Таким же информативным – по-своему – является второе сочинение Прокопия – «О постройках», в четырех многословных книгах рассказывающее о строительных работах, санкционированных императором. Здесь тоже масса сведений, но при чтении возникают серьезные вопросы. Например, Прокопий, по крайней мере на современный вкус, чрезмерно льстив. В этом сочинении император, согласно имперской пропаганде, Богом избранный, святой и набожный, а его многочисленные и разнообразные постройки и украшают, и охраняют империю. Историков давно интересует масштаб этой заявляемой деятельности. Какая-то ее часть не оставляет никаких сомнений. Книга первая фокусируется на Константинополе – теперь Стамбуле, – и некоторые постройки Юстиниана еще стоят там, в частности собор Святой Софии, который во многом похож на то, как его описывал Прокопий (даже если его купол пришлось переделать в более поздние годы правления, когда первоначальный обрушился во время сильного землетрясения в 558 г.). Но в третьей книге и особенно в четвертой изначально точные и разнообразные рассказы автора уступают место по сути спискам – и к тому же очень длинным, – пробуждая сомнения в том, что столь многочисленные постройки могли быть возведены на самом деле. Так как историки плохо поддаются внушению, то в 1980-х гг. появилась тенденция доказывать, что большая часть того, что Прокопий приписывал Юстиниану, была на самом деле построена в годы правления его предшественника Анастасия. Эта точка зрения основывалась прежде всего на дискуссии о ключевой персидской пограничной крепости Дара (подробнее о ней в следующей главе), в которой Прокопий изначально находился с Велизарием и о строительстве которой Юстинианом он дает нам длинный и чрезвычайно точный рассказ. Появились утверждения о том, что это просто чепуха и почти все на самом деле было построено Анастасием, который и начал укреплять это место. И если Прокопий мог так глубоко ошибаться относительно того места, где он реально находился, то почему мы должны верить его рассказам о других бесчисленных стройках на тех территориях, воздухом которых он никогда не дышал?
Однако не стоит быть такими пессимистами. Анастасий действительно построил многое из того, что вы в настоящее время можете увидеть в Даре, если собираетесь поехать туда, но очень конкретные вещи, которые, по описанию Прокопия, там делал Юстиниан, тоже остались на месте и выглядят как второстепенный этап строительства. Некоторые из них, если и исчезли сейчас, видны на старых черно-белых фотографиях, сделанных Гертрудой Белл и другими в конце XIX – начале XX в. И вообще, существует достаточно много совпадений между повествованием Прокопия о Царичин граде и тем, что в настоящее время откапывают археологи. Короче говоря, значительное преувеличение (но не полная фальсификация), по-видимому, было веянием времени при написании Прокопием трактата «О постройках». В то время как Юстиниан был, безусловно, рад приписывать себе строительство, законченное при его правлении и даже начатое при Анастасии, никто еще не поймал Прокопия на приписывании императору создания чего-то конкретного, чего определенно там вообще не было. Каким бы тошнотворно льстивым ни был трактат, в целом там не так много лжи. Юстиниан действительно построил огромное количество зданий, и те, о которых Прокопий пишет особенно подробно, вероятно, такими и были[97].
Ключевая проблема, связанная с рассказом Прокопия о правлении Юстиниана, поставлена не в трактатах «Войны» и «О постройках», а в его третьем и самом коротком сочинении – Anekdota, или в «Тайной истории», как ее обычно называют на английском языке. Копия этого текста была известна византийскому составителю энциклопедии конца X в. Затем сочинение исчезло из вида, пока его отдельная рукопись не была обнаружена в Библиотеке Ватикана и не опубликована в Лионе в 1623 г. Но обретение текста стало лишь незначительным раздражителем. Гораздо больше проблем представляет его содержание. Ведь там, где автор «Войн» и даже в каком-то смысле трактат о «О постройках» впадал в узнаваемый жанр античной литературы, который подражал истории и панегирику соответственно, чтобы мы знали, как их читать, в «Тайной истории» ничего подобного нет. То, о чем в ней говорится, похоже на вошедшую в поговорку «кошку среди пернатых друзей» в смысле опровержения абсолютно всего того, о чем Прокопий повествует в своих других, более длинных трудах.
