Вячеслав Рудольфович постоянно заботился о подборе и подготовке чекистских кадров. Мне хорошо запомнилась беседа с ним по поводу моей учебы. Незадолго до смерти Ф. Э. Дзержинского я был у Вячеслава Рудольфовича и попросил его послать меня на учебу. Менжинский ответил:
— Мне очень приятно, что наши кадровые чекисты хотят учиться. Бывало, мы только большевистской преданностью и чекистской храбростью побеждали контрреволюцию, а теперь каждому нужно иметь образование. Я обещаю послать вас в этом году на учебу. А куда, вы хотите пойти учиться?
— В военную академию.
— Хорошо, но при одном условии: после окончания учебы вы вернетесь к нам в ОГПУ, и мы пошлем вас в пограничную охрану. Наша единственная пока Высшая пограничная школа ни в коей мере не удовлетворяет потребности в командном составе, пригодном к тяжелой службе и специфическим условиям работы. Нам нужно будет готовить командный состав из своих чекистов-пограничников, организовав новые пограничные школы.
Приятно было слышать от председателя ОГПУ слова, выражавшие заботу о наших кадрах пограничников. Да и можно ли было удивляться этим высказываниям Вячеслава Рудольфовича, если именно он, возглавляя Особый отдел ВЧК по охране границ, подписал в ноябре 1920 года приказ о приеме охраны границ от Наркомвнешторга! С тех пор и до последних дней своей жизни он неустанно заботился об улучшении охраны нашей государственной границы.
Помню, на праздновании 5-й годовщины пограничной школы в 1928 году в Центральном Доме Красной Армии мне довелось после некоторого перерыва вновь встретиться с Вячеславом Рудольфовичем.
— Как приятно смотреть на всех вас, сидящих здесь пограничников, — говорил Вячеслав Рудольфович. — Все вы, молодые, здоровые, выглядите чудесно, хорошо одеты…
Радость Менжинского была вполне понятной. Он гордился идейным ростом, ростом военного и чекистского мастерства командного и рядового состава пограничных войск.
Вспоминается такой случай. Коменданту отдельной Мурманской пограничной комендатуры ОГПУ Алешину было приказано срочно выяснить, с какой целью подходят к нашим берегам английские рыболовные суда. Вскоре от Алешина пришло донесение: английские тральщики, пользуясь разрешением ловить рыбу в наших водах, нарушают свои обязательства и близко подходят к советским берегам. При этом они не только ловят рыбу в неположенных местах, но еще занимаются контрабандой и шпионажем. На шлюпках английские моряки подходят к берегу, продают местному населению заграничные вещи, а заодно интересуются, как часто бывают в этих местах пограничники, каково настроение у людей, есть ли недовольные Советской властью и т. п.
Вскоре получаю от Алешина новое сообщение: два английских рыболовных тральщика, «Вридлейт» и «Дайн», особенно злостно нарушают наши морские границы. Их шлюпки в ночное время постоянно курсируют у берегов. Есть сведения, что кроме вещей передаются и какие-то письма. Капитанам этих судов делались предупреждения, но они снимались с якоря и уходили в море, чтобы через несколько часов в другом месте снова бросить якоря и спустить шлюпки. Не было никакого сомнения, что эти «зверобои» и «рыболовы» интересуются отнюдь не рыбой и морским зверем.
Начальником Мурманской пограничной базы был у нас отличный командир-пограничник А. В. Садников. Он окончил Военно-морское училище имени Фрунзе, хорошо знал морское дело и пограничную службу. И что было для данного случая особенно ценным, он неплохо изучил международные правила, относящиеся ко всякого рода торговым и иным соглашениям. В распоряжении Садникова находился пограничный корабль «Пурга», которым командовал Харченко — старый, опытный моряк, получивший боевую закалку еще в гражданскую войну. Вот им и поручено было в корне пресечь провокационные действия английских рыболовных судов. Для этого необходимо было поймать их с поличным. Но требовалась величайшая осторожность, чтобы не дать вовлечь себя в международный инцидент.
И вот пограничный корабль выходит на задание. Харченко проинструктировал личный состав. Прошли Кольский залив, вышли в Баренцево море. «Пурга» повернула к тому месту, о котором писал в своем донесении Алешин. Шли медленно, ожидая наступления ночи. Нужно было подойти к берегу, стараясь не обратить на себя внимания. Этому способствовал туман.
«Пурга» осторожно идет вдоль берега. Садников становится в рубке рядом с Харченко.
