Когда некоторые солдаты 82-й стрелковой дивизии стали робко пробовать холодную воду, командир дивизии генерал-майор Михаил Дука сбросил гимнастерку и бросился в воду первым. Те генералы могли вести за собой. За такими генералами шли. Дука возвратился с двумя байдарками, найденными на противоположном берегу. Другие части тоже использовали немалочисленные здесь яхты, каноэ, байдарки. Дивизия форсировала Шпрее в считаные минуты. К утру все были в Фалькенбурге. У соседей справа дела шли еще лучше. 39-я стрелковая дивизия захватила две нетронутые переправы, а инженеры в течение ночи навели еще два понтонных моста. Последнее препятствие между левым флангом и центром Жукова было ликвидировано. А правый фланг двигался с хорошей скоростью с севера. 61-я армия пересекла и Одер и Хавел, находясь фактически в тылу 3-й танковой армии Мантейфеля, полностью отрезав ее от Штайнера и других осколков группы армий «Висла». Теперь Рокоссовский не имел шансов, Жуков занял берлинский север.
Оставалось примерно 20 километров для того, чтобы встретиться с дивизиями Конева и замкнуть окружение Берлина. К 7 вечера 22 апреля 9-й гвардейский танковый корпус пересекает Хафель и укрепляется у Хеннигсдорфа. Кузнецову (3-я ударная армия) Жуков поручает пробиться в центр через Розенталь, Вильгельмсруе и Шенгольц. Их путь не поддается описанию. Орудия пробивают стены, дом за домом, улица за улицей, квартал за кварталом. Фосфор ракетных минометов сжигает все. Гитлер обрекает население Берлина на подлинно бессмысленные жертвы.
Немцы сами свидетельствуют о чести, бравом виде этого первого — боевого эшелона русской армии. Они гладко выбриты, не трогают женщин, делятся хлебом. Их офицеры иногда говорят на превосходном немецком, девушки-переводчицы разрешают недоразумения. Во втором эшелоне есть люди, недавно освобожденные из лагерей, им — в отличие от первого эшелона — не ясна губительность на войне водки, они могут быть нечисты на руку. Но история будет судить потом, пока действующая армия приближается к цели своих несказанных четырехлетних усилий. Враг должен быть повержен. Не пощадим жизни, приблизим этот час.
Гитлер
Гитлер, казалось, нашел ответ на все беды. Генерал СС Феликс Штайнер, находясь в Эберсвальде на фланге Мантойфеля, направится на юг, перерезая коммуникации русских, устремившихся в Берлин. На карте Гитлера это выглядело очень впечатляюще. Маневр Штайнера восстановит связь между 3-й и 9-й армиями. Со Штайнером была лишь одна проблема — у него не было войск.
Гитлер несколько воспрял духом, когда в бункер прибыл командующий группой армий «Центр» генерал Шернер, который убедительно живописал, как он сдерживает южную часть фронта Конева. Гитлер дал ему звание фельдмаршала. Доктор Морель сделал укол очередной дозы антидепрессантов. Слуга Линге принес лекарства, основным компонентом которых был кокаин, и на дневной конференции фюрер был весьма оживлен. Теперь он ожидал прибытия в Берлин 12-й армии генерала Венка. Реактивным самолетам, базировавшимся на пражских аэродромах, было приказано нанести удар по советским армиям под Берлином. Но подлинным освободителем он стал видеть генерала СС Штайнера (11-я армия), который в феврале остановил советские войска. Теперь ему предписывалось собрать все силы между Берлином и Балтикой и ударить в южном направлении — отрезать авангард Жукова от основных сил.
В 3 часа дня началась традиционная военная конференция. Пессимизм реял в воздухе — фронт на Одере развалился окончательно. 9-я армия оказалась окруженной самая сильная часть — 56-я танковая дивизия — оказалась потерянной в буквальном смысле. Речь Гитлера представляла собой поток неконтролируемой брани в отношении генералов, советников, обессилевшей армии, недостойного народа. Он останется в Берлине до горького конца и возьмет на себя командование обороной города.
В редкий момент, когда в комнате никого не осталось, фельдмаршал Кейтель сказал Гитлеру, что впереди две возможности: 1) капитулировать до превращения Берлина в арену безжалостной схватки; 2)органи-зовать вылет Гитлера в Берхтесгаден и оттуда немедленно начать переговоры. Гитлер перебил Кейтеля, сказав, что давно обдумал ситуацию. «Я не покину Берлина и буду защищать город до конца. Я выиграю битву за столицу рейха или паду, превратившись в символ рейха».
