Последнее время ей было все время страшно. Страшно, что она не выдержит и опустит планку, которую держал Гриша. И все-таки счастье, что все билеты на следующий месяц проданы. Счастье, но только без Гриши...
Гурвич задумал новый большой спектакль "Великая иллюзия", который уже не поместился бы на сцене Гнездниковского . Он перешел на другую сцену, в Театр-студию киноактера. Отметили сорокалетие Гриши на старой сцене и стали паковать вещи. Актеры плакали, уезжая из Гнездниковского, как будто предчувствовали плохое. "Великая иллюзия" шла полным ходом, когда вдруг по Москве пополз слух, что Григорий Гурвич серьезно болен. Никому в это не верилось, ведь он еще совсем молодой, и в его театре царил такой светлый, легкий дух, что, казалось, никогда его не коснутся ни печаль, ни горе. Люди приходили на спектакли и отводили душу там. Но слух оказался верный. Гриша, правда, был болен. Когда Люба узнала, что это неизлечимо, она не захотела смириться: "Я тебя вытащу, обязательно вытащу, я обещаю тебе!" - горячо уверяла она подавленного Гришу. Врачи сказали, что шансов у него нет, но если и выпадет хоть один, то это будет уже совсем не тот Гриша. "Он никогда не станет прежним",- вынес свой приговор лечащий врач.
Но Люба уже все придумала, как будет, если Гриша выживет. Он будет заниматься только режиссурой, хоть сидя, хоть лежа, все остальное она возьмет на себя.
Гришу увезли лечиться в Израиль. Театр полностью лег на Любины плечи. Каждые десять дней она летала к мужу. Помогали все, кто чем мог. Большую сумму дал на лечение Владимир Гусинский, которого Люба и видела-то всего один раз в жизни. Странно, что родной ее брат, когда Гриша заболел, совсем от нее отошел и не помог ни словом, ни делом. Это было для Любы жутким откровением.
Однажды Гриша попытался сказать ей, что она должна будет делать, если его не станет, но Люба тут же перебила его: "Я не хочу даже слышать об этом!" Потом, когда он уже чувствовал, что уходит, он сказал ей "Хорошо, что у нас с тобой нет детей, тебе будет легче". И еще он сказал: "Ты одна театр не вытащишь. Брось все это".
В тот день, когда Гриша должен был умереть, играли один из лучших его спектаклей, "Шоу-бизнес". Люба шла на сцену из кулис и разговаривала с Гришей по мобильному телефону. Зал бисировал.
- Гриша, я тебе обещала, что будет биток, у тебя биток!
А овации все не прекращались, зрители не отпускали артистов со сцены.
В этот момент Любе показалось, что у них с Гришей еще все впереди и что все еще будет. Придя из театра, она вновь позвонила. Ей ответили, что Гриша принимает ванну. Успокоенная, она пошла выпить кофе и собиралась лечь, как вдруг звонок. Звонила Гришина мама, которая была при нем неотлучно, и сказала, что Гриша умирает. Гриша был под кислородной маской, он что-то говорил Любе, но никто не мог разобрать его слов и только с последним вздохом он ясно произнес: "Мама, прости..."
Утром Люба вылетела в Израиль. Пока Люба хлопотала о похоронах, Гришу похоронили в Израиле. Артисты звонили ей туда, поддерживали ее всячески, но и не могли скрыть своей тревоги. "Ты нас не бросишь?" - спрашивали они.
В эти тяжкие дни Люба поняла, что за ней стоит восемьдесят пять человек и их судьба зависит от нее.
Когда она вернулась, то полностью погрузилась в работу. Никто из труппы не ушел, не оставил театр, актеры стали работать даже лучше, чем при Грише. У Любы давно был завоеван среди них авторитет. Поначалу она советовалась с Гришей, а однажды, когда у нее случился конфликт с одной артисткой и она спросила мужа, как ей быть, он ответил: "Если хочешь работать в театре, выстраивай свои отношения с артистами сама". В новом сезоне пришла молодежь, ребята с Гришиного курса, который он вел в ГИТИСе. Стали готовиться к гастролям и новым премьерам. Люба хотела воплотить в жизнь все Гришины замыслы. Гриша мечтал поставить спектакль про Ольгу Чехову - звезду кабаре, разведчицу,- и пьеса уже написана, ставить будет режиссер Владимир Алеников. Дело только за малым - нужно найти деньги на постановку.
Пока были живы Гриша и Любина мама, она была абсолютно счастлива, она была защищена от всех превратностей судьбы. На премьере "Шанса" присутствовали друзья, Федор Чеханков, Виктор Шендерович, хвалили, морально поддержали, порадовались за Любу. Теперь в театре нет такого бомонда, который ходил туда при Грише. Многие сами отпали, от некоторых Люба отошла, но ведь самых близких тоже не стало, например, Гриши Горина, Аллочки Балтер...
