Наспех получив кое-какие начатки образования, Петр II лишь очень короткий период занимался плодотворно под руководством А. И. Остермана. Ранняя половая зрелость, влияния, которым был подвержен мальчик, привели к тому, что главным интересом его жизни стала не учеба, а отнюдь не детские забавы и игры. Немало этому способствовал и благодушный, но, видимо, беспутный повеса князь И. А. Долгорукий.
Мальчик и его сестра скоро стали избегать требовательного и строгого Меншикова. Видимо, этому потворствовал умный и вкрадчивый воспитатель Петра Андрей Иванович Остерман, под большим влиянием которого была и сестренка мальчика великая княжна Наталья. Приступы чахотки, одолевшие Меншикова, еще больше способствовали этому отдалению. Довершило дело раннее, но сильное увлечение Петра II своею теткой — 17-летней рыжеволосой красавицей Елизаветой Петровной.
Так или иначе, влияние Меншикова падало с возрастающей быстротой. Сначала мальчик-царь не являлся на приглашения к праздникам в доме Меншикова, а кончилось тем, что последовал арест генералиссимуса. Могучая натура Меншикова не выдержала — его хватил удар, правда, не слишком опасный. 9 сентября 1727 г. указом Петра II, который был составлен коварным А. И. Остерманом, все семейство Меншикова ссылалось в свое Раненбургское поместье под Рязанью. Через месяц огромные владения временщика были конфискованы (свыше 90 тыс. крепостных, города Ораниенбаум, Ямбург, Копорье, Раненбург, Почеп, Батурин, имения в России, Польше, Австрии, Пруссии), в его петербургских дворцах изъято около 5 млн руб. наличными, огромное число драгоценностей, конфисковано около 9 млн руб. в английском и голландском банках. Сам «светлейший князь» был отправлен с семьей в далекую сибирскую ссылку в Заполярье, в крепость Березов на одном из притоков реки Оби. И прежде страдавший открытой формой туберкулеза, Меншиков недолго протянул в ссылке и умер 12 ноября 1729 г. По словам Феофана Прокоповича, «этот колосс из пигмея, оставленный счастьем, которое довело его до опьянения, упал с великим шумом». Это был, в сущности, еще один дворцовый переворот с традиционным механизмом действия.
24 февраля 1727 г. в Москве Петр II был торжественно коронован. Положение новых фаворитов было официально оформлено. Князь И. А. Долгорукий был сделан обер-камерге-ром. Его отец Алексей Григорьевич и князь Василий Лукич Долгорукий, виднейший дипломат Петровской эпохи, были назначены членами Верховного тайного совета, а князь В. В. Долгорукий и Ив. Ю. Трубецкой — фельдмаршалами.
Новые фавориты, новые кутежи и пиршества, новые развлечения… Князь И. А. Долгорукий увлек молодого императора новою забавою, ставшей вскоре буквально страстью Петpa II, — охотой. При дворе были заведены гигантские псарни от 400 до 800 собак. За императором на охоту выезжало до 500 экипажей. Иностранные послы в депешах изливали жалобы по поводу долгих (до 50 дней) и частых отлучек молодого царя. С февраля 1728 до ноября 1729 г. охота занимала 243 дня, т. е. 8 месяцев из 20. Великолепные охотничьи угодья вокруг Москвы привлекли царствующего мальчика, и он остался на неопределенное время в Москве. Разумеется, временщики не тянули государя ни в Петербург, ни к государственным делам.
Английский посланник Клавдий Рондо в июле 1729 г. писал: «Вблизи государя нет ни одного человека, способного внушить ему надлежащие, необходимые сведения по государственному управлению, ни малейшая доля его досуга не посвящается совершенствованию его в познании гражданской или военной дисциплины».
Логика развития событий повела Долгоруких туда же, куда и Меншикова. С тою же дерзостью возник проект женитьбы 13-летнего Петра II на красивой 17-летней дочери князя Алексея Григорьевича Долгорукого Екатерине. Пылкого не по летам мальчика, видимо, несложно было завлечь. И вот после одной из долгих охотничьих поездок, где были и дочери Долгоруких, 30 ноября 1729 г. в зале Лефортовского дворца в Москве состоялось обручение. Круг замкнулся. Но свадьбе помешала поистине трагическая случайность. На церковный праздник Водосвятия 6 января император прибыл, видимо, недомогая. По свидетельству современников, был крепчайший мороз. Легко одетый в военную форму Петр застудился, и итог был трагичным и неожиданным — зловещая оспа скрутила мальчика в 2 недели, и он умер 18 января 1730 г.
§ 2. Кондиции 1730 г. и бироновщина
И снова началась возня вокруг престола. Петр II еще лежал на смертном одре, а судорожно хватавшиеся за соломинку временщики Долгорукие готовы были на подлог, благо князь И. Долгорукий, как выяснилось, великолепно владел почерком Петра. На предварительном совещании в ночь на 19 января князь Алексей Григорьевич Долгорукий, по свидетельству Феофана Прокоповича, представил «якобы Петра II завет, прежде кончины своей от него написанный, которым будто бы он державы своея наследие невесте Екатерине укрепил». Попытка эта провалилась, «яко весьма непристойное и смеха достойное». Долгорукие к захвату власти не были готовы, слишком внезапна была смерть Петра II.
