Еще глубже было влияние гуситской тактики на востоке Европы, в России, где оно удерживалось еще в XVII веке. «Полкохождение», очерченное в сочинении эпохи начала царствования Михаила Феодоровича — «устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до военной науки» — явно навеяно гуситскими войнами и применялось русскими еще при Алексее Михайловиче в борьбе за Украину.
Гуситское движение оказалось непобедимым, немцы с ним справиться не могли, но оно погибло от внутренних раздоров. Гуситы обвиняли друг друга в ереси и сжигали на кострах. Базельский собор огромными уступками усилил позицию умеренных групп гуситов. Дворянство и города Чехии сформировали свою армию, которая под Лиланом встретилась с армией таборитов. Обе армии построили вагенбург. Буржуазная армия демонстративной атакой и притворным бегством выманила таборитов на преждевременную вылазку. Табориты были атакованы и порублены чешскими рыцарями, на плечах отступавших вагенбург был захвачен штурмом. Остатки таборитов выродились в обыкновенных наемников и встречались в течение XV века на службе у различных государей. Однако, опыт Жижки по созданию дисциплинированной, управляемой, боеспособной пехоты не прошел бесследно для эволюции военного искусства в Европе.
Швейцарцы. Полный переворот в военном деле, переход в военном искусстве от средних к новым векам сделали швейцарцы. Понимание развития швейцарской военной мощи было сильно затруднено искажениями швейцарских писателей, которые отстаивали патриотические легенды о Вильгельме Телле и Арнольде Винкельриде и изображали борьбу швейцарцев за независимость, как революционное движение мирного крестьянства, доведенного до отчаяния австрийскими угнетателями[99].
Сила швейцарцев сложилась из соединения элементов, внесенных в союз, с одной стороны, лесными кантонами Швиц, Ури и Унтервальден и, с другой — городами, примкнувшими к ним вслед за Берном. Заброшенные в глушь альпийских гор лесные кантоны сохранили много изначальных черт германского родового быта. Кантон являлся той же волостью «гау»; его старшина — амман — бывший гунно. Швицкие крестьяне были свободными; Ури и Унтервальден представляли владения, почти фиктивные, дальнего монастыря. Деление народа на трудящихся и на квалифицированных профессионалов военного дела, столь характерное для средневековья, не распространялось на швейцарцев; занятия последних, при бедности их почвы, были — скотоводство, охота, немного земледелия да вербовка в чужестранные армии. Занимались швейцарцы и разбойничеством: так Швиц занимался постоянно нападениями на владения богатого монастыря Эйнзидель.
Искусно пользуясь борьбой владетельных династий между собой, швейцарцы добивались различных льгот — выхода из-под власти феодалов и непосредственного подчинения императорской власти, права выбора судей и администрации и т. д. Графы Габсбурги уступчиво и снисходительно относились к своим неспокойным вассалам. Наконец, полное разорение Эйнзидельского монастыря Швицем и, самое главное — вооруженная поддержка лесными кантонами кандидатуры на императорский престол Людовика Баварского против Габсбургов вынудила герцога Леопольда Габсбургского предпринять карательную экспедицию против них.
Моргартен. Кантоны, издавна получившие закал в беспрерывной борьбе с соседями, имели укрепления, называвшиеся летцинами, заграждавшие доступ в их горы. Летцина, заграждавшая доступы в Швиц по дорогам, идущим по обе стороны Цугского озера, и препятствовавшая десанту на южном берегу, представляла толстую каменную стену, 12 фут. высотой, длиной 5 верст, опиравшуюся левым флангом в обрывы горы Риги, правым — в Росберг. Стена имела 3 больших башни, дороги пропускались через ворота. Другой доступ через Альтмат был закрыт летциной «Красная башня»[100]. Всего в Швице, который имел 4000 мужчин, способных носить оружие, было 6 летцин, обращавших кантон как бы в обширную горную крепость. К 1315 г. швицкий амман, Штауфахер, оставил незапертой только дорогу, шедшую по восточному берегу озера Эгери на Моргартен — так как здесь удобно было сделать засаду.
