– Я нарушил заповедь: "Не лги", – сказал он. – В замешательстве я забыл, что у меня в кошельке есть один кусок серебра. Искренне сожалею, что обманул вас, когда сказал, что у меня ничего нет. Вот это серебро. Пожалуйста, возьмите его. Разбойники были так тронуты, что постриглись в монахи и стали его учениками.
А вот пример того, что деньги значат отнюдь не всё:
Хирано Гонбэй был одним из Рыцарей семи копий, которые прямым штурмом взяли возвышенность в сражении при Сидзугадакэ. Впоследствии его пригласили стать одним из хатамото господина Иэясу. Однажды Гонбэя пригласил ксебе домой господин Хосокава.
– Все в Японии знают о мужестве мастера Гонбэя, – сказал господин Хосокава. – Стыдно, что такой смелый человек вынужден занимать столь низкую должность. Вы, наверное, ожидали чего-то другого. Если бы вы были моим слугой, я бы пожаловал вам половину своего состояния.
Не проронив ни слова, Гонбэй встал, вышел на веранду, повернулся лицом к дому и помочился. – Если бы я был слугой хозяина этого дома, я бы здесь не мочился, – сказал он.
Ну и напоследок несколько полезных советов:
Самурай ковыряет в зубах зубочисткой, даже если он ничего не ел.
Попав под дождь, ты можешь извлечь из этого полезный урок. Если дождь начинается неожиданно, ты не хочешь намокнуть и поэтому бежишь по улице к своему дому. Но, добежав до дома, ты замечаешь, что все равно промок.
Если же ты с самого начала решишь не ускорять шаг, ты промокнешь, но зато не будешь суетиться. Так же нужно действовать в других схожих обстоятельствах.
Когда пишешь письмо, пиши его так, чтобы его не стыдно было повесить на стену
Если хочешь заглянуть в сердце человека, заболей
Если ты принял решение убить человека, не нужно изобретать окольный путь, даже если действовать без промедления очень трудно. Ведь ты можешь утратить решимость, упустить удобный случай и поэтому не достичь успеха. На Пути Самурая главное – непосредственность, и поэтому лучше всего броситься на врага сразу же.
Байки от самураев
Отправляясь в поход, сын великого японского полководца Такэда Сингэна радостно вопит:
– Я иду в бой, я забыл жену и семью.
Папан глупое чадо ловит и устраивает большую головомойку. Кончающуюся последним раскатом:
– …идя в бой, настоящий самурай никак не может забыть ни жену и ни семью, ПОТОМУ ЧТО ОН О НИХ НИКОГДА НЕ ДУМАЕТ!
2. Враг мой
Шестнадцатый век в Японии проходит под знаком увлекательной вражды между Такэда Сингэном и Уэсуги Кэнсин.
Десять лет, каждые два-три года они собирают дружину и идут воевать друг друга. Место встречи изменить нельзя: удобное ровное поле при слиянии рек Сайгава и Тикумагава. А потери, иногда достигающие 72%, это пустяки, дело житейское.
Время от времени в ту же игру пытаются играть и другие. Например, Каванакадзима Ходзё. В порядке санкций против Сингэна переставший поставлять ему соль. Много навоюешь на бессолевой диете?
Узнав об этом, Уэсуги Кэнсин высказывается в том духе, что "Он не джентльмен". И вообще, "Мы спортсмены, а не убийцы". После чего приказывает незамедлительно отправить Сингэну караван с солью – из собственных запасов.
Они бы может встретились ещё много раз, но тут как раз Сингэн отвлекается на замок Нода, принадлежащий небезызвестному Токугаве Иэясу. В замке очень быстро из еды остаётся только сакэ, кое защитники истребляют по принципу "Ни капли врагу". По вечерам осаждённые проводят на замковых стенах концерты для осаждающих.
Приходит как-то Сингэн послушать флейтиста. И получает "маслину промеж подфарников" – никто ведь не хотел сделать ничего пло…
Узнав об этом, Уэсуги Кэнсин погружается в траур по «лучшему из врагов».
3. Как беседовать с гопником
К дзенскому учителю Хакуину является некий самурай и с порога озадачивает вопросом: "Скажи-ка, дядя, а вот что такое рай и что такое ад?"
Хакуин на него смотрит, смотрит… Потом интересуется:
– А ты вообще кто?
– Самурай.
– Солдат, что ли? И кто такое чудо у себя в войске держит? У тебя ж рожа, как у нищего.
Самурай, ясное дело – за меч.
Учитель (радостно):
– А, у него оказывается ещё и заточка есть! Тупая, наверное, как и он сам. Небось и головы мне как следует отрубить не сумеет.
Самурай раскаляется до последнего градуса, начинает махать мечом а ля дон Пампа – с перерубанием потолочных балок и всё такое.
Хакуин смотрит на это, потом бурчит себе под нос:
– Вот так открываются ворота ада.
