Новгородское письменное наследие — связующее звено между древнерусской и византийской литературами.
«Великий Новгород сохранил и передал по наследству будущим поколениям и переводную церковную и гражданскую литературу, заимствованную из Византии. Значение этой литературы не вполне еще осознано, к ней нередко относятся с пренебрежением, как к переводным, а не оригинальным произведениям письменности. Между тем греческие произведения, переведенные на русский язык в Древней Руси, иногда имеют самостоятельное значение. Их греческие подлинники порой утеряны. В других случаях русские тексты сохранили более древнюю редакцию греческих сочинений. Не исключена возможность, что переводы делались с более ранних редакций и более ранних рукописей, чем известные нам греческие рукописи»{187}.
Новгородская книжность обладала колоссальным духовно-культурным потенциалом. Даже в эпоху уничтожения республики она «нашла в себе достаточные силы выполнить литературные предприятия огромного масштаба, составившие два монументальных памятника общерусской средневековой культуры, — это, во-первых, предпринятый и осуществленный в самом конце XV века Геннадиевский библейский свод — первое на Руси и во всем славянском мире полное собрание библейских книг в славянском переводе, во-вторых, осуществленные в половине XVI века так называемые Макарьевские Великие Четьи Минеи — грандиозный свод агиографической, повествовательной и поучительной литературы»{188}.
По сути, в период Средневековья во всем славянском мире только Великий Новгород обладал необходимыми силами, чтобы осуществить столь великий литературный подвиг. Значимость этого подвига неоценима для всей русской и общеславянской культуры.
«Собирание и хранение рукописей производилось при „Доме святой Софии“, так назывался в Новгороде весь политический и хозяйственный комплекс, подчиненный новгородскому архиепископу. Переписка книг при дворе новгородского владыки была поставлена на широкую ногу, на это не жалели средств и труда. Собирали рукописи также монастыри и церкви, князь и бояре»{189}.
Новгород был ведущим центром древнерусской книжности. По подсчетам исследователей из всего фонда сохранившихся древнерусских книг XI–XIV веков новгородские памятники письменности составляют не менее половины. Иногда этот факт пытаются объяснить тем, что Новгород якобы обходили стороной катаклизмы, гибельные для культуры. Однако, «известно, что Новгород не представлял полного исключения из прочей Руси в отношении сохранности его письменных памятников. Они гибли здесь так же, как и везде в древней Руси, от общего бича — пожаров, гибли от местного бедствия — наводнений»{190}.
Многочисленные новгородские монастыри обладали большими книжными собраниями. А Софийская библиотека была одной из самых древних, знаменитых и обширных хранилищ книжных сокровищ Руси.
«Крупнейший русский культурный центр в период своего расцвета, Новгород еще в XVII веке оставался самым большим средоточием книжных богатств. Когда во второй половине XVII века понадобилось собрать в Московский Печатный двор книги старого исправленного письма, запросы на них, в первую очередь, были направлены в Новгород и Псков»{191}.
* * *
Совокупность достижений в области культуры, искусства, общественно-государственного устройства и духовной жизни дает возможность говорить о том, что новгородцы создали одну из самых высокоразвитых цивилизаций своего времени. С точки зрения общерусской цивилизации ее можно назвать новгородской подцивилизацией русской нации.
Надо отметить, что пик новгородской подцивилизации пришелся на тот период русской истории, когда Киевская Русь с ее подцивилизацией русской нации уже перестала существовать, а московская подцивилизация русской нации находилась в стадии формирования. По сути, на протяжении достаточно продолжительного периода времени Великий Новгород один представлял русскую цивилизацию глазам всего мира, окружающего Русь. Представлял ярко и достойно.
Среди населения Древней Руси граждане Новгородской республики по праву считались самыми богатыми. Почему новгородцы были столь зажиточны? Можно согласиться с мнением, что основа богатства Великого Новгорода покоилась на оборотистости купцов, хозяйственности землевладельцев и умении ремесленников. Однако главная причина процветания населения Великого Новгорода состояла не в этом. В других русских княжествах и землях талантливых людей было не меньше. Все дело в общественном строе, который новгородцы утвердили в своем государстве. Именно он позволял гражданам и самим богатеть, и государственные средства преумножать.
