В своем стремлении возродить доверие к экономике Франции Джон Ло опирался на голландский опыт, с тем лишь отличием, что новый банк мог выпускать бумажные деньги. В банк вкладывались значительные средства, и правительство получило возможность выплатить накопившиеся долги. В то же самое время бумажные деньги должны были вернуть к жизни французскую торговлю и вернуть стране былое экономическое могущество. “Банк не единственный плод моих мыслей, и даже не самый крупный, – уверял Ло регента. – Я собираюсь снова поразить Европу и осчастливить Францию, и поверьте, мое изобретение затмит открытие Ост-Индии…”43
И то правда, сам Ло постигал финансовое дело в республиканской Голландии, но с самого начала именно Франция с монархом во главе казалась ему наилучшей средой для возведения Системы Джона Ло, как ее назовут потом. “Мне думается, – писал он, – что сосредоточенная в умелых руках абсолютная власть позволит получить больше средств и по более низкой ставке, чем когда она ограничена”44. Ло выступал с позиций финансового абсолютизма и не просто верил, что “в управлении деньгами, равно как и на войне и в делах законодательных, верховная власть должна безраздельно принадлежать одному человеку”, но и подкреплял свои убеждения делами. Перво-наперво было необходимо привести в порядок королевскую казну и расстаться с прошлым, когда корона занимала деньги лишь затем, чтобы тут же потратить их на обмундирование и ружья. По замыслу Ло, монарх отдавал кредитную деятельность в ведение особой “торговой компании, куда один за другим поступали бы все товары королевства”. Тогда, уверял Ло, “весь народ станет народом торговцев, а королевский банк будет снабжать их наличными деньгами и станет вместилищем всей коммерции, торговли и денежного обращения”45.
Ло досконально изучил голландский пример, и империя занимала особое место в его мировидении. Он считал, например, что Франция уделяет недостаточно внимания собственным заморским владениям. И что исправить недочет можно – надо только поручить лично ему заняться торговлей Франции с Луизианой, огромным, но совершенно неразвитым краем, что пересекал американский Средний Запад с юга на север, практически повторяя течение великой Миссисипи и занимая почти четверть площади нынешних Соединенных Штатов. В 1717 году Западная компания (Compagnie d’Occident) получила двадцатипятилетнюю монополию на торговые связи с Луизианой, по сути означавшую переход колонии в ее ведение. Капитал компании составил неслыханные для Франции 100 миллионов ливров. К подписке на акции ценой 500 ливров каждая привлекался и стар и млад, вне зависимости от положения в обществе и национальности. К оплате в несколько приемов принимались злосчастные billets d'etat, чей земной путь на этом заканчивался, уступая дорогу бессрочным рентам (rentes) под 4 % годовых. Список управляющих венчало имя Джона Ло.
Не все приняли Систему Ло с распростертыми объятиями. Прозорливый герцог Сен-Симон заметил:
Возможно, такое предприятие не дурно само по себе; но оно будет иметь дурные последствия везде, кроме республик или монархий вроде английской, где расходами ведают те, кто снабжают казну деньгами – в том объеме, который они сами считают уместным. В слабом, подверженном переменам государстве, подчиненном воле абсолютного монарха, каковым является Франция, компании будет отчаянно не хватать устойчивости, ведь король… сможет запросто растоптать банк – соблазн сделать это велик настолько, насколько слабы преграды46.
В начале 1718 года парижские парламентарии, словно желая проверить справедливость замечания герцога, повели наступление на новоиспеченного министра финансов Рене Даржансона, а заодно и на банк Ло. Даржансон повелел снизить содержание ценных металлов в монете на 40 % и тем самым, клялись парижане, вверг страну в “пучину беспорядка столь беспросветную, что не сразу понятно, как нам из нее выбраться”47. К тому же братья Пари в пику Ло основали свою компанию и привлекли многих вкладчиков. Но регент уже успел почувствовать вкус абсолютной власти и немедленно вступился за своего союзника – к радости и обогащению последнего. (Ло не скрывал удовлетворения: “Как прекрасна, как важна власть деспота в самом начале пути учреждения, уже успевшего застать людей врасплох и превратиться в мишень для их лютой ненависти!”48) Мало того: уже в 1718 году правительство в расчете на удорожание акций сделало Западной компании первое и далеко не последнее послабление. К августу ей принадлежали все налоговые поступления, связанные с табаком. Декабрь ознаменовался для нее получением доли в Сенегальской компании. В гору шли и дела самого Ло: в декабре 1718-го Общественный банк приобрел статус Королевского банка, по сути первого центрального банка Франции, что стало высочайшей похвалой его руководителю. Векселя банка отныне могли быть обменены на банковские экю (ecus de banque, чья стоимость в серебре была неизменна) или на имевшие более широкое распространение турские ливры (limes tournois – с плавающим относительно золота и серебра курсом). Но уже в июле выпуск новых экю прекратился, старые были изъяты из обращения49, а в соответствии с королевским указом от 22 апреля 1719 года привычное для серебра периодическое “уменьшение” (цены) перестало касаться банкнот50. Франция начала переход от монет к бумажным деньгам.
