По традиции великие княгини имели свой двор: во время торжественных выходов, свадеб, праздничных трапез их сопровождали боярыни, принадлежавшие к верхушке московской знати. Так, за столом на свадьбе Василия III с Еленой Глинской 21 января 1526 г. сидели боярыни: княгиня Анна, двоюродная сестра Василия III, вдова кн. Ф. И. Бельского; княгиня Марья, вдова кн. С. Д. Холмского; Орина, вдова боярина Юрия Захарьича; Анна, жена боярина Петра Яковлевича Захарьина; Федосья, жена боярина М. Ю. Захарьина[478]. Впрочем, приведенный список из пяти боярынь не отражает состав двора новой великой княгини, который еще не успел сформироваться; скорее он указывает на иерархию, существовавшую к тому моменту при государевом дворе.
С гораздо большим основанием собственный двор великой княгини можно усмотреть в списке боярынь, содержащемся в разряде свадьбы князя Андрея Ивановича Старицкого (январь 1533 г.): «А сидели в столе от великие княини боярони княж Дмитреева Федоровича Бельского княини Марфа, Юрьева жена Захарьина Орина, Иванова жена Ондреевича Олена, Васильевская жена Андреевича Огрофена, князь Ивана Палетцкого княини»[479]. Первое место в этом перечне отведено жене кн. Д. Ф. Бельского Марфе, мужу которой принадлежало на тот момент первенство в придворной иерархии при Василии III. К этому следует добавить, что Марфа была дочерью конюшего Ивана Андреевича Челяднина, умершего в литовском плену[480]. Следующей в свадебном разряде названа вдова боярина Юрия Захарьича Орина (она упоминалась и в приведенном выше свадебном разряде 1526 г.). Далее в списке идет вдова И. А. Челяднина Елена (очевидно, мать Марфы — княгини Бельской), а затем — вдова его брата, дворецкого Василия Андреевича Челяднина, Аграфена. Завершает список не названная по имени жена князя Ивана Палецкого[481].
Об Аграфене Челядниной нужно сказать особо: она была мамкой наследника престола, маленького Ивана. Это ей Василий III, согласно летописной Повести, приказал перед смертью, «штоб еси Огрофена от сына моего Ивана не отступала ни пяди»[482]. Кроме того, Аграфена приходилась родной сестрой могущественному временщику 1530-х гг. — кн. Ивану Федоровичу Телепневу Оболенскому. Их судьбы в дальнейшем тесно переплелись между собой.
Безусловно, процитированный свадебный разряд 1533 г. не дает представления о полном составе двора великой княгини: в нем перечислены лишь «старшие боярыни». В этом можно убедиться, обратившись к такому интересному источнику, как родословная «память», составленная кем-то из недоброжелателей Глинских в 40-х гг. XVI в. Цель автора этого сочинения состояла в том, чтобы показать невысокое местническое положение представительниц этого рода в конце правления Василия III. Для историка «память» интересна тем, что она детально описывает иерархию двора великой княгини Елены накануне вступления на престол ее сына Ивана:
А у великие книини в столе сидели боярони Марья Григорьева жена Федоровича. А коли Марьи нет, ино сидела Орина Юрьева жена Захарьича. А от них сидела Олена да Огрофена Челяднины.
А Глинсково книини Анна сидела в кривом столе, да книини Настасья Мамаева сидела в кривом же столе. А не сиживала у них Огрофена Волынсково. А сидела у них в заседках в кривом же столе любо Иванова жена Третьякова Овдотья, а либо Нехожево книини Огрофена.
А коли Марьи нет тут и Орины Юрьевы, ино сидела книини Анна да книини Настасья от Олены да от Огрофены Челядниных в кривом же столе[483].
Итак, если верить составителю «памяти», первые места при дворе великой княгини Елены занимали вдова боярина Г. Ф. Давыдова[484] Марья и вдова боярина Юрия Захарьина Орина. Далее следовали Елена и Аграфена Челяднины и только после них — мать великой княгини Анна (вдова кн. Василия Львовича Глинского) и Анастасия, вдова кн. Ивана Мамая Львовича Глинского (отсюда — «Настасья Мамаева»). Автор напоминает о том, что в обычные дни («коли за обычай сидят»), если великий князь Василий приходил в палаты своей супруги, то Глинские «сидели ниже всех боярынь». Когда же по случаю рождения у великокняжеской четы сына Юрия (в октябре 1532 г.) «болшой наряд был, а бояронь много было», тогда «была верхняя лавка, а в верхней лавке сидели в болтом месте Челяднины Олена да Огрофена. А Глинские книини Анна да книини Настасья сидели конец стола»[485].