Проблема, поставленная «Тайной историей» – сочинением чрезвычайно интригующим, в конце которого имеется весьма занимательная головоломка, – представлена в нескольких взаимосвязанных пластах. С одной стороны, во вступлении к произведению рассказывается, почему Прокопий написал его. Автор приглашает читателей в 550-х гг. (а к этому времени им уже написано и опубликовано все, кроме последней книги «Войны»), но при этом сообщает:
«При описании многих событий предыдущего повествования я был вынужден скрывать причины, которые привели к ним. Поэтому мне будет необходимо раскрыть в этой книге не только те вещи, которые пока оставались необнародованными, но и причины тех происшествий, которые уже были описаны»[98].
Боясь «самой жестокой смерти» и быть застигнутым с поличным «множеством шпионов» императора, Прокопий изложил лишь весьма подчищенную версию завоевательных войн. Теперь он обещает рассказать нам правду, всю правду и ничего, кроме правды.
Пока все хорошо, но вы читаете дальше и выясняете, из чего конкретно состоит «правда» Прокопия. Во-первых, он выводит на чистую воду своего бывшего босса – военачальника Велизария и его жену Антонину, но всю мощь огня он приберегает для самого императора Юстиниана и его супруги – императрицы Теодоры. Сначала узнаем о Юстиниане:
«Этот человек был злодеем и легко впадал в грех; он принадлежал к типу людей, которых называют нравственными извращенцами. Он никогда по собственной воле не говорил правду тем, с кем беседовал, а имел лживые и коварные намерения за каждым словом и действием… [Он] был неискренним, лукавым, лицемерным, маскирующим гнев двурушником, умным и безупречным артистом при демонстрации мнения, которого он якобы придерживался; он мог даже выжать из себя слезы… Подводя итог, у него и самого не было денег, и он не позволил бы никому в мире их иметь, как если бы он не был жертвой скупости, а просто был охвачен завистью к тем, у кого были деньги. Вследствие этого он легко изгнал богатство из мира римлян и стал творцом бедности для всех»[99].
Похоже, личность Теодоры тоже оставляла желать лучшего:
«Как только она достигла совершеннолетия и наконец созрела, она присоединилась к женщинам, играющим на сцене, и стала проституткой такого рода, которых мужчины в древние времена обычно называли «пехотой», так как она не играла ни на флейте, ни на арфе и даже не научилась танцевать, а просто продавала свою красоту тем, кто случайно зашел».
И по мнению Прокопия, не экономическая необходимость побуждала к этому Теодору:
«Не было еще на свете человека, который был бы таким рабом удовольствий во всех видах; много раз она ходила на пиры в сопровождении десяти юношей или даже больше – все исключительной телесной силы и с огромным опытом прелюбодеяний; и она лежала со всеми этими своими спутниками всю ночь напролет, а когда они все уставали и не могли продолжать, она шла к их слугам – числом до тридцати человек – и спаривалась с каждым из них».
Она имела обыкновение жаловаться, что природа не одарила ее еще большими способами получать сексуальное наслаждение, и это не говоря уже о ее знаменитых сценических постановках с участием кур, зерен ячменя и интимных частей тела, хотя, если верить Прокопию, «интимные» – это уж точно не про них. В то же время она была чрезвычайно волевая и умная женщина и благодаря уму и телу сумела завоевать сердце Юстиниана, который даже приказал изменить закон, чтобы получить возможность жениться на ней[100].
Вместе они были прекрасными соучастниками преступлений. Каждый из них был так же жаден, как и другой, и так же нетерпим к противодействию собственной воле, так что они объединились, чтобы погубить каждого, с кем они вступали в контакт, и таким образом – империю в целом. Но такой исход не был результатом лишь человеческой прихоти. Мать Юстиниана призналась однажды:
«Когда она собиралась зачать его, ее посетил демон; он был невидим, но создал у нее впечатление, что он с ней был как мужчина и имел с ней половую связь, а затем он исчез, словно бы во сне. И некоторые из тех, кто находился с императором в поздние ночные часы… утверждали, что он внезапно вставал с императорского трона и ходил взад-вперед по залу (на самом деле он никогда не имел привычки сидеть подолгу), и голова Юстиниана внезапно исчезала, а остальное тело продолжало ходить кругами… А другой человек сказал, что он стоял рядом [с Юстинианом], потом сел и вдруг увидел, что его лицо утратило черты: ни бровей, ни глаз не было на должном месте».