Герцог Леопольд Габсбургский собрал свои силы — 2-тысячную феодальную армию — в Цуге и 15 ноября 1315 года выступил, избрав для вторжений свободную, от укреплений дорогу на Моргартен. Но разведка швейцарцев действовала образцово, несмотря на направление демонстративных колонн на другие летцины, через три часа после выступления из Цуга, когда голова колонны подходила к теснине между озером и Моргартеном, где дорога проходит по карнизу обрыва, оказалось, что путь пересечен завалом, за которым держится швейцарский отряд; главные же силы швейцарцев находились еще севернее, в засаде на склонах Моргартена. (Чертеж № 11).
Моргартенская операция 13 ноября 1315 г.
В течение трех часов Штауфахер успел сосредоточить из 4 своих тысяч бойцов к Моргартену не менее трех тысяч и выдвинулся с ними в засаду за пределы Швицкой территории. Австрийская колонна сгустилась к голове, задние подходили, передние спешивались и пытались вскарабкаться на гору в обход завала. В это время с высот на центр сгустившейся пехоты полетел град камней, а за ними обрушилась сплоченная масса швейцарцев. Рыцарские кони бились, раздражаемые камнями, всадники были бессильны сойти с дороги. Швейцарцы с алебардами — крестьянским оружием (топор на длинном древке — весьма действительное оружие против тяжелого вооружения рыцарей), смяли рыцарей, многих убили, других столкнули и утопили в озере, хвост колонны и герцог Леопольд в панике ускакали.
Швейцарские города. Лесные кантоны были способны на такие подвиги, но решающее значение швейцарского военного искусства для истории было создано союзом их с Берном, союзом крестьян с горожанами. Германские города имели ясно выраженную аристократическую организацию и создавали свою вооруженную силу из рыцарей и наемников, в борьбе с феодалами городские союзы обыкновенно встречали против себя союз графов с крестьянами — например, в 1388 году, при Дефингене, армия союза 39 городов была разбита Вюртембергскими феодалами, на помощь к которым пришло и крестьянское ополчение. Германские города не пытались прибегнуть к массовому призыву горожан в войска. Берн стал на совершенно иной путь. Управление городом было сосредоточено, правда, в руках немногих городских аристократических родов, но они сумели окружить себя декорацией демократических выборных, и контакт между народом и властью не терялся. Берн оперся на союз с лесными кантонами и перенял от лесных кантонов основу устройства армии — поголовную воинскую повинность. Армия, вооруженная холодным оружием и составленная не из квалифицированных бойцов, естественно строилась в большие квадратные массы[101]. В этих швейцарских «баталиях», где 10 тысяч человек представляли колонну в 100 человек по фронту и 100 в глубину, как и в афинской фаланге, можно было найти место и для неопытного бойца. Это построение, заимствованное у лесных кантонов, воскресило линейную пехоту. При рыцарях пехота могла играть только вспомогательную роль; теперь на нее перешла главная. Борьба велась швейцарцами за узкоэгоистические интересы, но первые два столетия руководящие элементы сумели удержать в народном сознании представление, что борьба идет против господ. Поэтому Берн, который в своем кантоне сохранил все феодальные притеснения крестьян, все же оказался в силах, наравне с городским элементом, мобилизовать и крестьян, вливать их в свою баталию и поддерживать там дисциплину; сплоченная тактическая единица растворяла духовно городские и крестьянские элементы в одно целое.
Характер армии. Маленькая Швейцария, благодаря призыву народных масс, на полях сражений с могущественными государями, от Моргартена до Нанси, всегда имела значительное, часто двойное превосходство в силах.
В противность средневековым армиям, дисциплинированная и знающая цену послушания швейцарская армия была удобоуправляемой. Во главе ставился один из опытнейших рыцарей. Переходя от успеха к успеху, швейцарцы, с неизжитой природной воинственностью, научились быть храбрыми. Добыча, иногда, по современной расценке, по 15 тысяч рублей на солдата, сделала военную службу заманчивой и для крестьян; часто, когда объявлялся призыв, являлось больше добровольцев, чем требовалось.
На швейцарской армии остался отпечаток разбойничье-насильственного характера горцев лесных кантонов. У неявившихся по призыву швейцарцев разрушались до основания дом и все хозяйство. Конфискация всего имущества плюс смертная казнь — за неустойку в бою; сосед был обязан заколоть солдата, который пытался бы оставить ряды в бою; сосед был обязан заколоть товарища, который пощадил бы неприятеля и взял его в плен, вместо того, чтобы убить на месте.