У самурая немедленно случается просветление, катарсис и всё, что полагается, он отправляет меч в ножны и кланяется, как полагается согласно этикету кланяться сэнсею.
Хакуин смотрит и на это, после чего бурчит:
– А вот так открываются ворота рая.
4. Две стрелы, или из истории Минамото
Императора японского Коноэ мучает кошмар.
Описать кошмар император не может – "То ли тигр, то ли бык, то ли тур". В общем, чуда-юда, простому глазу невидимая.
Император спать не может, государственные дела в упадок приходят.
В конце концов созывают придворных, начинается мозговой штурм – как помочь?
И решают, что нужно вызвать чудо-богатыря, чтобы он чуду-юду завалил. Идея хорошая, а вот где этого чуда богатыря достать?
И тут некий придворный вспоминает, что есть такой Ёримаса Минамото, работает хранителем Оружейной палаты. И что пра- пра- этого Ёримасы уже как-то такую чудищу заваливал. То есть даже не заваливал, только погудел тетивой – и чудища рассеялась.
Посылают Ёримасе повестку.
Ёримаса повестку читает и приходит в некоторое недоумение: "Бунтовщиков мочил. С ослушниками расправлялся. О чуде-юде невидимой не слышал".
Тем не менее прибывает к месту прохождения службы, имея при себе лук и две стрелы.
Посылает стрелу чисто на слух, чудище обрушивается на землю. Набегает народ с факелами – видят – голова обезьяны, тело барсука, змеиный хвост, тигриные лапы. В общем, "А слух как у собаки, а глаз, как у орла".
И дарят Ёримасе портвейна бадью меч под названием "Король Лев". Ну и спрашивают напоследок – а зачем вторая стрела?
Ну, товарищ пребывает в отличном настроении и потому вполне расположен к объяснениям:
– Ну, если бы первой стрелой промахнулся бы, то вторую точно в ту сволочь засандалил бы, что меня императору назвала.
Ибо нефиг.
5. Ёсицунэ, меч неправильно держишь ты.
"Наставниками Ёсицунэ в искусстве боя на мечах были тэнгу, жившие в горах маленькие лешие.
Ёсицунэ по ночам убегал из монастыря и упражнялся в фехтовании с этими способными созданиями. Тэнгу нашли в нем достойного ученика и обучили многочисленным выпадам, приемам защиты и нападения, парированию ударов веером и, как это ни странно, даже искусству драться чайником".
Байки от Ёсицунэ
1. Череп отца стучит в моё сердце
Клан Минамото пребывает в загоне. Глава клана убит в поднятом им же мятеже. Его жена – в любовницах у Тайра. Дети – в ссылке. Все стараются не отсвечивать и даже дышать – только по необходимости.
И тут появляется Монгаку. Бывший самурай, ныне монах. Человек святой, но шибко увлекающийся. Предпоследнее увлечение – сбор пожертвований в пользу храма Божьей Защиты. Собирать по монете на улицах – занятие пошлое и скучное, а посему Монгаку подходит к задаче творчески. Приглашает себя в имераторский дворец и начинает громогласно проповедовать. А на вежливые просьбы заткнуться, отвечает, что заткнётся. Но не раньше, чем храму пожертвуют, скажем, поместье. Имеет место некоторый мордобой, в ходе которого святой отец равно орудует мечом и свитком. К выходкам монахов император вообще-то относится философски, относя их к той же категории стихийных бедствий, что воды реки Камо и игральные кости. Но тут уж перебор явный. Так что монаха отправляют куда Макар телят не гонял. Причём, местом ссылки аккурат определяют селение, где уже мотает срок Ёритомо Минамото. Закон Мэрфи: падающий предмет всегда валится туда, где ущерб от него максимален. Или, если простыми словами – дрожжей в выгребную яму.
В ссылке смертельно скучно. А святому отцу хочется интриговать. И вот, находит он где-то череп и является к Ёритомо. Мол, бедный Йорик, череп твоего отца стучит в моё сердце – десять лет на груди ношу (sic!). И вообще, сынок, УБЕЙ ИХ ВСЕХ!
Ёритомо вяло поднимает голову и интересуется, а как быть с законностью? Потому как без высочайшего разрешения о проведении мятежа, о данном мероприятии и речи быть не может. Монгаку махает руками, мол не извольте беспокоиться, эт' мы устроим, императора беру на себя. Мирская суета вроде поднятого во дворце дебоша или императорского указа о пожизненной ссылке его не смущают ничуть. Впрочем, император Го-Сиракава – тоже прагматик до мозга костей. О дебоше не вспоминает, дурацких вопросов о пожизненной ссылке, где вроде бы монаху надлежит находиться, не задаёт. Зато требуемый рескрипт выдаёт одной левой – санкцию на проведения мероприятия "мятеж", с приложенным ордером на истреблении возомнивших о себе Тайра.
