Таким образом, наступление русских в Восточную Пруссию ослабило германцев на Западном фронте накануне решительного сражения и в самом ответственном участке фронта. Генерал Людендорф – один из наиболее верных и последовательных учеников графа Шлиффена – больше своего главнокомандования опасался за судьбу решающего сражения, отказываясь от помощи. Но наплыв беженцев в Берлин и давление определенных политических, финансовых и придворных кругов вынудили ген. Х. Мольтке-младшего послать на Восток подкрепления с Запада. По иронии судьбы, эти войска были взяты с главного направления, на котором решалась судьба всей войны, ибо выигрыш битвы на Марне отдавал немцам Париж и Францию[88].
11 августа 1 я русская армия, подчиняясь директивам штаба Северо-Западного фронта, начала свое движение на крепость Кенигсберг по обоим берегам реки Прегель, тем самым еще более отдаляясь от 2 й армии. П.К. Ренненкампф донес Я.Г. Жилинскому, что 1 й и 17 й германские корпуса, скорее всего, отступают в крепость: командарм-1 стал инициатором движения на Кенигсберг, а главнокомандующий войсками фронта поддержал его. В итоге на юг из состава многочисленной кавалерии 1 й армии (до двадцати тысяч сабель) отправился только слабый конный отряд ген. В.И. Гурко.
Как только выяснилось движение войск генерала Ренненкампфа на Кенигсберг, Э. Людендорф приступил к организации маневра по двойному охвату армии Самсонова. На направлении движения войск 1 й русской армии были оставлены всего-навсего кенигсбергская ландверная дивизия с северного фланга и две кавалерийские бригады, отступавшие завесой по фронту. Все прочие силы были брошены на юг, против 2 й русской армии. 10 августа Гинденбург отдал директиву по производству необходимой перегруппировки для нового сосредоточения, которая должна была происходить на ходу, еще до выхода войск в район операции. В этот же день, 10 августа, штаб 2 й армии, встревожившись упорным сопротивлением противника в бою у Орлау – Франкенау, запросил штаб фронта о подкреплении левого фланга армии. Пока подкреплений не было, ген. А.М. Самсонов попросил придержать темпы наступления. Ответом главкосевзапа ген. Я.Г. Жилинского стало обвинение Самсонова в трусости: «Видеть неприятеля там, где его нет – трусость, а генералу Самсонову быть трусом я не позволю!»[89]
Переправа через реку Сан. 2 сентября 1914 г.
Теперь 2 я армия, подстегиваемая своим оскорбленным начальником, бросилась вперед без оглядки, навстречу гибели. 20 й германский корпус отходил перед 2 й армией на северо-запад, по направлению к Остероде. Центральные русские корпуса бросились за ним, полагая, что настигают главные силы противника, и тем самым подставили свой правый фланг и тыл подходившим с северо-востока неприятельским 17 му и 1 му резервному армейским корпусам. Левый же фланг, куда выходил германский 1 й армейский корпус, «провисал» вследствие распоряжения Ставки не продвигать 1 й корпус севернее Сольдау.
Пока русские надеялись организовать разгром неприятеля, немцы уже приступили к проведению маневра на окружение, пропагандировавшегося графом А. фон Шлиффеном под наименованием «Канн». Германский 1 й армейский корпус ген. Г. фон Франсуа 13 августа перешел в наступление против русского 1 го корпуса в районе Уздау. Франсуа намеревался отбросить русских за Сольдау, чтобы открыть себе прямую дорогу в тыл всей русской 2 й армии. Кроме комкора-1 ген. Л.К. Артамонова, сейчас никто другой не мог прикрыть фланг, оголившийся в ходе погони за германским 20 м корпусом к Остероде. И именно поэтому 1 й армейский корпус должен был удержать свои позиции во что бы то ни стало, вплоть до того момента, как решится успех в центре.
Сражение 1 го корпуса у Уздау – Сольдау стало ключом ко всей операции: владение этой позицией давало победу. Но здесь свою роковую роль сыграла сама личность комкора-1, который приказал отступать за Сольдау, не исчерпав всех своих возможностей для сопротивления, за пять минут до того доложив командарму, что «держится как скала». Командир корпуса был немедленно отрешен от должности, и ген. А.М. Самсонов приказал 1 му корпусу «во что бы то ни стало удерживать позиции впереди Сольдау». Запоздалая попытка контрудара, организованная сменившим Артамонова генералом Душкевичем и представителем штаба армии полковником Крымовым, провалилась. И тут же генерал Самсонов, решивший, что в такой момент его место в войсках, сообщил штабу фронта, что 1 й армейский корпус отступил, а сам командарм-2 выезжает в центр, снимая аппарат Юза, служивший для связи с Я.Г. Жилинским[90].