Верховный тайный совет к моменту смерти императора довольно сильно изменился в своем составе, пополнившись представителями старой феодальной аристократии. На «восьмилич-ном», как его назвал Феофан Прокопович, совещании пятеро представляли семейства Долгоруких и Голицыных, поэтому их влияние было заметным. Именно поэтому в числе кандидатов на престол первенствовали потомки старшего брата Петра, Ивана. Из потомков самого Петра I была предложена кандидатура Елизаветы, все еще не вышедшей замуж. Вследствие этого ее кандидатура была, казалось бы, наиболее подходящей. Однако ее не поддержали.
Наконец, многоопытный князь Дмитрий Михайлович Голицын красноречиво убедил в том, что вдова герцога Курляндско-го Анна Ивановна — кандидатура наиболее подходящая.
Все как будто устраивало феодальную аристократию в Анне Ивановне. Средняя дочь царя Ивана, умная по природе, но не получившая никакого, в сущности, образования, в 17 лет выданная замуж за герцога Курляндского как одна из деталей в грандиозном плане балтийских «альянсов» Петра I. Почти сразу овдовев, Анна 19 лет практически безвыездно прожила довольно скромной жизнью в Курляндии. Материально герцогиня зависела от русского двора, а сама Курляндия служила постоянным объектом борьбы между Россией, Швецией, Польшей и Пруссией. За это время у Анны Ивановны была возможность выйти замуж за графа Морица Саксонского, но ее планы разрушил Меншиков. К моменту выбора ей было уже под сорок, а место мужа прочно занял давний фаворит Э.-И. Бирон.
Когда присутствующие на совещании «верховники» сошлись на кандидатуре Анны Ивановны, Д. М. Голицын незаметно приступил к самому сокровенному звену своего маневра. Его речь окончилась, казалось бы, туманным восклицанием: «Воля ваша, кого изволите, только надобно нам себе полегчить». «Как себе полегчить?» — спросил тут кто-то. «Так полегчить, чтоб воли себе прибавить», — был ответ Голицына. Видимо, представители феодальной аристократии в конце концов поняли, в чем дело. После недолгих споров было приступлено к составлению «кондиций», или «пунктов», ограничивающих власть новой государыни.
История оставила нам даже отдельные штрихи процесса составления знаменитых «кондиций». Позже, по приказу Анны Ивановны, секретарь Верховного тайного совета В. П. Степанов подробно описал ход этого заседания: «Приказывать стали писать пункты, или кондиции. И тот и другой сказывали так, что я не знал, что и писать, а более приказывал иногда князь Дмитрий Михайлович (Голицын), иногда князь Василий Лукич (Долгорукий). Увидя сие, что за разными приказы медлитца, Таврило Иванович (Головкин) и другие просили Андрея Ивановича (Остермана), чтобы он, яко знающий лучше штиль, диктовал… И потом он, как штиль весть, сказывал, а пункты более диктовал Василий Лукич». Таким образом, хотя некоторые источники создание «кондиций» приписывали Д. М. Голицину, видимо, «дитя» это было плодом совместных усилий.
Итак, что же такое «кондиции»? Какова социальная, классовая подоплека этого движения?
Проект ограничения самодержавной власти. 20-е гг. XVIII столетия были временем острейшего напряжения социальных классовых противоречий. Стремительные преобразования Петровской эпохи требовали огромных материальных и людских ресурсов, что в конечном итоге сказывалось на положении крестьянства, усугубленном невиданной волной неурожаев. Массовое бегство крестьян, волнения работных людей и приписных крестьян, появление «разбойных» отрядов — все это вкупе с острым финансовым кризисом и кризисом государственного управления ставило вопрос о путях решения всех этих проблем. Различные прослойки господствующего сословия подходили к этим вопросам с узкоэгоистических позиций и видели выход лишь в решении вопроса о форме правления при неизменном социальном строе. Феодальная аристократия тяготела к ограничению самодержавия, видя в этом залог того, что «впредь фаворитов… от которых все зло происходило», не будет, что «отселе счастливая и царствующая Россия будет». Чи-новно-дворянская верхушка тяготела к тому же. Но дворянство в целом, как оказалось, было сторонником самодержавия, абсолютной власти, ибо только в нем оно видело залог своего господства над крепостными. Иногда движение 1730 г. называют «конституционным». Однако оно имело лишь внешнее сходство с буржуазным конституционным движением, ибо в стране, где господствовал исторически обусловленный полурабский труд, а слой свободных товаропроизводителей только зарождался, конституционное движение являлось иллюзией. Это было чисто феодальное движение, и притом феодальной верхушки. Права и власть императрицы предлагалось весьма существенно сократить. Согласно «кондициям» она не могла решать вопросы войны и мира, назначать высших чиновников, жаловать имущество дворянам и лишать без суда их имений, шляхетского статуса и самой жизни, не могла командовать войсками, вводить новые налоги и т. д.