При жизни Василия III двор его супруги находился как бы в тени «большого» Государева двора, и описанная выше иерархия имела значение только для обитательниц женской половины дворца. Каким-либо политическим влиянием боярыни великой княгини в ту пору не обладали. Все изменилось после того, как старший сын Елены Глинской Иван занял престол в декабре 1533 г., а она сама спустя полгода стала при нем правительницей. Теперь ее ближние боярыни приобрели реальный вес в придворной среде. Показательно, что уже в летописном рассказе о похоронах великого князя Василия особое внимание уделено лицам, сопровождавшим его вдову Елену во время траурной церемонии. Как было показано в первой главе книги, этот рассказ сохранился в нескольких редакциях: наиболее подробной (хотя и едва ли первоначальной) является та, которая отразилась в Новгородской летописи по списку Дубровского. Здесь после перечисления бояр, сопровождавших великую княгиню (кн. В. В. Шуйского, М. С. Воронцова, кн. М. Л. Глинского, кн. И. Ф. Овчины Оболенского), названы боярыни, также входившие в ее свиту: княгиня Анастасия — племянница Василия III (дочь его сестры от брака с царевичем Петром[486]), жена кн. Федора Михайловича Мстиславского; княгиня Марья — сестра Елены Глинской, жена кн. Ивана Даниловича Пенкова[487]; Елена — вдова И. А. Челяднина; Аграфена — вдова В. А. Челяднина; Феодосия — жена боярина М. Ю. Захарьина; Аграфена — жена некоего Василия Ивановича; и, наконец, княгиня Анна — мать великой княгини, вдова кн. В. Л. Глинского[488].
Помещенный в летописи Дубровского список боярынь великой княгини Елены подтверждает слова анонимного автора родословной «памяти» Глинских о невысоком статусе этого рода в Москве и свидетельствует о том, что бабка Ивана IV, княгиня Анна, по-прежнему занимала одно из последних мест в придворной иерархии, даже после того, как ее внук занял великокняжеский престол. Примечательно, что дочь Анны Глинской, княгиня Марья Пенкова, упомянута раньше матери: очевидно, местнический статус боярынь определялся статусом их мужей при московском дворе. Разумеется, вне конкуренции были те из них, кто, подобно племяннице Василия III, княгине Анастасии Мстиславской, находился в прямом родстве с великокняжеским домом. В летописном тексте, как и в приведенных выше других списках боярынь Елены Глинской, мы снова видим имена Елены и Аграфены Челядниных — явный признак их прочного положения при дворе великой княгини.
В нашем распоряжении есть еще один источник по истории двора Елены Глинской: речь идет об уже известном нам описании приема великой княгиней бывшего казанского хана Ших-Али (Шигалея) и его жены Фатьмы-салтан в январе 1536 г., помещенном в Летописце начала царства. На аудиенции Шигалея 9 января, наряду с боярами кн. В. В. Шуйским и И. Ф. Телепневым Оболенским и дьяками Ф. Мишуриным и Меньшим Путятиным, присутствовали боярыни великой княгини. Летописец называет их в следующем порядке: княгиня Анастасия, жена кн. Ф. М. Мстиславского; Елена, вдова И. А. Челяднина; Аграфена, вдова В. А. Челяднина, «и иные многие боярыни»[489]. Через несколько дней в церемонии встречи царицы Фатьмы-салтан, приехавшей во дворец, участвовали Аграфена «Ивановская жена Волынского»[490], Аграфена Челяднина и «молодые боярыни», не названные по имени. На пиру в честь царицы самое почетное место, выше остальных боярынь, занимала княгиня Анастасия — жена кн. Ф. М. Мстиславского (летописец напоминает, что она была дочерью царевича Петра, и называет ее «сестрой» великого князя Ивана), а «под нею» сидели Елена и Аграфена Челяднины, а также жена кн. Д. Ф. Бельского княгиня Марфа. Ниже Марфы в местническом отношении («под нею») сидела жена Ивана Волынского Аграфена; «а иные боярыни в скамье сидели», добавляет летописец, заканчивая перечисление[491]. Можно предположить, что на этой скамье нашлось место и для матери правительницы, княгини Анны Глинской, но летописец не удостоил упоминания сидевших столь «низко» боярынь.
Обращает на себя внимание большое «представительство» клана Челядниных в ближайшем окружении великой княгини: на приеме царицы Фатьмы-салтан, помимо Елены и Аграфены — вдов соответственно Ивана и Василия Андреевичей Челядниных, присутствовала княгиня Марфа Бельская — дочь Елены и И. А. Челяднина. Кроме того, летописец упоминает, что кравчим у великой княгини на том пиру был Иван Иванович Челяднин[492] — сын того же боярина и родной брат Марфы.
