Появление на северокорейской территории воинских частей США мигом рассеяло иллюзии об их «миротворчестве». Американцы действовали так же цинично и бесцеремонно, как действуют всегда оккупанты на чужой земле. В середине июля 1950 г. Первая кавалерийская дивизия США дислоцировалась примерно в 150 км от Сеула. Дороги были переполнены беженцами, традиционно одетыми в белую одежду. Второй батальон седьмого полка дивизии получает секретный приказ об угрозе проникновения в тыл «северокорейских диверсантов», маскирующихся под крестьян. Американцы, расположившись у речной переправы, начинают «охоту» за всеми подозрительными, открывая шквальный огонь по любым скоплениям мирных людей, среди которых, по их предположениям, наверняка затаились партизаны. Когда второй батальон отошел на новые позиции, под мостом остается целое кладбище из 460 трупов беженцев. «Это была самая настоящая бойня… Южные корейцы, северные корейцы – мы их не различали!» – признавал позднее один из участников этой карательной операции, военнослужащий США Ю. Хессельман. И это был не единичный случай целенаправленного истребления американцами мирного населения Кореи.
После успешной инчхонской операции в середине октября 1950 г. Объединенное командование ООН продолжало наращивать свое военно-политическое давление на отступающие и во многом деморализованные части северокорейской армии. К октябрю 1950 г. «войска ООН» проявились на отдельных участках и побережье пограничных с Китаем рек Туманган и Амнокан, и командование КНА вынуждено было начать срочную эвакуацию своих резервных военных частей в Маньчжурию, на территорию КНР (9 пехотных дивизий, офицерское училище, учебно-танковый полк, остатки авиадивизии с учебным полком и др.). На карту было поставлено само существование КНДР как суверенного государства. 9 октября 1950 г. Ким Ир Сен обратился к Сталину с тревожной просьбой в неотложном порядке разрешить: а) подготовку 200–300 летчиков из числа граждан КНДР, направленных ранее на учебу в СССР; б) подготовку из числа советских корейцев, проживающих в различных районах СССР, примерно 1000 танкистов, 2000 летчиков, 500 связистов и 500 офицеров инженерной службы. Практическая реализация этой программы требовала немало времени, а корейский фронт срочно нуждался в военных кадрах такого рода, которые могли обеспечить только КНР и СССР. Советское руководство оказалось перед угрозой прямого и широкомасштабного вовлечения в Корейскую войну. В Москве и Пекине понимали, что исчезновение КНДР – «форпоста социализма» в СевероВосточной Азии – нанесет колоссальный геополитический и морально-политический урон советско-китайской союзнической коалиции. В такой критической ситуации Москва и Пекин принимают решение об оказании непосредственной военной поддержки выдохнувшейся северокорейской армии: Китай – сухопутными войсками, а СССР – военно-воздушными силами. В соответствии с этим решением 25 октября 1950 г. начался массированный ввод в Корею китайских народных добровольцев (КНД).
§ 3. Третья фаза войны: прибытие в Корею «китайских народных добровольцев»
Итак, 25 октября 1950 г. КНР предприняла массированный ввод своих войск на Корейский полуостров, хотя скрытая переброска «китайских народных добровольцев» осуществлялась еще с середины октября. Так начался третий этап Корейской войны, который продлился до открытия первых переговоров о перемирии в Кэсоне (9 июля 1951 г.).
Командующим группировкой китайских войск, названных в целях дипломатического камуфляжа «добровольцами», был назначен один из наиболее опытных и популярных в стране военных деятелей Пэн Дэхуай. В своих мемуарах он вспоминает, что утром 4 октября 1950 г. из Пекина в Сиань, где он в то время находился, неожиданно прислали специальный самолет. От имени ЦК КПК ему было предложено срочно вылететь на экстренное совещание в центр. Около 4 часов пополудни, когда Пэн Дэхуай прибыл в здание ЦК, там уже шло совещание высшего руководства партии и страны, на котором обсуждался вопрос о неотложном вступлении китайских войск в Корею. Генерал был твердым сторонником такой акции, и ему без дискуссии поручалось командование китайскими войсками, которые придут на помощь братской Северной Корее. Всю ночь после этого совещания, вспоминает маршал, он не мог уснуть, размышляя о сложностях предстоящей операции. «Я думал о том, что если США оккупируют Корею, то нас будет разъединять только река Ялуцзян, возникнет реальная угроза Северо-Восточному Китаю… Если США захотят развязать агрессивную войну против Китая, то они в любое время найдут предлог для этого. Нельзя идти на уступки», – написал позднее Пэн Дэхуай в своих мемуарах. Очевидно, так размышлял в тот период Мао Цзэдун, хотя не все другие китайские лидеры разделяли это мнение. Вступление в Корейскую войну непосредственно увязывалось с обеспечением национально-государственной безопасности КНР.
