В ожидании король приказал трансильванскому воеводе и людям региона вооружиться на защиту страны.
О каких ловушках думал король и каким образом победа Дракулы над турками могла повлиять на них? Нам это неизвестно, но можно доверять Матиашу Корвину. У него не было достаточного количества денег, и, боясь, что может произойти катастрофа в битве с турками, он отправил к папе в Венецию послов с просьбой предоставить субсидии для снаряжения 60 000 солдат, которые были нужны на шесть месяцев. Город Дожей согласился заплатить 12 000 дукатов в месяц (на эту сумму можно было снарядить четыре тысячи кавалеристов), но впоследствии она была уменьшена до 5000 дукатов.
В своём письме от 11 февраля 1462 года Влад попросил короля предоставить им помощь ко Дню святого Георгия. Матиаш не мог согласиться с этой просьбой, поскольку собирался созвать сейм в Буде 10 мая следующего года, чтобы получить необходимые деньги для выкупа венгерской короны. Получив поддержку городов, знати, духовенства (а вскоре и князя Молдавии, 10 августа 1462 года), король в мае отправил папского посла, чтобы попросить обещанные субсидии. Более того, он собирался заключить мир с Яном Искрой из Брандиса, зловещим словацким кондотьером, пообещав ему 40 000 золотых флоринов и несколько укреплённых замков.
Один перед турецкой угрозой
Влад не знал обо всём этом и по-прежнему надеялся, что король присоединится к крестовому походу, как и было решено в Мантуе в 1459 году. Весной 1462 года он внимательно следил за всеми передвижениями турок, зная, что Мехмед II готовится к крупной кампании и собирается возглавлить армию лично. Войско — второе по величине после того, которое завоевало Константинополь (от 60 000 до 80 000 человек), и флот (25 трирем и 150 морских судов) собрали в период с марта по апрель. По поводу предполагаемого направления распространялись лишь слухи: Трансильвания? Белград? В Буде очень быстро поняли, что султан идёт на Константинополь через три дня после Святого Георгия, чтобы разрушить Валахию. Около Видина турки планировали перейти Дунай, т. к. эта крепость соседствовала с Венгрией, но после набега Дракулы осталась нетронутой.
Воевода не бездействовал. Тот же источник — письмо из Северина — утверждает, что он призвал к оружию всех годных людей в возрасте от 12 лет, укрыв всех женщин и детей. Халкокондил уточняет, что валахи:
…как только осознали, что император идёт на них, то привезли своих жён и детей, одних — на гору Брашова [имеется в виду в Карпаты], других — в маленький городок … [неясно, возможно Бухарест], который был окружён болотами, таким образом оставаясь защищённым. Третьих отводили в леса, где трудно ориентироваться человеку пришлому, не знакомому с ними. Они необъятны, густо засажены деревьями, почти не проходимы. Там валахи и оставили своих детей и жён. Что касается их самих, то они собрались вместе в условленном месте и последовали за своим князем Владом.
Во главе армии числом в 31 000 человек Дракула готовился противостоять султану, защищая Дунай. Однако передвижение турецкого флота в сторону Чёрного моря принудило его разделить силы и отправить 6000 человек на защиту крепости Килиа, которой угрожал и Стефан Великий Молдавский[75].
Матиаш Корвин обещал отправиться в путь, как только завершится сейм. Нужно отметить, что турецкая кампания была на этот раз чётко спланирована, по крайней мере нападение на Белград. Мехмед II не забыл поражения 1456 года. Слух об этом, дошедший до Буды 28 мая, заставил венгерскую знать отправиться защищать свои поместья, которые располагались в опасном регионе. Венецианец Пьер де Томмаси в тот день написал новому дожу Венеции Кристофору Моро, что, согласно слухам, король отправил в Белград конных стрелков, вооружённых арбалетами, и даже выражал желание лично туда приехать. Правда, с оговоркой:
Сделает он это или нет, я подтвердить не могу. Я говорю это потому, что вижу, Светлейшему Королю Венгрии очень недостаёт денег, и средств их получения в ближайшее время у него нет. А тратить на другие цели деньги, предназначенные для короны Светлейшего Императора, он не может. Другие же не могут быть отчеканены, а здесь без денег сделать ничего нельзя.
Знатые господа королевства разделяли такое мнение, хотя и сожалели о том, что король не получил денег, собранных на крестовый поход раньше. А Пьер де Томмаси, вспоминая свои ранние утверждения, отметил, что венгерская знать «была уверена, что ошибка повлекла за собой разгром христиан, по необходимости поверженных в безнадёжное состояние».
