с мостом составляют единую архитектурную композицию, и в этом качестве они – охраняемый объект. Однако и денег на реставрацию фигур рабочих и колхозниц литовское государство и мэрия Вильнюса тоже не выделили – вроде как не нашли. В итоге в ноябре 2014 года подрядчиком было разрешено демонтировать скульптуры на время ремонта моста. Вроде как временно, но, учитывая идеологическую подоплеку вопроса, вернут ли или нет «Сельское хозяйство» с «Учащейся молодежью» и прочими на место – бог весть.
В Латвии куда более ожесточенные споры между латышской и русской частью общества, приближающиеся по накалу к страстям вокруг «Бронзового солдата», долгие годы ведутся вокруг Памятника Освободителям Риги. Мемориальный комплекс «Памятник воинам Советской Армии – освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистских захватчиков» был установлен на территории парка Победы Пардаугаве (Задвинье) в 1985 году. В комплекс входят 79-метровая колонна, увенчанная пятиконечными звёздами и скульптурные композиции «Воинов-освободителей» и «Родины – матери».
За годы независимости мемориал в Пардаугаве из просто места для празднования Дня Победы превратился в ключевую точку самоорганизации и самоидентификации русского населения Латвии.
Празднование 9 Мая в Риге – это явление, не имеющее аналогов на постсоветском пространстве: в рабочий день, без государственного участия и при явном неодобрении властей возложить цветы к Памятнику Освободителям приходят, по разным оценкам, от 100 до 300 тысяч человек – практически каждый второй русский в Латвии.
Поэтому идея снести памятник на левом берегу Даугавы муссируется правящими националистами все годы существования постсоветской Латвии. Временами эта тема поднимается по два раза в год: в периоды обострений – весной и осенью. Ну и перед выборами, конечно. В условиях застойной латвийской жизни споры вокруг мемориального комплекса – вечнозеленая тема. Стоит вбросить её в публичное пространство, латышская и русская части латвийского общества радостно забывают обо всех остальных проблемах и начинают обзывать друг друга первые – оккупантами, а вторые – фашистами.
Несколько раз Памятник Освободителям пытались взорвать – в 1997 году в Пардаугаве сработало взрывное устройство, установленное нацистской организацией «Перконкруст» («Громовой крест»). Редкий латышский деятель правого толка не отмечался поддержкой идеи демонтировать памятник, творчески мыслящие националисты предлагали открыть на его месте или рядом с ним филиал Музея оккупации, а бывший министр обороны, а ныне депутат Европарламента Артис Пабрикс изрёк в свое время, что раз к этому месту на каждое 9 мая со всей Латвии стекаются «совки», то нужно переименовать его в «совковятник».
При этом, по опросам, за сохранение мемориала в Парке Победы выступают 80 % жителей Риги. Власти используют тему памятника для формирования выгодной им повестки дня (чтобы электорату было о чем разговаривать, но только чтобы это не были реальные проблемы), однако решительных телодвижений в направлении его сноса никогда не предпринимали. Учитывая количество людей, приходящих почтить память советских воинов каждое 9 мая, «таллинский сценарий» в Риге страшно даже представить.
Но потрепать нервы особо чувствительным представителям нацменьшинств и поощрительно подмигнуть собственному национально озабоченному избирателю – это всегда пожалуйста.
Так что с политической точки зрения действия прибалтийских властей по провоцированию бесконечных идеологических и межэтнических дрязг путем «войны с памятниками» понятны и оправданны. Возникает, конечно, вопрос и о моральной стороне дела. В социальной антропологии, культурологии, философии создание памятников – объектов поклонения, хранящих в себе память человека или социальной группы об эмоционально важных для него вещах, имеющих нематериальную ценность, свойственно только человеческому роду. Хотя в последнее время эта информация неоднократно опровергалась. Например, в Италии в городе Монтаньяна кот Тольдо каждый день в течение четырех лет приходит на могилу умершего хозяина: кладет на могилу веточки акации, листья, бумажные салфетки, садится напротив надгробия, смотрит какое-то время, разворачивается и уходит до следующего дня. Политикам стран Балтии до этого кота еще расти и расти.
7. «Мягкая сила» России: Прибалтика против российской попсы, Чехова и советских фильмов
В 1990 году профессор Гарвардского университета Джозеф Най ввел в политическую науку понятие «мягкая сила» (soft power) – политическое влияние на основе не принуждения и подавления, а привлекательности и симпатии. То есть когда Америка, например, усиливает свое влияние в мире не экономическими санкциями и ведением военных действий в Ираке и Афганистане, а джинсами, «Кока-колой», свободными выборами и Майклом Джексоном.
Концепция Джозефа Ная подразумевает, что «мягкую силу» никто на международной арене никому не навязывает: от успешных и привлекательных стран она распространяется сама, а симпатии, вызываемые французской кухней или итальянскими достопримечательностями, служат для дипломатии этих стран важным подспорьем при выстраивании межгосударственных отношений. Однако для руководства балтийских стран, вышедшего из партийно-комсомольской шинели, которое еще помнит, как «разбирали на парткомах» за «Адидас», мини-юбки, рок-музыку и прочее «низкопоклонство перед Западом», понять это практически невозможно.
Поэтому в период между грузинской войной 2008 года и украинским кризисом 2014-го, когда особых причин бояться Россию не было, а не бояться тоже было нельзя, в Прибалтике придумали бояться «мягкую силу» России, которая может затащить Литву, Латвию и Эстонию обратно в «оккупацию» с помощью своей культуры, а также ностальгии по СССР.
Народная любовь к старым фильмам, советским актерам и музыкантам и даже великим русским писателям воспринимается руководством балтийских стран как… угроза их независимости. «Я из того поколения, которое выросло на русской культуре, особенно на произведениях Николая Гоголя, Александра Пушкина, Николая Некрасова и Сергея Есенина. Мы на них выросли, и для нас это было хорошо. К сожалению, случилось так, что в этих странах из-за политики Владимира Путина даже Антон Чехов и другие фамилии становятся инструментами в нашей культуре», – говорит депутат Сейма Литвы от СО-ХДЛ Раса Юкнявичене. В идеале, конечно, Антона Чехова и другие «инструменты политики Владимира Путина» надо бы взять и запретить.
«Россия любит использовать различные стратегии привлечения. Можно сказать, что создан определенный мини-Голливуд. У России есть своя аудиовизуальная индустрия, более мощная, чем в других странах постсоветского пространства. Если она используется с умом, то может представлять реальную опасность, особенно в таких условиях, когда наблюдается трагическое падение доверия к литовской политической системе», – утверждает литовский политолог из Вильнюсского университета, любимчик консерваторов Нериюс Малюкявичюс, – в Литве все еще неадекватны пропорции западного и восточного менталитета. Как Европа боролась с продукцией Голливуда, так мы должны преодолеть этап влияния российского Голливуда» [46].
Именно поэтому в Прибалтике уже которое десятилетие подряд идет борьба за запрет трансляции по ТВ старых советских фильмов.
Особое возмущение местных патриотов вызывает «Ирония судьбы, или С легким паром».
В начале нового, 2013 года бывший латвийский дипломат Нормунд Васариньш заявил, что латвийское общество по-настоящему западным станет лишь тогда, когда