В Новгороде не было самодержавных правителей, которые тратили бы деньги на свои прихоти и бездумно финансировали сомнительные проекты. В Новгороде также отсутствовал чиновничий бюрократический аппарат, своей коррумпированностью разъедающий любой общественно-экономический строй. Общественное устройство Великого Новгорода поощряло развитие предпринимательства и препятствовало возникновению культа роскоши.
В Новгородской республике средства собирались и тратились на конкретные цели, которые определялись решениями веча. Новгородская казна хранилась в Софийском соборе, и расходование казенных средств контролировалось Церковью. Люди, отвечавшие за государственные расходы, знали, что за финансовые злоупотребления их ждет не ссылка на Канарские пляжи, а последнее купание в студеных водах Волхова. Это — в настоящей жизни, а после смерти — вечные мучения.
Краеугольным камнем благосостояния Новгорода была республиканская теократичность его общественно-государственного строя.
* * *
В конце XIX века многие отечественные историки придерживались мнения, что основой экономического процветания Новгородской республики была торговля. Более того, некоторые историки выдвинули и упорно доказывали тезис о купеческом происхождении новгородского боярства. Из видных историков с такими представлениями был категорически не согласен Д. И. Иловайский. Отдавая должное торговле, он считал, что основным источником экономического могущества Новгорода было сельское хозяйство, а фундаментом благосостояния новгородского боярства — землевладение.
В XX столетии этой же точки зрения придерживались такие известные историки как А. В. Арциховский, С. А. Тараканова-Белкина, А. В. Данилова и В. Н. Бернадский. Эти ученые в своих трудах подвергли всестороннему анализу многочисленные письменные источники и единодушно доказали правоту Д. И. Иловайского.
Находки при археологических раскопках Новгорода еще более прояснили реалии новгородской экономики. При этом особая роль, конечно, принадлежит берестяным грамотам. В. Л. Янин, один из выдающихся археологов современности, на основании всего комплекса письменных и археологических источников, еще более убедительно доказал, что ведущее место в новгородской экономике занимало боярское землевладельческое хозяйство. Вместе с ним свой весомый вклад в экономическое могущество Великого Новгорода вносили торговля и ремесло. Благосостояние Новгородской республики зиждилось на гармоничном функционировании всех отраслей хозяйства{192}.
На заре отечественной историографии некоторые историки, изображая новгородцев сплошь торгашами, придумали байку о том, что население Новгородской земли не могло вырастить достаточного количества зерна для собственного пропитания. Мол, поголовно все новгородцы занимались коммерцией, думали только о барышах и не хотели копаться в земле. На чем эти историки строили свою гипотезу? На летописных упоминаниях о том, что московские князья, когда хотели воздействовать на несговорчивых новгородцев, перекрывали подвоз зерна, который шел через их земли. Жители Новгорода сразу становились более податливыми.
Более здравомыслящие историки считали, что новгородцы не могли прокормить себя из-за сурового климата и скудной земли, не дававшей достаточных урожаев. Однако и те, и другие сходились на том, что Новгород выручали трудолюбивые земледельцы Владимиро-Суздальской земли. Если бы не они и их радетельные князья, то новгородцы вымерли бы с голоду. Это мнение, наверное, в отечественной историографии так бы и продолжало существовать, если бы его не опровергли достижения современной археологии.
Археологические раскопки показали, что «историки преувеличивали значение отдельных летописных известий о ввозе в Новгород из Владимиро-Суздальской земли хлеба во время голодовок. Считалось, что в Новгородской земле вообще не хватало своего хлеба. Это опровергнуто теперь теми же видовыми определениями сорняков. Сорняки, примешанные к найденным при раскопках зернам ржи, пшеницы и т. д., оказались характерными именно для новгородской флоры, а не для среднерусской или какой-либо иной. Новгород был центром большой сельскохозяйственной территории и питался в нормальное время только своим хлебом. Так опровергнуты искаженные представления о торговом балансе этого города. Но сами новгородцы не пахали землю, в отличие от жителей некоторых других средневековых городов»{193}. Они занимались ремеслом, торговлей, искусством и предоставляли возможность трудиться на земле крестьянам. Как говорится, каждый занимался своим делом.