22 апреля 1945 года Гитлер, узнав, что Штайнер не атакует, в пароксизме ярости объявил, что вокруг одни предатели, что война проиграна, и что он остается в Берлине. Йодль возбуждал пустые надежды: группа армий Штайнера и 12-я армия генерала Венка идут навстречу 9-й армии, и Жукову придется ощутить горечь поражения рядом с призраком победы. Серьезные лица в германском руководстве, такие, как министр вооружения Шпеер, уже не могли слушать подобные речи.
Хейнрици одобрил идею перевода 12-й армии Вальтера Венка с Эльбы на соединение с 9-й армией на Одере. Атакуя на Востоке, генерал Венк ослабит давление на Берлин. Пусть Бюссе идет навстречу Венку. Бюссе дали приказ избрать сильнейшую дивизию в качестве авангарда и начать сближаться с Венком.
Агония рейха
В районе Эльбы наступила странная тишина, и американский патруль во главе с лейтенантом Коцебу на своем джипе объезжала окрестности г. Торгау. Здесь, в 20 километрах к северу, они и встретили первую группу русских. Коцебу отдал честь — русские ответили. Было 1 час 30 минут 25 апреля 1945 года. Рейх был поделен на две части.
А Жуков все больше сжимал кольцо. 47-я армия запечатала подходы к Берлину с севера, танки перешли через Хавел у Хеннигсдорфа. Между двумя фронтами, Жукова и Конева, теперь было всего лишь 30 километров. Чуйков пробирался сквозь пригороды, он пересек Дааме. На этом этапе оба фронта прекратили яростную гонку, оба они сжимали теперь пружину германского сопротивления, готовясь к решающему броску в центр города. Полки и батальоны разбивались на особые ударные группы, предназначенные для боев в городских условиях. Обычно это была рота с несколькими пушками, танками или самоходными орудиями, двумя взводами саперов и подразделением огнеметчиков. За ними стояли «катюши» и артиллерия более мощного калибра.
23 апреля берлинский телеграф впервые с 1832 года прекратил свою работу. Гитлер испытывал фрустрацию как реакцию на вчерашнюю эйфорию. Желто-серое лицо Гитлера говорило о его настроении. Доктор Морель предложил инъекцию морфия, но Гитлер отказался. Последствия окружающие ощутили незамедлительно. Фельдмаршал Кейтель сообщает о «свинцовых облаках, повисших в атмосфере». Он встрепенулся, только когда кто-то помянул Штайнера, чьи войска сражались на севере города. Без видимой охоты Кребс сообщил, что у Штайнера недостаточно войск и поручать ему большие задачи нецелесообразно. Последовал весь уже привычный набор обвинений в некомпетентности и измене. Но было и новое. Никогда прежде Гитлер не говорил таких слов: «Война проиграна! Все рушится».
Кейтель решил вмешаться. Наедине с Гитлером он указал на две возможности, которые имеются в Берлине: «Либо мы согласимся на переговоры о капитуляции, либо следует вылететь в Берхтесгаден этим вечером, чтобы начать переговоры оттуда». На что Гитлер ответил: «Я никогда не покину Берлин, я буду находиться здесь до последнего дыхания». После чашки густого супа Кейтель прибыл в штаб-квартиру Венка юго-западнее Берлина и, потрясая маршальским жезлом, приказал двигаться в направлении Потсдама, повернуть свою армию на восток и спасти Берлин.
Кейтель в полдень 23 апреля объяснил Венку план: «Вы атакуете Берлин из сектора Бёльзиг-Тройен-Бритцен. И делаете это в течение двух дней». Венк не спорил, но степень его согласия с фельдмаршалом была сомнительной. Когда Кейтель уехал, Венк собрал свой штаб: «Вот как мы поступим. Мы постараемся пробиться как можно ближе к Берлину, но не настолько, чтобы оказаться в объятиях русских. И мы не оставим позиций на Эльбе. Чтобы иметь возможность уйти к американцам».
Гитлеру Кейтель объяснил, что 12-я армия Венка готовится освободить Берлин с юго-запада и соединиться с 9-й армией Бюссе. Гитлер получил еще одну дозу Дезинформации.
Но как только Кейтель отбыл, Венк собрал свой штаб и заявил, что у него нет ни малейшего желания пробиваться в Берлин. Если его возьмут в плен, пусть это будут не русские. Кейтель об этом не знал. Он поспал перед конференцией у Гитлера. Введенный в заблуждение Гитлер продиктовал специальное обращение к Венку как к спасителю столицы. «Берлин никогда не сдастся на милость большевизма». Геббельс распространил это обращение по всему Берлину. «Гитлер с вами… Подкрепления прибывают каждый час». В этот день Гитлер взял на себя лично командование обороной Берлина. Теперь ему персонально подчинялись не только вооруженные силы, но и полиция города, гитлерюгенд, фольксштурм. Гиммлер прислал ему 600 солдат СС, но не явился сам. «Они там все в Берлине сошли с ума. Что мне там делать?»