— Смотрите, Александр Владимирович! — И Харченко указал рукой вперед. — Возьмите мой бинокль. — Он протянул Садникову бинокль и отдал команду: — Огни погасить, идти самым тихим ходом на сближение.
Садников в бинокль уже хорошо различает два английских тральщика. Они стоят совсем недалеко от берега, спокойно ловят рыбу. А от берега идет шлюпка.
— Вот бы перехватить, — сказал Садников.
— Ну, где же! Разве успеем? — спокойно заметил Харченко. — Мы их и так, голубчиков, накроем.
Заметив, что к ним приближается военное судно (видно, были начеку), тральщики стали поднимать сети и якоря.
«Пурга» включает прожекторы и сигналит: «Пограничная охрана. Стоять на месте!» И дает полный ход. Один тральщик подчинился команде — стоит и ждет, а другой, тот, что поднял шлюпку, стал уходить. Садников вторично сигналит: «Стоять на месте!» Но английский тральщик, словно это не к нему относится, набирает скорость. В третий раз Садников повторяет ту же команду и предупреждает: «Буду стрелять». Английский тральщик на всех парах стремится уйти в нейтральные воды. Тогда Садников приказывает произвести предупредительный выстрел. И только тогда судно замедлило ход и ответило сигналом, что подчиняется распоряжению советских пограничников.
Садников предлагает задержанным судам стать на то место, где они ловили рыбу и где их застал советский пограничный корабль, то есть на место преступления. Затем капитаны обоих тральщиков с вахтенными журналами приглашаются в кают-компанию «Пурги» для составления протокола.
Капитанам «Вридлейта» и «Дайна» были показаны копии договоров с английскими концессионерами и их обязательства не подходить к советским берегам ближе трех миль. Протоколы были составлены в двух экземплярах с копиями и скреплены четырьмя подписями: командира Мурманской пограничной базы Садникова, командира «Пурги» Харченко и капитанов английских тральщиков. Приписка, сделанная капитанами английских судов, гласила, что с их стороны к советским пограничникам никаких претензий не имеется. Протоколы были вручены под расписку.
Пока оформлялись протоколы, помощник одного из английских капитанов связался по радио со своими властями и сообщил о том, что они задержаны советским пограничным кораблем. Английское телеграфное агентство немедленно распространило клеветническое сообщение, густо приправленное антисоветскими выпадами. Взывая к международной общественности, английская печать завопила о недостойном поведении большевиков. «С кем США собираются иметь дело?! С Советской Россией?! Но ведь она своих обязательств не выполняет! Для нее не существуют никакие законы! Вот как приходится англичанам расплачиваться за свою доверчивость!»— в таком свете преподносила зарубежная пресса инцидент в Баренцевом море.
А тем временем Садников, действуя строго по инструкции, конвоирует тральщики в Мурманский порт для досмотра и карантина, который вместе со штрафом накладывается в таких случаях на нарушителей морских границ.
Между тем из Москвы запрашивают, что произошло с двумя английскими тральщиками в Баренцевом море. Телефонные звонки в моем кабинете не умолкают. (Я тогда работал начальником пограничных войск Ленинградского округа.) Но… связи с «Пургой» нет и не будет до тех пор, пока Садников не придет в Мурманск. А значит, и в Москву я не могу дать нужного ответа.
То и дело вызываю Мурманск, а меня через каждые пять — десять минут вызывает Москва: нужны исчерпывающие сведения о задержании английских тральщиков.
Наконец в первом часу ночи «Пурга» появилась в Мурманском порту. Садников докладывает, где и как были задержаны «Вридлейт» и «Дайн», зачитывает протоколы. В заключение он сообщает, что со стороны английских капитанов никаких претензий к советским пограничникам нет. Тут же я сообщил об этом в Москву и получил приказание: как только Садников прибудет в Ленинград, взять у него все документы и немедленно ехать в Москву для личного доклада председателю ОГПУ.
Вячеслав Рудольфович Менжинский был удовлетворен действиями советских пограничников и, прощаясь со мной, сказал:
— От моего имени поблагодарите командира Садникова. Хорошо он знает службу и умело выполнил задание. Ведь эти документы обличают провокаторов.
Вернувшись в Ленинград, я рассказал товарищам о встрече с В. Р. Менжинским и, разумеется, передал благодарность председателя ОГПУ Садникову. Тогда я еще раз убедился, с каким вниманием и уважением относился Вячеслав Рудольфович к труженикам границы, защитникам рубежей нашей Родины.
