Сражение при Хаттине изрядно уменьшило численность войска латинских государств. Его остатки нашли убежище в укрепленных прибрежных городах, в первую очередь в Тире. В июле и августе Саладин последовательно занял оставшиеся города и замки Святой земли. Однако его первая атака на Тир оказалась неудачной, и он обошел этот город. В конце сентября армия Саладина разбила лагерь у святого города.
Саладин захватывает Иерусалим
[215]
Святой город Иерусалим был осажден 20 сентября. Он был со всех стороны окружен неверующими, которые выпускали по нему стрелы. Стрельба сопровождалась бряцанием ужасного оружия, пронзительными звуками труб и отвратительными выкриками. Город был поднят создаваемым варварами шумом. Жители стали кричать: «Истинный Святой крест! Гроб Господа нашего! Спасите город Иерусалим и его обитателей!»
Потом началось сражение. Обе стороны бились храбро. Мы не станем перечислять все турецкие атаки, которые не прекращались в течение двух недель и совершенно измотали христиан. <…> Все это время казалось, что Господь заботится о городе. Кто может сказать, почему один человек, который был ранен, умирает, а другой спасается? Стрелы сыпались дождем, так что невозможно было высунуть из-за укрытия даже палец. Раненых было столько, что все лекари города занимались только извлечением разных метательных снарядов из тел пострадавших. Сам я был ранен в лицо стрелой, которая ударила меня в переносицу. Деревянную часть вынули, а металлический наконечник остался в моем теле до сих пор. Жители Иерусалима храбро сражались неделю, а враг в это время расположился напротив башни Давида[216].
Саладин видел, что не может добиться успеха и покорить город. Поэтому он и его помощники принялись кружить вокруг города и выискивать слабые места. Они хотели найти такое место, где можно будет установить осадные машины, не опасаясь отпора христиан, и откуда ему будет легче нападать на город. <…> На рассвете определенного дня[217] египетский царь (то есть Саладин) приказал без шума перенести лагерь. Он велел ставить палатки в Иосафатской долине, на Масличной горе (горе Олив) и на горе Радости[218], а также на других возвышенностях региона. Когда утром жители Иерусалима открыли глаза и рассеялась тьма, они увидели, что сарацины собирают палатки, словно готовятся уйти. Горожане возликовали и сказали: «Король Сирии бежит, потому что не может уничтожить город, как того хотел». Когда же стало известно истинное положение дел, радость сменилась плачем и причитаниями.
Тиран[219] сразу приказал строить машины и баллисты. Он также велел собирать ветки оливковых и других деревьев и складывать их в кучи между машинами и городом. В тот вечер он приказал армии взяться за оружие, а инженерам[220] следовать со своими железными инструментами, так чтобы раньше, чем христиане успеют опомниться, они уже все оказались под стенами города. Жесточайший из тиранов также собрал до десяти тысяч конных рыцарей с луками и копьями, чтобы блокировать горожан, если они попытаются напасть. Он поместил еще десять тысяч или даже больше людей, до зубов вооруженных луками и стрелами, под прикрытием щитов. Остальные остались с ним у машин.
Когда все было сделано, на рассвете они начали ломать угол башни и атаковать соседние стены. Лучники пускали стрелы, а те, кто был у машин, целеустремленно забрасывали город камнями.
Горожане ничего подобного не ожидали и оставили городские стены без стражи. Утомленные и измученные, они спали до самого утра, ибо, «если Господь не охранит города, напрасно бодрствует стража»[221]. Когда поднялось солнце, те, кто спал в башнях, были разбужены шумом, создаваемым варварами. Когда они увидели, что происходит, то были охвачены ужасом и страхом. Словно безумные, они стали кричать в городе: «Спешите, жители Иерусалима! Торопитесь! Помогите! Стены уже проломлены! Чужаки входят в город!» Они делали все, что могли, но им не удавалось прогнать сирийцев со стен ни копьями, стрелами и камнями, ни расплавленным свинцом и бронзой.
Турки непрерывно швыряли камни. Между стенами и внешними укреплениями они бросали камни и так называемый греческий огонь, который поджигал дерево, камни и все, чего касался. Повсеместно лучники выпускали стрелы без меры и без конца, а другие смело ломали стены.
