Это дает основание думать, что в 1890 г., видимо после происшествия 6 января, между родителями Сосо действительно произошел разрыв. И вполне возможно, что именно тогда Бесо, который и так отрицательно относился к учебе своего сына, не только отвез его в тифлисскую лечебницу, не только решил не возвращаться более в Гори, но и изъявил намерение оставить сына у себя. Имеется свидетельство самой Е. Джугашвили о том, что когда Бесо забрал сына и уехал в Тифлис, она тоже отправилась с ними и жила там несколько месяцев, после чего вместе с Сосо вернулась в Гори, а Бесо остался в Тифлисе{34}.
Здесь мы сталкиваемся со следующим противоречием. С одной стороны, факт возвращения Сосо осенью 1890 г. в духовное училище, снова в первый класс, подтверждается документально{35}, с другой стороны, имеются сведения, что осенью того же года Бесо тоже находился в Гори. «Отец Сосо, Бесо, — вспоминал севший за парту Горийского духовного училища 1 сентября 1890 г. Дормидонт Гогохия, — имел будочку около магазина богача Дондарова и сапожничал с утра до вечера. Помощи семье он не оказывал, все свои заработки тратил на себя»{36}.
Объяснение этого противоречия, возможно, содержат воспоминания Котэ Хаханишвили, из которых явствует, что хотя «Бесо бросил семью» и «уехал в Тбилиси», однако «несколько раз» возвращался в Гори и «пытался помириться с семьей»{37}. О подобных попытках писала также М. К. Цихитатришвили: «Бесо после переезда в Тбилиси, — отмечала она, — часто приезжал в Гори и просил Кеке примириться»{38}.
Когда в сентябре 1890 г. Сосо снова сел за парту первого класса, среди новых одноклассников, с которыми он познакомился, находился уже упомянутый ранее Дормидонт Гогохия. Д. Гогохия был родом из селения Пахулани Зугдинского уезда Кутаисской губернии{39}. Появление его в Гори было не случайным. Здесь в уездном Управлении служил его дядя Виссарион Давидович Гогохия, который был женат на сестре З. А. Давиташвили Анастасии{40}. Обосновавшись в Гори, В. Д. Гогохия поселился в доме свояка Андро Симоновича Кипшидзе, женой которого являлась другая сестра З. А. Давиташвили, Агафья. В этом доме примерно с ноября 1890 г. стал жить и Дормидонт{41}.
Рядом с ними после возвращения из Тифлиса поселилась семья Джугашвили{42}, в результате чего Сосо и Дормидонт сблизились и стали дружить.
Тогда же, осенью 1890 г., в училище появился сын полкового священника Петр Адамишвили, который оставил следующее описание своего знаменитого одноклассника:
«Я заметил, что он очень наблюдателен, вечно носится с книгами, никогда с ними не разлучается»; «Сосо не мог быть мне товарищем, ибо на переменах никакого участия не принимал в шалостях и играх. Отдых он проводил за чтением книг. Кушал хлеб или яблоки. Он не говорил с нами. А если и заговаривали с ним, отвечал кратко, лаконично: „да“, „нет“, „не знаю“. Более этого от него нельзя было добиться»; «Сосо вообще не любил выходить во двор»; «не было случая, чтобы он пропустил урок или опоздал», а когда был дежурным, «неумолимо» отмечал опоздавших и неявившихся, никогда не подсказывал и никому не давал списывать. При этом во всем стремился быть первым{43}.
В училище Сосо был на хорошем счету и пользовался особым доверием преподавателей. Даже учитель русского языка Владимир Андреевич Лавров, которого ученики звали «жандармом», сделал Сосо своим заместителем и разрешал ему вместо себя выдавать ученикам книги{44}.
Вспоминая школьные годы, одноклассник Сосо А. Гогебашвили писал:
«В училище у нас ученики старших классов обязаны были читать в церкви псалмы, часослов, акафисты и другие молитвы. Сосо как лучший чтец пользовался большим вниманием и доверием в училище, и ему было поручено обучать нас чтению псалмов, и только после пройденной с ним тренировки нам разрешали читать в церкви. Сосо считался главным клириком, а на торжественных молебнах главным певчим и чтецом»{45}.
Однако завершить первый класс Сосо снова не удалось. По всей видимости, причина этого заключалась в том, что Бесо отказался платить за его обучение. Необходимых денег (25 руб. в год) Кеке не имела, и в 1891 г. Сосо был исключен из училища «за невзнос денег за право учения»{46}. Правда, у него нашлись защитники. Он не только был восстановлен в училище и переведен во второй класс, но и стал получать «стипендию», по одним данным, в размере 3 руб. в месяц{47}, по другим — 3 руб. 30 коп.{48}.
