Арабский мир эпохи Аббасидов с его взлетом науки и искусства резко отличался по общественному устройству и экономике от своего дамасского предшественника. Изменения в общественной структуре имели место благодаря взаимопроникновению арабских и неарабских элементов, причем свой вклад в эту интеграцию внесли, в частности, многоженство и наличие большого числа невольниц. Столь далеко зашла эта интеграция, что даже среди первых халифов лишь трое: Абу-ль-Аббас, аль-Махди и аль-Амин — могли похвастаться тем, что их родила свободная женщина, а только у аль-Амина и отец и мать были курайшитами. Остальные были сыновьями персиянок, а позднее — турчанок. Для большей части населения примитивная племенная структура жителей Аравийского полуострова — этот скелет арабского общества — была пережитком далекого прошлого. Постепенно старую племенную аристократию, связанную узами кровного родства, сменила новая элита — купцы, художники, ученые и другие представители образованных слоев общества. Власть арабской военной касты была подорвана. Ступенькой ниже стояла основная масса мусульманского общества. И наконец, самый нижний слой составляли крестьяне, пастухи, батраки и рядовые сельские жители, как правило местного происхождения и не утратившие веру в автохтонных богов.
* * *
Эта новая социальная структура отражает переход от военной к торговой экономике. Обширные границы империи влекли за собой передвижение товаров в невиданных ранее масштабах. Багдад, Басра, Сираф (на побережье Персидского залива), Каир и Александрия превратились в центры мировой торговли. Есть данные о том, что начиная с IX в. арабские купцы на востоке добирались до Китая. На запад их путь лежал через Северную Африку в Испанию, а на север — до современной Финляндии. Эта международная торговля позволяла скопить несметные богатства. В качестве примера можно привести одного багдадского ювелира. Если верить тому, что о нем рассказывают, даже после того, как халиф в 930 г. конфисковал у него десять миллионов динаров, ювелир остался одним из самых состоятельных горожан.
И все же для основной части населения главным средством существования и источником дохода оставалось земледелие. Даже после того, как землевладельцы приняли ислам, оно еще в течение долгого времени находилось в руках иноверцев-зимми. Правительство следило за тем, чтобы в Ираке и Египте время от времени открывались или закрывались ирригационные каналы. Главными сельскохозяйственными культурами были финики, рис, хлопок, лен, а в отдельных районах также апельсины, сахарный тростник, розы, люпин и баклажаны. В Дамаске и персидских городах, таких как Шираз, специализировались на изготовлении благовоний, в том числе на основе розового масла и лепестков фиалки.
Как только иноверцы начинали обогащаться за счет продуктов земледелия и ремесла, это вызывало зависть соседей. Поскольку они старались следовать обычаям своих предков и продолжали говорить на местных языках: арамейском в Сирии и Ираке, иранском в Персии, коптском в Египте и тюркских в Средней Азии, — это не могло не вызвать враждебного отношения к ним со стороны арабов, о чем свидетельствуют законы, принятые при двух Аббасидах — Гаруне и его внуке аль-Мутаваккиле. Багдадские халифы пытались реанимировать законы Омара II. Церкви, построенные после мусульманского завоевания, надлежало разрушить, а на домах евреев и христиан повесить деревянные изображения дьявола. Исламские законники добавили еще одно дискриминационное положение — иноверцы более не могли свидетельствовать в суде против правоверных. Египет пал жертвой дискриминации зимми в период правления Фатимидов в начале XI в. Результатом стал массовый переход в ислам. В XI в. победа ислама как религии была практически повсеместной, за исключением горных районов Ливана. Победное шествие мусульманства влекло за собой и почти повсеместную победу арабского языка.
По мере того как мир ислама разбухал на глазах за счет новообращенных, а перешедшие в ислам сирийцы, персы и турки играли в жизни халифата все более важную роль, новое поколение наместников и военачальников постепенно отсекали от политического тела халифата, что в конечном итоге привело к падению, казалось бы, несокрушимой империи.
Глава 15.
КРУШЕНИЕ ХАЛИФАТА И ГОСУДАРСТВА-ПРЕЕМНИКИ
Трещины халифат Аббасидов дал рано, однако процесс разрушения поначалу шел медленно, почти незаметно, и его завершение отстояло на несколько веков. Как мы помним, первой отпала Испания, когда в 755 г. беглый омейядский царевич Абд ар-Рахман основал там независимый халифат с центром в Кордове. Таким образом, у Багдада появился первый суннитский соперник. В 800 г. наместник, отправленный Гаруном в сегодняшний Тунис, принял титул эмира и стал фактически независимым властителем, хотя и признавал духовное верховенство багдадского халифа. Эмир чеканил монету, но имя халифа на ней часто отсутствовало. Титул и владения он по наследству передал своему потомству. Те, в свою очередь, в 902 г. присоединили к своим владениям Сицилию, которую удерживали вплоть до прихода туда норманнов в 1060 г.