А жители Иерусалима держали совет. Они решили, что все, у кого есть лошади и соответствующее оружие, должны выйти из города через ворота, ведущие на Иосафатскую долину. Тем самым с Божьей помощью они смогут оттеснить врага подальше от стен. Но этим планам помешали турецкие всадники, которые нанесли жителям Иерусалима решающее поражение. <…>
Халдеи[222] яростно сражались в течение нескольких дней и одержали победу. К этому времени было убито столько христиан, что стены защищали не более двадцати или тридцати человек. Во всем городе невозможно было найти человека, который осмелился бы остаться на страже ночью даже за плату в сто безантов[223]. Собственными ушами я слышал голос глашатая между стеной и внешними укреплениями, который обещал от имени владыки патриарха и городской знати, что, если найдется пятьдесят храбрых мужчин, которые добровольно вооружатся и останутся ночью охранять угол башни, который уже был сломан, они получат пять тысяч безантов. Желающих не нашлось. <…>
Тем временем к сирийскому королю были посланы легаты. Его просили смирить свой гнев и принять их в качестве послов, как он поступал с другими. Он отказался и, как утверждают, дал следующий ответ: «Я часто слышал от наших мудрецов, факихов[224], что Иерусалим может быть очищен только кровью христиан, и хочу посоветоваться с ними об этом». Так что послы вернулись ни с чем. Тогда послали других, Балиана и Ренье Неапольских[225] и Томаса Патрика, с предложением ста тысяч безантов. Саладин не принял их, и они тоже вернулись ни с чем. Их послали обратно, требуя, чтобы Саладин сказал, какого соглашения он хочет добиться. Если это возможно, жители Иерусалима согласятся, если нет – будут стоять насмерть.
Саладин держал совет, после которого изложил следующие условия для жителей Иерусалима: каждый мужчина старше десяти лет должен заплатить ему выкуп десять безантов, женщины – пять безантов, мальчики моложе семи лет – один. Тот, кто пожелает, будет освобожден после уплаты выкупа и сможет уйти и унести свои пожитки. Горожане, которые не примут этих условий, или те, у кого нет данной суммы, становились военной добычей и подлежали умерщвлению мечами. Это соглашение удовлетворило владыку патриарха и всех, у кого были деньги. <…>
В пятницу 2 октября оно было зачитано на улицах Иерусалима, так что каждый в течение сорока дней должен был позаботиться о себе и заплатить Саладину выкуп за свою свободу. Когда люди услышали эти условия, толпы людей в городе подняли крик и плач: «Горе нам, бедным людям! У нас нет золота! Что нам делать? Кто бы мог подумать, что такое зло могло быть совершено христианами?» <…>
Но, увы, руками преступных христиан Иерусалим был отдан нечестивым. Ворота были закрыты, возле них поставлена стража. Факихи и кадисы[226], исполнители греховного заблуждения, которых сарацины считали епископами и священниками[227], пришли для молитв и религиозных обрядов сначала в храм Господа нашего, который они назвали Бейтхалла[228] и в котором они совершают богослужения. Они верили, что очищают его, и нечистыми и ужасными воплями осквернили его. Они кричали грязными губами мусульманскую заповедь: «Аллах акбар!»[229]
Наши люди удерживали город Иерусалим восемьдесят девять лет. <…> Саладин очень быстро завоевал почти все Иерусалимское королевство. Он возвеличил закон Магомета и показал, что на этот раз он превзошел христианскую религию.
* * *
Захватив Иерусалим, Саладин и его войско ушли с поля боя, оставив уцелевших защитников Святой земли в Тире, единственном значительном латинском городе на Востоке[230]. Удерживать и дальше войско было невозможно, и кроме того, представлялось весьма маловероятным, что Тир со своим гарнизоном может явиться большой проблемой для нового хозяина Святой земли. Саладин мог позволить себе отложить нападение на Тир до более удобного времени.
Новость о трагедии в Святой земле быстро достигла Запада. Крах намерений западного христианства удержать в своих руках святыни Земли обетованной был очевиден, и спасти ситуацию могли только героические подвиги. 29 октября 1187 года папа Григорий VIII призвал к организации нового Крестового похода, причем это случилось даже раньше, чем он узнал о захвате Иерусалима Саладином. Папа также предписал всем верующим отказаться от мяса по пятницам на пять лет во искупление грехов, которые принесли катастрофу на Востоке.