Казалось, предела для роста Западной компании не существует. В мае 1719-го она поглотила Ост-Индскую и Китайскую компании – детище нарекли Индийской компанией (Compagnie des Indes), но прославилось оно как компания Миссисипская. В июле Ло получил право распоряжаться королевским монетным двором в течение девяти лет. В августе отвоевал у соперника возможность собирать косвенные налоги, которой тот наслаждался всего год. В сентябре компания ссудила короне 1,2 миллиарда ливров на погашение всех остальных долгов. А уже месяц спустя Ло заправлял сбором всех налогов, прямых и косвенных.
Творец гордился своим созданием. До него существовала лишь привычка выдавать расписки и делать выплаты (так писал сам Ло). Теперь же, уверял изобретатель, “каждое звено цепи опирается на идею и на звенья вокруг и каждое прямо-таки светится заложенным в его основание принципом”51. Говоря сегодняшним, не вполне изящным, языком, Ло задумал провести “рефляцию” французской экономики. Еще в 1716 году страна вступила в полосу спада и отчаянно нуждалась в помощи, и решение Ло расширить предложение денег за счет банковских билетов было очень кстати52. Корона не уделяла достаточного внимания накопленным долгам, а те в ответ здорово досаждали ей, пока мудрый Ло не решил положить этому конец, передав всю их совокупность в управление огромной частной компании с монополией на торговлю и сбор налогов53. В случае успеха королевский дом Франции мог выбросить свои денежные невзгоды из головы.
Жаль, что Ло не умел вовремя останавливаться. Да и зачем? Главный акционер теперь уже гигантской корпорации, он больше других был заинтересован в непрерывном росте ее котировок на бирже, к каковому итогу, пусть и на время, с необходимостью приводил дополнительный выпуск билетов Банка. Чтобы было понятнее, вообразите, что пятью сотнями крупнейших американских фирм, Министерством финансов и Федеральной резервной системой управляет один человек. Как вы думаете, будет ли он, рискуя собственным благополучием, повышать налог на корпорации и ставку процента? Хуже того: внутренняя логика самой Системы заставляла Ло надуть пузырь или смириться с поражением. Не прибыль компании, а доход от выпуска все новых акций позволял ему одну за другой приобретать более мелкие фирмы и выкупать право сбора налогов. В июне 1719 года, семнадцатого числа, Миссисипская компания выпустила еще 50 тысяч своих акций по цене 550 ливров каждая (при том что номинал их, как и во времена Западной компании, равнялся 500 ливрам). Желая помочь успеху дела, Ло взял новый выпуск под свою личную ответственность и рисковал при этом так, что потом целую ночь не мог сомкнуть глаз. Он также наделил акционеров Западной компании исключительным правом выкупа новых акций (их немедленно окрестили “дочками” напечатанных ранее “матерей”) – чтобы потом не говорили, что удорожание озолотило только его54. Третий заход состоялся уже в июле: 50 тысяч свежеоттиснутых “внучек” продавались по 1000 ливров – Ло кровь из носу надо было найти 50 миллионов, чтобы и дальше распоряжаться монетным двором. Казалось бы, каждый новый выпуск должен идти дешевле старого, ведь лишние акции размывают стоимость компании между большим количеством частей. Почему же в действительности цена возросла, да еще в два раза?
Объект желания и спекуляции: одна десятая доли в Compagnie des Indes (проще говоря – в Миссисипской компании).