К этому времени отношения между родителями Сосо достигли крайней остроты и в 1891–1892 гг. завершились окончательным разрывом. «Сосо был еще во втором классе Горийского духовного училища, — вспоминал Котэ Чарквиани, — когда дядя Бесо бросил семью и уехал в Тифлис»{49}. Но прежде чем окончательно порвать с женой, Бесо поставил сына перед выбором: или прекратить учебу и уехать с ним, или же продолжить обучение и остаться с матерью. Сосо сделал выбор в пользу матери и обучения. В ответ на это Бесо отказался помогать Кеке в содержании сына. Об этом свидетельствует заявление на имя ректора Тифлисской православной духовной семинарии, которое было написано И. В. Джугашвили 28 августа 1895 г.: «Отец мой уже три года (т. е. с 1892 г. — А.О.) не оказывает мне отцовского попечения в наказание того, что я не по его желанию продолжил образование» (фото II){50}.
С этого момента мать Сосо должна была полностью обеспечивать и себя, и сына. «После развода с мужем, — вспоминала М. К. Цихитатришвили, — Кеке работала в семьях, стирала, шила одеяла, убирала, так содержала Сосо»{51}. Что представляла собой клиентура Кеке, мы не знаем.
Э. С. Радзинский без ссылки на источники утверждает, что Е. Г. Джугашвили работала «в домах богатых торговцев-евреев — туда рекомендовала ее подруга Хана»{52}. Однако мы уже знаем, что в это время в Гори проживало всего лишь 3–4 иудейских семьи. Поэтому подобное утверждение вызывает сомнения.
Пока удалось обнаружить упоминание только двух домов, в которых Е. Г. Джугашвили выполняла домашние работы: дом ее кума Якова Эгнатошвили{53} и дом председателя правления и смотрителя духовного училища Василия Иокинфовича Беляева{54}. Заслуживает внимания также свидетельство Анастасии Давидовны Кокочишвили{55}, по словам которой мать Сосо работала в семье ее деда Антона Яковлевича Зубалова{56}.
Однако случайные заработки не могли устроить Е. Г. Джугашвили. Поэтому она начинает искать постоянный и более надежный источник существования. «В Гори, — вспоминала Анико Надирадзе, — проживали женщины-портнихи сестры Кулиджановы, которые устроили Кеке портнихой»{57}. Куда? А. Надирадзе не уточняла. Ответ на этот вопрос мы находим в воспоминаниях Ефимии Зазашвили: «Тогда в Гори славились кройкой и шитьем женщины Чичигоговы… Кеке поступила к ним»{58}.
Овладев швейным мастерством, она стала исполнять заказы сама. «…Кеке себя и сына содержала шитьем, — вспоминала, например, Наталья Михайловна Азиани (урожденная Дондарова). — Много раз она работала в нашей семье»{59}. Об этом же писала и Ольга Дидебуладзе: «С Кеке Джугашвили я встретилась в семье Джапаридзе, где она шила (она жила тогда в доме Багратова на Соборной улице)»{60}. Позднее как портниха или модистка Е. Г. Джугашвили фигурировала в полицейских и жандармских документах{61}.
С этого момента прекращается кочевая жизнь семьи Джугашвили. Кеке с сыном осели в доме на Церковной или Соборной улице{62}.
По всей видимости, уже после того как Бесо окончательно оставил семью, Сосо заболел. «Однажды, — вспоминал А. Гогебашвили об И. В. Джугашвили, — он тяжело заболел, кажется, воспалением легких, и родители чуть не потеряли его», но «Сосо спасся от смерти». «Если до болезни он получал стипендию 3 руб. 30 коп., то теперь [ее] повысили до 7 руб. Раз в год как примерному и прилежному ученику [ему] выдавали одежду»{63}.
Пребывание в Горийском духовном училище привело к расширению круга общения Сосо. Особое значение для него имело знакомство с Ладо и Вано Кецховели. Их старший брат Николай был исключен из Тифлисской духовной семинарии за участие в народническом кружке, а его жена Мария Михайловна Коринтели являлась племянницей горийского помещика Васо Мегвинет-Ухуцеси, который в начале 80-х гг. XIX в. был связан с народническим кружком Михаила Кайхосровича Кипиани, тем самым, в принадлежности к которому в 1883 г. был обвинен Шио Эдишерович Давиташвили.