Гриша и Люба почти никогда не ссорились, разве что по поводу детей, которых Гриша не хотел. Как только Люба заводила разговор на эту тему, так он спрашивал ее: "А как же я?" Что на это Люба могла ему возразить?
Они завели собаку, кокер-спаниеля Шери, и избаловали ее себе на радость. А сейчас в Любиной квартире звенит детский голосок, и это, с одной стороны, кажется странным, потому что здесь всегда журчал бархатный Гришин баритон, да веселый лай Шери, да смех Любы. И вдруг - голос девочки где-то в глубине большой квартиры, которая то болтает что-то, то напевает. Это Василиса. Она появилась в Любином доме вместе со своим папой, Михаилом, и с собакой-дворняжкой, которую Шери приняла ласково и даже пустила в свое кресло.
Михаил пришел работать в театр техническим директором совершенно со стороны два года назад. Он полюбил Любу с первого взгляда, и никто об этом не знал. Ничего не подозревала и Люба. Гриша уже болел, у Любы был полон рот забот, а Миша незаметно стал помогать ей во всем. Прежний директор стащил все, что мог, оставив спектакль "Великая иллюзия" в долгах, и появление Михаила было просто счастьем для Любы, ей стало на кого опереться в делах. Произошло то же самое, что когда-то произошло при Грише, когда Люба сначала сделалась ему близким, а потом и вовсе единственным другом. Теперь Михаил стал таким же ее другом, и Любу постепенно начали отпускать страхи, ведь так важно, если есть, кому сказать тебе, что ты умная, что ты талантливая, что у тебя все получится.
После смерти мужа Люба перенесла инфаркт. За эти два года, как Михаил пришел в театр, у него сначала распался брак, потом он лишился отца, затем матери, а год назад его родной брат был сбит насмерть автомобилем, И Миша вместе с десятилетней дочкой и осиротевшей собакой брата нашел кров под крышей Любиного дома.
КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА - ВИКА ЦЫГАНОВА
Вылет самолета из Хабаровска во Владивосток отложили аж на пять часов. На площади аэровокзала почти никого не осталось, кроме скучающих таксистов и нескольких пассажиров. До дома было всего полчаса пути, и можно было бы вернуться, вновь увидеть маму с папой, дедушку, сестренку Свету, позвонить школьным подружкам, пообедать. Дома так хорошо! У крыльца уже распустилась сирень. Кот Тишка смешно скачет, неуклюже гоняясь за ласточками, которые на бреющем полете скользят над землей. Он потешный, этот Тишка, любил ходить с Викой в баню. Баня у них своя и дом с садом свой. Если не улетать и остаться, тогда можно ничего не менять, жизнь пойдет гладко и ясно. Родители будут рады - дочь поступит в медицинский, ведь целый год готовилась и вдруг объявила, что уезжает поступать в театральный.
Вика вспомнила, как ее увещевали мама с папой. Ну и что же, что ей хочется петь? В их семье все поют. У мамы красивый, от природы поставленный голос, папа тоже хорошо поет, а Света поет с трех лет. И то, что Вика играла в драмкружке, окончила музыкальную школу, занималась в изостудии еще ни о чем не говорит, просто родители старались дать ей всестороннее образование.
- Дочка, ты как все. Не забивай себе голову тем, что у тебя какой-то особый талант есть.
Нет, она возвращаться не станет. Возвращаться с полпути - плохая примета. Пять часов пролетят быстро, нужно только думать о том, что ждет впереди. А впереди - карьера актрисы, высокое служение драматической сцене.
В Москву, в Москву!
На рассвете Вику разбудил телефон. Стояла темная ноябрьская ночь 1987 года.
- Вика!
Она сообразила не сразу, кто звонит. Это был знакомый актер, с которым летом они играли в одной труппе.
- Я нашел для тебя такого крутого менеджера, срочно приезжай! Слышишь? Мы тут как раз о тебе говорим!
Они долго, наверное, препирались бы друг с другом - приятель Вики был сильно навеселе, он совершенно потерял счет времени. Вика решительно отказалась ехать куда-то в такой час. По гулу голосов в телефонной трубке она догадалась, что компания там сидит теплая. Ну какой тут может быть серьезный разговор!
- Ладно, мы тебе завтра позвоним, жди! - И последовали короткие гудки.
Вика долго не могла уснуть, стала думать об этом нелепом предложении, вспоминать. Уже четыре года, как она в Москве, и восемь лет, как уехала из родного Хабаровска. Никакого служения сцене и искусству не получалось, Вика снова безработная.
Владивосток был первый город в крае, куда молодежь из провинции могла выйти в большую жизнь. Конкурс тридцать пять человек на место на актерский факультет Вика преодолела легко. После института она могла бы работать в краевом драматическом театре, но Вика хотела в Москву. Еще студенткой она подкапливала денег к каникулам и уезжала в столицу и в Ленинград смотреть театры, премьеры, чтобы быть в гуще и в курсе театральной жизни.
