Поселения на волошском праве обычно основывались в горах или предгорьях, в местностях, мало пригодных для земледелия. Так же, как и жители колоний на немецком праве, крестьяне «волошских» поселений не отбывали барщины, но вместо чинша вносили феодалу-землевладельцу дань скотом, дичью, продуктами животноводства.
Во главе поселения на волошском праве стоял его основатель, которого называли «князем». Властью и экономическим положением он походил на войта немецких колоний. В поселениях на волошском праве сохранялась община, что делало их более привлекательными для украинских крестьян, с древнерусских времен привыкших к общинному землепользованию и самоуправлению. Возможность выхода крестьян в поселениях на волошском праве принципиально не отличалась от условий, существовавших в селениях на обычном русском праве.
Заселение украинских земель иностранными колонистами и изменения в юридическом положении украинского крестьянства во второй половине XIV— середине XVI в., осуществленные правительствами Польши и Литвы, свидетельствуют о развертывании наступления феодального класса на крестьянство с целью дальнейшего закрепощения его и увеличения своих прибылей.
Закрепощение крестьянства. Во второй половине XIII, XIV и в первые десятилетия XV в. крестьяне великокняжеских и королевских владений на территории Украины могли сравнительно свободно менять местожительство: дань взимали не с отдельного человека, а с дыма, дворища, общины. Время от времени образовывался излишек рабочих рук в общине, и крестьяне, без которых она могла обойтись, уходили искать лучшей доли. В частных имениях феодалов крестьянин в указанное время также мог уйти от господина, выплатив ему отступное натурой и деньгами. Такие крестьяне назывались свободными или «похожими».
Развитие фольварочно-барщинной системы ведения сельского хозяйства, возникшей, главным образом, вследствие вовлечения феодального имения в хлебную торговлю, постепенно изменило положение основной массы крестьянства. Магнаты и шляхта, а вслед за ними великий князь литовский и польский король начали создавать обширные фольварки. С этого времени крестьянские земли понадобились для расширения господских полей, а крестьянские руки — для их обработки. Эта система вначале ограничила, а затем прекратила выходы из семей-дворищ отдельных их членов. Численность «непохожих» крестьян неуклонно возрастала.
Феодальная верхушка приступила к ограничению крестьянских выходов уже в первые десятилетия XV в. В 1435 г. галицкая шляхта приняла постановление, по которому крестьянин имел право уйти от господина лишь на рождество, уплатив ему копу денег, большую меру пшеницы, две колоды овса, четыре русских сыра, воз сена и воз дров. Однако на практике феодалы не разрешали даже таких ограниченных переходов крестьян. Верхушка общины с XV в. также начала препятствовать крестьянским выходам, так как в связи с усилением феодальной эксплуатации возрастало бремя повинностей, приходившихся на отдельных общинников.
Судебные книги украинских земель XV — середины XVI в. полны жалоб крестьян на землевладельцев, не отпускавших их даже при условии уплаты положенной дани и соблюдения сроков выхода. Естественно, крестьяне начали убегать от господ. Это использовали те феодалы, которые, расширяя фольварочное хозяйство, ощущали острый недостаток рабочих рук.
Феодалы зазывали крестьян в свои имения, обещая им различные льготы. Новым поселенцам на 5,10 и больше лет предоставлялась «воля», т. е. освобождение от феодальных повинностей. Так, в документе начала 70-х годов XV в., относящемся к г. Чуднову, сказано: «А тых досыть людей, которые еще воли не выседели; а коли выседять, и они тако ж будуть платити плат»[64] (денежную ренту). По истечении льготного срока крестьяне, перешедшие к новому хозяину, превращались в «непохожих». Средняя и в особенности мелкая шляхта боролась с практикой переманивания крестьян. В 1444 г. шляхетский сеймик в Галичине запретил панству под угрозой крупного штрафа принимать беглых крестьян, но эта мера не принесла ощутимых результатов.
Основная масса крестьян на Украине, так же, как в России, Белоруссии, Польше, Литве и других странах Европы, не могла воспользоваться даже предусмотренными законом возможностями ухода от владельца, так как у феодала было немало средств не отпустить крестьянина — он порабощал его экономически, давил на него всей мощью государственного аппарата.
