Отсутствие крепостной зависимости необязательно означало триумф мелкой собственности. С 1861 по 1895 г. доля крупного землевладения в Германии сократилась ненамного, составив 44,2 % в Пруссии, 38,4 % в Бранденбурге, 28,2 % в Саксонии; поместья не дробились на наделы, а обрабатывались наемными сельскохозяйственными рабочими. В Южной Америке больше распространилась аренда. Самой тяжелой ее формой оставалась издольщина, работа за часть урожая (она была также распространена на юге Италии и на юге США после Гражданской войны). Мечта рабов о «сорока акрах и муле», которые якобы получат каждый освобожденный, не сбылась. В 1900 г. в Миссисипи издольщиками были 85 % чернокожих крестьян и 36 % белых. Схожим образом после объединения Италии несправедливость земельных отношений не исчезла: она выталкивала южан на север страны и в Новый Свет.
Общинная собственность на землю сохранялась к середине столетия в некоторых районах Германии, Голландии и Бельгии, а в Испании и отчасти Португалии, отдельных кантонах Швейцарии, итальянских Марке и Умбрии существовали даже островки передельной общины. С индейской общиной с переменным успехом боролись в Новом Свете. В Мексике к концу долгого правления Порфирио Диаса (1876–1911) ее почти уничтожили, а вот, к примеру, в Боливии в 1900 г. в общинах жили 32 % крестьян.
Наиболее интересна история русской передельной общины, которую вестфальский барон Август Гакстгаузен (1792–1866) в своем исследовании 1847 г. счел спасением от революции: «В русской общине есть органическая связь, в ней лежит столь крепкая общественная сила, что в этой стране нет и не может образоваться пролетариата, пока существует община. Последнюю поэтому следует хранить от разрушения, устраняя лишь те неудобства, которые вызываются ею в технике земледелия». Славянофилы видели в общине основу справедливого народного самоуправления, А.И. Герцен, разочарованный европейскими революциями 1848–1849 гг., а потом и народники усматривали в ней зерно социализма. Парадоксальным образом власть, как и оппозиция, поддерживала этот институт: после киселевской реформы государственных крестьян (1837–1841) и отмены крепостного права в 1861 г. община (сельское общество) стала основой крестьянского административно-хозяйственного самоуправления, а попытки ее ослабить и даже разрушить будут предприняты уже в 1900-е годы, в первую очередь (но не исключительно) премьер-министром П.А. Столыпиным.
Свободный мелкий собственник был главным сельскохозяйственным производителем во Франции, Скандинавии, британских переселенческих колониях и Соединенных Штатах Америки, Китае, играл важную роль в Германии. Самым радикальным демократическим решением аграрного вопроса стал североамериканский акт о гомстедах (1862), согласно которому любой человек мог бесплатно получить в собственность 160 акров обрабатываемой им свободной земли (64,8 га). Всего за несколько десятилетий огромные просторы, где до этого столетиями жили разрозненные небольшие группы индейцев-охотников, были заселены и распаханы. Развитию земледелия способствовали стальной плуг и механизированная техника, скотоводства — применение колючей проволоки для огораживания пастбищ (с 1870-х годов). Возможность легко получить большой надел в собственность привлекала и эмигрантов, особенно из Германии и Скандинавии, — сбывалась вековая мечта европейского крестьянства о земле. Всего за время действия закона в 1862–1934 гг. государство выдало права собственности на 1,6 млн гомстедов. Вплоть до 1890-х годов, пока оставались незанятые государственные земли, возможность стать самостоятельным фермером-гомстедером играла, как писал в 1893 г. историк Фредерик Джексон Тернер (1861–1932), роль «предохранительного клапана», снимая социальное напряжение. При этом фермеры, не покидая своих хозяйств, могли приобщиться к городскому, «модному» образу жизни, заказывая товары по каталогу.