Эти утверждения, очень точные, не были приняты всерьёз в тот момент. Они освещали противоречивую и осторожную политику при дворе в Буде: там опасались, что кампания в Карпатах, когда туркам противостоит небольшая армия, может обернуться катастрофой для королевства. Кроме того, в Валахии или Белграде, а может быть, и там, и там, Матиаш Корвин израсходовал около трёх миллионов дукатов на войны против Фредерика III и не мог собрать новое войско. Валахия не была большей частью Венгрии, Влад слыл очень непокорным вассалом, а Венгрия считала, что уплатила свой долг за корону. Венгерская знать не собиралась приносить новые жертвы и идти в крестовый поход против турок. Но это было прежде всего общее дело, и Венгрия внесла свою долю только потому, что её заплатили другие князья. В любом случае, король не должен был использовать деньги, собранные на выкуп короны, на крестовый поход, имея столь мало шансов на успех.
Ночной воин
Июнь 1462 года станет для Дракулы и его страны решающим: по прибытии в Видин 4 июня, несмотря на тяжёлые потери, турецкая армия всё-таки перешла Дунай. Эхо ожесточённого сопротивления валахов во время этого кровавого сражения будет долго звучать в воспоминаниях серба Константина Михайловича, одного из янычаров, который принимал участие в строительстве моста на левый берег реки. Дунай был единственным препятствием на пути завоевателей: валашская равнина дала им свободу действий. Но солнце было таким жарким, что, по воспоминаниям очевидца, «оружие могло служить в качестве жаровни». Спустя две недели столкновений и беспрестанных налётов Дракула неожиданно напал на турецкий лагерь ночью с 17 на 18 июня. Он задался целью убить султана и его ближайших советников, особенно великого визиря Махмуда-пашу. Переодевшись в турецкого торговца, прекрасно зная язык, воевода лично исследовал лагерь, так что, осведомившись о расположении шатров правителей, мог правильно направить своих воинов.
Говорят, что перед этим походом Влад объявил своим солдатам: «Пусть те, кто думает, что погибнет, не идут со мной, но останутся здесь!» С армией в 7000 человек (из 10 000), разделённой на две части, Дракула напал на врага через три часа после захода солнца, при свете факелов и трубя в рог. Оттоманские войска достойно сражались, но понесли тяжёлые потери, как среди людей, так и среди животных. В пылу битвы, среди криков умирающих, почти во тьме, Влад спутал палатку султана с палатками визиря Махмуда и Исаака. Утро приближалось, а Махмуд был всё ещё жив и здоров. Дракула вынужден был объявить отступление. Потери его были небольшими, и, если даже он и не достиг своей основной цели, урон врагу был нанесён серьёзный. Рано утром Али Михалоглу, главарь «гонцов и поджигателей», с частью армии, у которой оставались хорошие лошади, бросились преследовать валахов и смогли поймать нескольких из них, если верить Халкокондилу — 1000 человек, а по мнению турецких историков — 7000. Их обезглавили, как только привезли к султану, а Влад и часть его войск смогли укрыться в огромных лесах страны.
Об этом дерзком нападении Дракулы существуют три истории, достойные нашего внимания. Каждая из них отмечена только в одном источнике, так что их достоверность не стопроцентна, но тем не менее мы выбрали именно их.
Первая упоминается у Николаса Модруссы, епископа далмацкого, отправленного папой Пием ко двору Матиаша Корвина, чтобы проследить за Владом и его отношениями с королём Венгрии. Николас лично встретился с Владом и составил очень детализированный портрет князя. Во время своего пребывания в Буде он написал:
Опрашивая участников той битвы [ночной], я узнал, что император турок, потеряв в ту ночь всякую надежду на спасение, покинул лагерь и постыдно бежал. Султан продолжил бы своё бегство, если бы спутники не пристыдили его и не вернули против воли в лагерь, и он не увидел бы больше своей армии.
Вторая история рассказывает о том, что происходило в лагере оттоманов после отступления Влада и его воинов. Она была записана Лаоником Халкокондилом, византийским историком, который был одним из приближённых к Махмуд-паше:
В ту ночь солдаты императора поймали одного из солдат Влада и привели его к Махмуду, который спросил, кто он такой и откуда шёл. Когда он рассказал, его спросили, знает ли он, где прячется Влад, князь Дакии. Человек ответил, что он это хорошо знает, но из страха перед ним [Владом] ничего не скажет. Когда они повторили, что убьют его, если не получат ответа, он сказал, что готов на смерть всегда и ничего не скажет. Махмуд восхитился этим и приказал казнить его, но сказал, что если у такого человека, как Влад, такая армия, то его ждёт великое могущество.
