этих районов. Администрация Маршалловых островов размещалась на атолле Маджуро, примерно в 200 километрах от Кили.
«Столичный» остров притягивал возможностью заработать. Около двух тысяч островитян теснились на обочине аэродрома, лепились на берегу лагуны в наспех сколоченных хижинах. Оторванные от родных мест, они пытались сохранить названия своих островов хотя бы в именах, которые они давали общим баракам: «Дом Арно», «Дом Уджаэ», «Дом Аилинглапалапа»…
У Тодда был на Маджуро знакомый — Джек Тобин, работавший консультантом-этнографом при управляющем Маршалловыми островами. Тобин был горячим сторонником изменения политики помощи перемещенному населению; он слал в правительственные инстанции рапорты, в которых указывал на необходимость помогать островитянам устраиваться на новом месте, а не сбрасывать им продовольствие в чрезвычайных случаях. К бикинийцам, утверждал Тобин, не следует относиться как к балласту, а надо помочь им освоить новую землю; Кили — не приют для инвалидов.
«Мы не собираемся превратить молодых островитян в образцовых американцев. Пусть они сохраняют свою собственную культуру, но необходимо улучшить условия жизни на коралловых островах. Полагаю, что прежде всего следует облегчить их общение с американскими властями. Языковой барьер остается в этом смысле существенным препятствием. Мэр Кили — Джуда — не говорит по-английски. Алаб Лоре Кеджибуки, который, по всей видимости, сменит его на этом посту, тоже не знает языка».
Тобин пытался добиться разрешения для детей Кили продолжать учебу в маджурской школе после того, как они освоят азы грамоты на своем островке. Приезд Тодда был как нельзя кстати: он сможет давать первые уроки английского местной детворе.
Тодд отправил с торговым судном адресованное верховному комиссару письмо бикинийского совета. В послании говорилось, что обитатели Кили не намерены признать этот остров своей новой родиной и никогда не откажутся от своих законных прав на Бикини. Им хотелось бы знать дату возвращения, если только это не идет вразрез с благом человечества и установлением мира на земле. В отдельной записке Тодд просил этнографа поддержать их просьбу.
Тобин сообщил, что американское правительство проводит исследования с целью установить, пригоден ли Бикини для нормальной жизни. В настоящий момент оно ждет заключения биологов, которые должны сообщить, не таят ли его флора и фауна опасности для людей, пока же Пентагон не может подвергать риску подрастающее поколение.
Наконец после долгих месяцев ожидания пришел и официальный ответ. Тодд перевел его Джуде. Верховный комиссар Уильям Норвуд, ссылаясь на доклад Комиссии по атомной энергии, чьи эксперты пришли к выводу: человек может жить на главном острове атолла Бикини, — полагал, что репатриация не за горами. Правда, конкретной даты он не указывал. Но эмбарго по крайней мере было снято.
* * *
Минул сезон штормов; в небе над Кили испытывали ракеты; движение судов в этом районе было запрещено. Потом приехали покупатели копры и привезли съестные припасы. Верховный комиссар по-прежнему молчал, а Бикини был по-прежнему скрыт облаком Либокры.
Однажды в воскресенье Джосиа, как обычно, созвал прихожан в церковь, колотя железкой по пустому баллону. Глядя на него, Тодд подумал: хорошо бы иметь набат, чей звон разносился бы на тысячи километров.
Он смотрел, как его новые друзья, принарядившись по случаю праздника, теснились у церкви. Внезапно он поймал себя на мысли, что машинально пересчитывает их. Вдруг его осенило:
— Сколько вас было при отъезде с Бикини? — вскочив с места, спросил американец алаба Килона.
— Сейчас нас почти в два раза больше. Но раньше мы жили на двадцати семи островах атолла. А тут один остров должен прокормить нас всех.
— Так вот что надо внушать правительству! — вскричал Тодд. — Кили слишком мал, чтобы кормить вас. Этот довод возымеет действие.
«Их дело правое», — повторял Тодд. Этот маленький народ победит, если проявит твердость и упорство. И хотя он понимал, что предстоит борьба мухи против американского слона, он выступал на стороне островитян.
Время пребывания Тодда на Кили подошло к концу. Он возвращался к жене, которая ждала его в Штатах. Кстати, там, в Вашингтоне, он сможет кое-что предпринять. Но кто сменит его на Кили?
Одновременно с ним на Маршалловы острова приехал еще один доброволец.
— Надо попросить Ральфа сменить меня здесь!
Ральф Уолтц, холостяк, провел год на островке Эбей в атолле Кваджалейн — лысом пятачке, куда согнали несколько десятков семей. Доступ на главный остров атолла, где располагалась секретная ракетная база, был запрещен негражданам Соединенных Штатов.
Накануне отлета Тодд успел повидаться с ним на Маджуро.
— Я составил жалобу и хочу передать ее в ООН, — сказал Ральфу Тодд. — В ней приводятся аргументы экономического плана. Я сопоставил ресурсы Бикини и Кили. На Бикини население использовало всю цепочку островков: на одних они жили, другие приспособили под плантации кокосовых пальм, пастбища для скота, сбор черепашьих и птичьих яиц. Ничего подобного нет на Кили, здесь даже черепахи не выползают на берег, настолько плотно он заселен. Лагуна Бикини богата рыбой, а кроме того, она служила отличным портом. Берега Кили открыты, и волны не позволяют рыбачьим пирогам выходить в море по пять месяцев в году. Наконец, раз власти беспокоятся, как бы дети не заболели на Бикини лучевой болезнью, я обращаю внимание на тот факт, что здоровью детей на Кили грозят более банальные, но совершенно реальные недуги: Кили — очаг всевозможных инфекций. Там выпадает вдвое больше осадков, чем на Бикини, полно болот, которые кишат насекомыми. Жизненное пространство сведено до минимума; на узкой полосе вдоль побережья скапливаются отбросы, где размножаются паразиты. Все это создает антисанитарные условия. Приведенное сопоставление Бикини и Кили со всей очевидностью показывает, что люди на Кили — не закоренелые жалобщики и не строптивые бездельники, какими их хотят изобразить. У них просто нет элементарных условий для жизни, вот и все!
* * *
Ральф решил принять участие в судьбе изгнанников Кили. Вскоре после отъезда Тодда он высадился на осажденном акулами острове. В сундучке он привез нехитрые пожитки и несколько долларов, которые умудрился скопить.
Алабы приняли его в общинном доме; никогда до этого они не видели человека с такими светлыми волосами и такой розовой кожей. Он сразу же завоевал их сердца, обратившись с «челобитной»:
— Вы добрые люди и гостеприимные хозяева. В первый день я буду вашим гостем. Но с завтрашнего утра я прошу старейшин Кили включить меня в рабочую бригаду и считать меня бикинийцем наравне с другими.
Алаб Лоре объяснил Ральфу, что в понедельник, среду, четверг и субботу каждый волен выбирать себе работу по вкусу: ловить рыбу, сушить копру или возделывать сад. Вторники и пятницы посвящены общинным работам: ремонту домов, приведению в порядок главной улицы и боковых дорожек, чистке емкостей для воды. Иногда объявлялся «аврал», и все отправлялись на заготовку копры.
Ральф вызвался идти с рыбаками. На обратном пути, когда пирога преодолевала рифовый барьер, крутая волна опрокинула суденышко. Ральф и оба его спутника оказались в воде.
— Бако! Бако! — отчаянно закричал один из островитян.