Помимо Нового Света и британских доминионов пахотные площади расширялись в России, Юго-Восточной Азии. В 1860–1910 гг. общий объем пашни в мире вырос в 1,7 раза. В 1870–1900 г. в США площадь обрабатываемых земель увеличилась благодаря гомстедам в 2,2 раза, поголовье скота — вдвое, производство пшеницы — в 3,5 раза. В 1900 г. 60 % американского экспорта составляли продукты сельского хозяйства, в первую очередь пшеница. Удивительный пример: с 1880-х годов крестьяне-старообрядцы и без того огромной Енисейской губернии (ныне Красноярский край) деятельно осваивали принадлежавшие Цинской империи земли Урянхая (Тувы). В 1870–1913 гг. сельскохозяйственный импорт в Западную Европу вырос в 3,5 раза, объем сельскохозяйственного производства России в 2,5 раза (2,24 % ежегодного роста — европейский рекорд). В 1886–1913 гг. количество зерна, которое российские крестьяне оставляли для собственного потребления, увеличилось на 34 %, реальная заработная плата сельскохозяйственных рабочих выросла в 3,8 раза. Популярные в русской публицистике начала XX в. утверждения о «голодном экспорте» не выдержали проверки современными исследователями.
Яркий пример интенсификации сельского хозяйства представляет Германия: урожай зерновых в Германии вырос в 1845–1914 гг. в 3,7 раза (во Франции за эти годы — в 1,2 раза). Во второй половине XIX столетия в объединенной Германии, несмотря на рост сельского населения, умножилось число середняков, немного сократилось количество гроссбауэров (кулаков), а количество малоземельных собственников выросло за счет огородов, которые покупали промышленные рабочие для разведения овощей. Государство помогало селу государственным финансированием ипотеки. В трудные для сельского хозяйства 1880-е годы немецкие социал-демократы критиковали кабинет Бисмарка за протекционизм и доказывали бедственное положение трудящихся. На самом деле максимальное снижение потребления хлеба в первой половине 1880-х годов составило 8 %, но, главное, с первой половины 1850-х годов до конца столетия среднедушевое потребление мяса в Германии выросло с 21,1 до 44,6 кг в год, молока — с 270,3 до 345,8 л, сахара — в пять раз.
К началу Первой мировой войны мир, включая даже его наиболее экономически развитые районы, вошел в новую эпоху по-настоящему многоукладным, сложно сочетая Старый порядок и современность. Могли ли общества без потрясений двигаться к большему социальному равенству, несмотря на нараставшую капиталистическую конкуренцию, или революции на периферии мировой капиталистической системы или в ее сердце были неизбежны? Синьхайская революция (1911) и Первая мировая война (1914–1918) и порожденная ею революционная стихия приведут к радикальному упрощению социальной структуры в большинстве стран, а подчас — и к большей справедливости в распределении общественных благ. Но в значительной степени именно уничтожение наследия Старого порядка, насильственный слом его структур вызовут трагедии и катастрофы десятилетий после 1914 г.
Мировая культура, если отвлечься от неизбежных различий — цивилизационных, этнокультурных, конфессиональных, лингвистических — и рассматривать ее в целом как исторически детерминированное поле ценностносмысловых отношений и соответствующих практик, развивается, обращаясь одновременно к разным языкам. Эти языки понимаются в широком смысле как знаковые системы, функционирующие в определенных сферах деятельности. Так, например, философия, религия, наука, техника, литература и искусство, образование и просвещение, повседневность пользуются отличными друг от друга языками культуры, которые тем не менее вступают между собой в содержательный диалог. При этом наблюдаются то интегративные, то дифференцирующие тенденции, поддерживающие единство и многообразие культуры в каждую историческую эпоху.
Интегративная идея прогресса человечества, неразрывно связанного с поступательным развитием естественных и гуманитарных наук, а также философии, т. е. с научным прогрессом, стала исходной установкой культуры XIX в.
Многие деятели европейской, русской, американской и восточных культур остались верны идеям и идеалам Просвещения как гуманистическим, научно обоснованным, двигающим культуру по пути прогресса и затрагивающим интересы всего человечества и каждой нации в отдельности. Эти идеи и идеалы легли в основание глобальных культурных процессов XIX в.
Мировой культурой стала считаться сфера человеческого разума, своего рода ценностно-смысловой континуум, последовательно складывающийся в результате духовных усилий человечества и составляющих его народов в различных видах специализированной деятельности, — независимо от того, какой вклад внесла в эту сферу та или иная национальная культура, тот или иной отдельный деятель культуры, — общее достояние человечества на всем протяжении его истории.
Неотъемлемой частью мировой культуры стала философия XIX в., и прежде всего — немецкая классическая философия, приучившая европейцев, а вслед за ними и все остальные народы к размышлению о всеобщих законах бытия и мышления. Неотрывно от философии развивалась и общественно-политическая и историческая мысль, становившаяся все в большей мере секуляризованной.