Первоначально в состав контрнаступательной группировки КНД вошли 5 стрелковых корпусов и 3 артиллерийские дивизии. В целом же Китай задействовал в Корейской войне огромную по численности группировку в 25 армейских корпусов.
Китайско-северокорейской армии на этом этапе войны противостояла группировка Объединенного командования ООН, состоявшая из 11 пехотных дивизий и бригад, численностью в 211 тыс. солдат и офицеров, оснащенных 790 танками, 300 самолетами, 720 полевыми, 270 зенитными и 764 противотанковыми орудиями. КНД и КНА имели превосходство в живой силе, полевой артиллерии и минометах, но американо-южнокорейские войска значительно превосходили противника по числу танков, зенитных орудий, самолетов и боевых кораблей.
При таком неблагоприятном балансе оснащенности современной боевой техникой китайцы умело использовали временные преимущества ведения иррегулярной полупартизанской войны: тщательную маскировку в лесисто-горной местности, скрытое передвижение в ночное время, просачивание сквозь боевые позиции противника и нанесение им молниеносных ударов в тылах и флангах. Как отмечают российские военные историки А. С. Орлов и В. А. Гаврилов, китайские добровольцы максимально использовали свои преимущества недостаточно оснащенной крестьянской армии, уменьшая одновременно свои слабости. Они атаковали главным образом ночью, прощупывая оборону, охватывая и наводя страх на противника, используя большое количество ручных гранат, огонь ручных пулеметов и минометов. Короче говоря, китайские войска были не разновидностью противника, а совершенно другим противником. После одной из таких атак командир 24-й американской дивизии генерал Чёрч в лихорадочном возбуждении воскликнул: «Китайцы уже здесь. Третья мировая война началась!»
Бои на северокорейском плацдарме с конца октября по декабрь 1950 г. отличались исключительным упорством.
Обе стороны несли огромные людские и материальные потери. Так, 1-я дивизия морской пехоты США потеряла в боях этого периода от 40 до 70 % личного состава. А общие потери «войск ООН» в этот период составили 36 тыс. солдат и офицеров, из которых 24 тыс. были американцами.
Наступательный порыв «войск ООН» резко ослаб и стал иссякать не только в результате появления на Севере Кореи огромных по численности КНД, но и вступления в войну базировавшегося в Маньчжурии 64-го Истребительного авиационного корпуса (ИАК) ВВС СССР, в задачу которого входило обеспечение «воздушного зонта» над небом КНДР. Действия 64-го ИАК во многом изменили характер Корейской войны. Американские летчики столкнулись с советской боевой техникой (самолетами «МИГ-15»), которые по своим качествам не уступали соответствующим аналогам США (истребители F-86 «Сейбр»). С этого времени американская авиация не могла безнаказанно действовать в воздушном пространстве КНДР.
После переброски в Корею КНД во взаимодействии с частями северокорейской армии и при интенсивной поддержке 64-го ИАК советских вооруженных сил развернули широкое контрнаступление против «войск ООН», что вызвало гневную реакцию в милитаристских кругах США. Командующий «войсками ООН» Д. Макартур представил Белому дому программу «решительных действий», которая предусматривала перенос военных действий на китайскую территорию, массированные бомбардировки стратегических объектов в Маньчжурии, полную блокаду не только северокорейского, но и китайского побережья, перекрытие путей снабжения китайской армии со стороны СССР, масштабное вовлечение в военные действия против КНДР и КНР гоминьдановских войск, наконец, ядерные бомбардировки КНДР и КНР. Однако президент Г. Трумэн, госсекретарь Д. Ачесон и министр обороны Д. Маршалл отказались поддержать Макартура и не без веских оснований. «Без сомнения, мы достигли момента, когда надо было принимать серьезное решение. Если бы мы избрали путь разжигания войны в отношении Китая, нам следовало бы ожидать возмездия. Пекин и Москва были союзниками как идеологически, так и по договору. Если бы мы напали на коммунистический Китай, то должны были ожидать русского вмешательства», – писал позднее в своих мемуарах Г. Трумэн.