В случае жалобы со стороны крестьян землевладелец стремился доказать, что они сидят в его вотчине с давних времен, т. е. ссылался на «старину», на традицию. Сохранилось характерное судебное постановление великого князя литовского Александра (1496) по делу крестьян, которые протестовали против того, что господин считал их «непохожими» людьми. Но покорные феодалу свидетели показали, что отцы и дети жалобщиков, так же, как и они сами, служили своим господам как «люди отчинные, тяглые, неотхожие», и великий князь решил спор в пользу господина.
Крестьяне, издавна сидевшие на земле феодала, «отчичи», называвшиеся также «людьми звечными», одними из первых утратили право выхода. Эта категория зависимого крестьянства была закреплена за землевладельцами грамотой польского короля и великого князя литовского Казимира в 1447 г.
Привилей 1447 г. был важным, но не последним шагом в направлении закрепощения крестьян. Он привязал их пока еще к феодальным владениям вообще, но не к земельным наделам. Крестьянин мог передать надел другому и переселиться в иную волость, а то и в город. Иначе говоря, он до определенного времени оставался полусвободным. Лишь в XVI в., когда крестьянина прикрепили к земельному наделу с обязательным отбыванием барщины, он превратился в крепостного.
Польский король, великий князь литовский, бояре, магнаты, шляхта, церковные феодалы свободно покупали, продавали, дарили, завещали друг другу крестьян. Составленный в Галичине в конце XIV в. документ зафиксировал акт дарения каким-то Лукьяном Шубой Лаврашевскому монастырю «человека на имя Кречю и дети его и землею и со всими уходы, а дали есмо вечно»[65].
Великокняжеская грамота 1493 г. скрепила покупку людей паном Николаем Радивиловичем («докупил люди и з землями… человека отчиньного з землею… два человека отчиньных з землями»[66]). Еще больше подобных документов относится к первой половине XVI в.
Усиление феодальной эксплуатации и закрепощение крестьянства привело к резкому увеличению случаев побегов. Крестьян побуждали к этому и насилия со стороны помещиков. Под 1471 годом во Львовских судебных книгах записано, что от господина, не выдержав его надругательств, убежали все крестьяне. Не случайно поэтому при купле-продаже шляхетских имений нередко встречаются условия не доводить крестьян до бегства притеснениями. Побеги крестьян от господ представляли большую опасность для феодального государства, и оно реагировало на них законодательными актами. Судебник Казимира Ягеллончика 1468 г., например, предусматривал смертную кару для тех, кто подбивал крестьян убегать или насильно уводил их от господ.
Постепенно крестьяне от побегов стали переходить к более организованным и решительным формам протеста против феодально-крепостнического гнета — к вооруженным выступлениям.
2. Города. Социальный состав населения
Восстановление разрушенных «Батыевым погромом» городов. Возникновение новых городских центров. Нашествие орд Батыя, принесшее неисчислимые бедствия населению русских земель, нанесло страшный удар городским и сельским поселениям. Всюду, где проходили войска Батыя, вместо богатых и цветущих городов и сел оставались руины и пожарища. Не успевших бежать жителей жестокие завоеватели обычно убивали. Только часть наиболее искусных ремесленников они брали в плен. Галицко-Волынская летопись, сообщая о разрушении множества южнорусских городов захватчиками, заканчивает рассказ словами: «И приде [Батый] к Володимерю [Волынскому] и взя копьем и изби и не щадя, также и град Галич, иные грады многы, им же несть числа»[67]. Когда князь Даниил Романович пришел к главному городу Волынского княжества, он застал там жуткую картину смерти и разорения.
Археологи воссоздали обстоятельства гибели многих городов Восточной Европы, в частности южнорусских, во время завоевания их полчищами кочевников. Обнаружено огромное количество скелетов убитых горожан, остатков сожженных и разрушенных завоевателями жилищ, развалин укреплений и пр.
Среди крупных южнорусских городов наряду с Владимиром особенно пострадал от захватчиков Чернигов. Раскопками установлено, что на большей части территории старого города после культурного слоя XII — первой половины XIII в. со следами пожарищ и разрушений сразу шел слой XVIII–XIX вв. Это свидетельствует о запустении части города после нашествия Батыя в течение нескольких веков. Своих былых размеров Чернигов вновь достиг лишь в XVIII в. Почти полностью был разрушен и Переяслав. Сильно пострадали Киев, Галич, Изяслав и многие другие южнорусские города.