На обломках тунисского эмирата позднее возникло новое государство, более могущественное и долговечное, — халифат Фатимидов, сделавших своей столицей незадолго до этого построенный Каир. Основатель династии Убайдулла аль-Махди якобы вел свою родословную от дочери пророка Фатимы. Будучи шиитами, Фатимиды считали багдадский режим узурпаторским, а себя — правоверными имами-халифами. Современник Убайдуллы глава кордовского халифата Абд ар-Рахман III провозгласил себя в 929 г. халифом, в результате чего исламская империя, пусть номинально, получила одновременно двух лидеров.
При пятом представителе династии, аль-Азизе, государство Фатимидов, чьи владения простирались от Красного моря до Атлантики, достигло пика своего могущества. Во время пятничной молитвы имя аль-Азиза звучало в мечетях таких городов, как Мекка и Дамаск, и даже в Южном Йемене. Увы, достойного преемника ему не нашлось. Аль-Хаким (996—1021) устроил гонения на христиан и евреев, а себя в рамках ультрашиитской доктрины объявил земным воплощением Аллаха. В качестве такового он был признан друзами. Представители этой секты носят имя ее основателя Дарузи и до сих пор существуют в Ливане и Сирии. Зато при дворе аль-Хакима работал великий египетский ученый аль-Хайсан (ум. 1039), чьи труды в области оптики опровергли мнение Евклида и Птолемея о том, что человеческий глаз испускает некие невидимые лучи, достигающие предметов, на которые упал взгляд.
Для западных историков Фатимиды — это в первую очередь главные противники крестоносцев; для восточных они первая и последняя шиитская династия, которая представляла реальную угрозу суннитскому исламу. Падение Фатимидов от руки Салах ад-Дина (1172), присоединившего Египет к своим сирийским владениям, вновь формально вернуло Северную Африку под власть багдадских халифов.
Западное крыло халифата потихоньку сокращало свой размах, однако те же самые процессы шли и на востоке. Здесь назначенный аль-Мамуном (820) наместник Хорасана, по происхождению невольник-перс, перенес свою столицу из Мерва в Нишапур, где стал править как суверенный властелин. Постепенно он расширил границы своих владений до самой Индии и вскоре перестал упоминать имя халифа во время пятничной молитвы. К 874 г. огромная территория от Индии до Багдада, от Средней Азии до Персидского залива ускользнула от арабов к персам-Саманидам.
В период правления Саманидов, который продолжался до 999 г., старая персидская аристократия вернулась к власти. Это был самый просвещенный режим того времени, а его столица, Бухара, своим интеллектуальным и политическим блеском затмевала Багдад. Саманиды покровительствовали как арабским, так и персидским авторам. Одному из них как своему патрону посвятил свой фундаментальный труд по медицине (914) ар-Рази. Это его сочинение было позднее переведено на латынь. Другой представитель этой династии известен тем, что оказал честь Ибн Сине, позволив ученому работать в своей богатейшей частной библиотеке. Именно в этот период персидская литература пережила свой ренессанс. Сокровищницу мировых поэтических шедевров пополнили такие произведения, как, например, «Шахнаме» («Книга царей») Фирдоуси (940—1020). Любопытно отметить, что, как и аль-Газали, великий персидский поэт также был уроженцем Туса. В своей поэме, состоящей из 60 тысячи двустиший, Фирдоуси с гордостью описал подвиги иранских царей и героев, как исторических, так и легендарных, начиная от Адама и кончая арабским завоеванием. «Шахнаме» послужила неиссякаемым источником вдохновения для более поздних персидских поэтов и была полностью или частично переведена на многие языки мира.
* * *
Когда Фирдоуси завершил свой монументальный труд, бразды правления перешли в руки другой этнической группы, тюрков. Первоначально это были невольники, которыми Саманиды буквально наводнили свой двор. Их возвышение ознаменовало первую победу инокультурного элемента в исламе. Свою поэму «Шахнаме» Фирдоуси посвятил одному из них, Махмуду Газнави. Увы, труд поэта не получил должного признания. Тюрки еще не доросли до того культурного уровня, который позволил бы им уметь по достоинству оценить красоты поэзии и глубины учености. Разочарованный, Фирдоуси подверг Махмуда резкому обличению и осмеянию и был вынужден искать спасения за пределами его владений.