В это время на правом крыле 2 й армии 6 й армейский корпус и приданная ему 4 я кавалерийская дивизия потерпели поражение севернее Бишофсбурга от германских 17 го и 1 го резервного корпусов. При этом комкор-6 ввел в дело только половину сил, а после их отхода под давлением неприятеля приказал отступать всему корпусу. Итак, русское фланговое прикрытие, вследствие малодушия корпусных командиров, рухнуло. Теперь немцы получили возможность двойного охвата русских флангов, что создавало им условия для полного уничтожения центральных корпусов 2 й русской армии.
Пока 15 й армейский корпус генерала Мартоса и 23 й армейский корпус генерала Кондратовича в упорных боях теснили германский 20 й корпус, 13 й армейский корпус генерала Клюева спокойно продвигался вперед, занял Алленштейн и только теперь был остановлен для оказания поддержки соседям. Поздно вечером 14 августа Гинденбург, убедившись в невозможности окружения всей русской армии, приказал окружить только 13 й и 15 й русские корпуса.
И лишь теперь русское командование, не сумев пробиться к железной дороге, прорезавшей всю Восточную Пруссию с запада на восток, и зная, что в тыл армии с обоих флангов заходят германские группировки, было вынуждено приступить к возможно более быстрому отступлению, чтобы спасти войска. Вечером 15 августа общее командование отступавшими корпусами было возложено на комкора-15 ген. Н.Н. Мартоса, но тот попал в плен с оружием в руках в самом начале общего отхода. 16 августа, уже не имея возможности пробиться на юг, через Нейденбург, русские корпуса отступали на юго-восток, к Вилленбергу. К сожалению, отрезанный от главных сил командарм-2 ген. А.М. Самсонов не сделал попытки объединить действия всех трех корпусов для массированного прорыва. Вместо этого он пытался проскользнуть из окружения только со штабом, через леса, где, страдая от болезни, и застрелился, не вынеся позора поражения (штаб вышел из «котла»).
Комкор-13 генерал Клюев во главе четырехтысячного авангарда, за которым следовало еще пятнадцать тысяч штыков, сдался перед последней линией германского кольца. К вечеру 17 августа немцы замкнули кольцо окружения, а Людендорф приступил к частичной перегруппировке сил против 1 й русской армии. 17 й германский корпус запер все выходы из Грюнфлисского леса, где и капитулировали остатки трех русских армейских корпусов. Как впоследствии писал сам П. фон Гинденбург, «надо было одержать над Самсоновым не простую победу, а уничтожить его, чтобы иметь свободные руки против Ренненкампфа. Только таким образом мы могли очистить Восточную Пруссию и получить свободу для дальнейших действий по оказанию помощи австрийцам в решительных битвах в Галиции и Польше».
Как пишет исследователь сражения, «вся операция 2 й армии разыгрывалась без непосредственного влияния на нее русского командования, узнававшего о происходящих оперативных событиях задним числом и поэтому лишенного возможности быть действующим фактором, вызывающим события своими оперативными распоряжениями»[91]. Действительно, практически в ходе всей операции против Самсонова немцы владели инициативой действий, навязывая их русским. Но порыв русских войск был столь велик, что судьба сражения 13 – 14 числа висела на волоске, и лишь поведение генералов Артамонова и Благовещенского, не сумевших стоять и умирать, дало победу немцам. Общие потери 2 й армии составили около восьми тысяч человек убитыми, двадцать пять тысяч ранеными и до восьмидесяти тысяч пленными (в это число вошли почти все раненые). Противник захватил также до пятисот орудий и двести пулеметов. Потери немцев составили всего-навсего около тринадцати тысяч человек.
Известие о поражении в Восточной Пруссии произвело «крайне тяжелое впечатление» в тылу: «первое серьезное столкновение наших войск с германской армией окончилось такой крупной неудачей... а мы все так были уверены в нашей победе»[92]. Разгром в первой операции против немцев породил «германобоязнь» не только на фронте, но и в тылу. Но гибель русской армии не была напрасной.
Главной задачей армий Северо-Западного фронта стояло оттягивание германских войск из Франции на Восток. Единственная реальная поддержка французов заключалась в скорейшем и безостановочном продвижении русских в глубь германской территории, чтобы вынудить германское Верховное командование потерять голову и начать переброски с Запада. Ген. А.В. Самсонов был обречен на наступление, отлично понимая, что противник, если захочет, все равно успеет уйти, воспользовавшись железнодорожным фактором. Поэтому генерал Самсонов был одновременно обречен и на вполне вероятное поражение, в случае перегруппировки германцев против 2 й армии, как это подразумевалось отработанным до войны оперативным планированием ген. А. фон Шлиффена.
