Подчас другие народы поступали ненамного лучше нацистов. Французская полиция полностью сотрудничала с последними при загрузке «поездов смерти». Венгры передавали немцам всех иностранных евреев, хотя делали какие-то попытки сохранить своих собственных. Папа римский молчал. Но в Дании все прятали датских евреев, пока не удалось перевезти их в Швецию, где они могли быть в безопасности. Голландцы сделали бы то же самое, если бы это зависело от них. Расовый психоз расширялся. У антисемитизма была долгая история, но никому до нацистов не приходила в голову мысль уничтожить цыган: теперь их также сгоняли и отправляли в газовые камеры. Французский историк Анри Мишель пишет об убийстве евреев: «Это было самое жестокое преступление во всей истории человечества. Гибель несчастных жертв никоим образом не способствовала успеху немецких армий. Их убили исходя из морали, основанной на стремлении к власти, на расизме, и на службу этой морали один из самых цивилизованных народов мира поставил свои организаторские способности и научные знания, потому что стремление к порядку и патриотизм увели его на ложный путь».
Память об Освенциме, о других лагерях смерти сохранится, в то время как все другие достижения нацистской империи забудутся.
7. Поворотный момент. 1942 г
Пока русские отчаянно боролись за выживание, их великие союзники, казалось, только болтали. Но это лишь казалось. Великобритания и США, великие морские державы, не могли успешно вести войну, не восстановив своего господства на море. Это означало не только непрекращающуюся борьбу с подводными лодками, нужно было наращивать производство военных кораблей в Америке, чтобы восполнить потери. Эта борьба велась успешно. Высадка англо-американского морского десанта в Северной Африке в ноябре 1942 г. свидетельствовала об успехах союзников на этом пути.
Неизбежная задержка с открытием второго фронта была русским непонятна, их не могло успокоить направление конвоев в Архангельск. В мае 1942 г. советский министр иностранных дел Молотов впервые отправился на Запад. В Лондоне он проявил удивительную покладистость, не стал требовать признания границ России 1941 г., на чем прежде настаивал, и согласился на прямой союз с Великобританией, рассчитанный на 20 лет. Взамен он просил о немедленном открытии второго фронта. Черчилль рассказал об имеющихся проблемах, он готов был сделать все, что мог, но не стал связывать себя обещаниями. На переговорах в Вашингтоне Рузвельт, казалось, пошел навстречу русским, одобрив заявление о том, что «достигнуто полное взаимопонимание относительно срочного открытия второго фронта в 1942 г.». Разница между обоими деятелями заключалась не только в темпераменте, не только в том, что Рузвельт в беседе экспансивен и щедр, а Черчилль, когда кто-то пытается его подтолкнуть, оказывает сопротивление. Было еще коренное различие во взглядах. В декабре 1941 г. на совещании в Вашингтоне было решено сначала разгромить Германию. Американцы, озабоченные налаживанием массового военного производства, предложили наступать, как только будут готовы, там, где враг сильнее. Англичане экономили свои ограниченные ресурсы; по их мнению, непосредственно штурмовать Германию следовало, лишь когда где-то в другом месте будут истощены ее силы. Руководители американского и британского штабов с апреля по июнь проводили длительные совещания. Американцев постепенно убедили, что широкомасштабная высадка в Северной Франции в 1942 г. невозможна. Американские силы еще не готовы к главной кампании. Немецкие подводные лодки наносили все больший урон судоходству, и американский военно-морской флот отказался отвлечь десантные суда с Тихого океана.
Американцы хотели, чтобы был создан хотя бы плацдарм в Шербуре, но англичане их убедили, что и это нецелесообразно, разве лишь в случае, если России будет угрожать разгром. 21 июня, когда Черчилль опять был в Вашингтоне, начальники штабов, входившие в объединенный Комитет, отвергли какую-либо высадку во Франции до 1943 г. Собирались ли обе великие державы бездействовать еще 12 месяцев? Единственной альтернативой казалась высадка во французской Северной Африке. Вначале эта идея пришла в голову «окольным путем»: Рузвельт, которому очень не нравился де Голль, полагал, что сможет договориться с правительством Виши и в ответ на приглашение во французской Северной Африке смогут высадиться американские, а не британские силы. Но правительство Виши идею не поддержало. Стало ясно, что высадка в Северной Африке должна стать военной операцией. Начальники штабов доложили, что любые действия во французской Северной Африке будут отходом от главного направления боевых действий и потому нежелательны.
Это не устраивало обоих политических лидеров. После долгого периода неудач на Среднем Востоке Черчиллю нужно было действовать где-то еще. Кроме того, он боялся, что, если не предпринять какие-либо действия в Европе, американцы сосредоточат внимание на Тихом океане. Рузвельту также нужен был какой-то эффектный ход, чтобы повлиять на выборы, которые должны были состояться осенью. Он сказал советникам, что, если исключить Северную Францию, тогда «надо взять что-то второстепенное». Французская Северная Африка была единственным подходящим местом.
Англичане потеряли Тобрук, и последовавшее затем отступление к Эль-Аламейну окончательно подтолкнуло их к проведению отвлекающих действий. Одних американских сил было бы недостаточно при высадке десанта в условиях противодействия противника. Англичанам также пришлось бы принять участие, какое бы это ни произвело впечатление на правительство Виши. Начальники штабов предупредили, что полномасштабная кампания в Северной Африке помешает высадке в Северной Франции не только в 1942, но и в 1943 г. Но ни Черчилль, ни Рузвельт не приняли во внимание это предостережение. Жизнь подтвердила потом правоту начальников штабов.
Для принятия решения можно было бы привести доводы стратегического характера. Овладение Средиземным морем спасло бы судоходство, хотя, конечно, в основном оно было утрачено из-за африканских кампаний. Завоевание французской Северной Африки даст англичанам и американцам опору, даже если Гитлер разобьет Россию и сохранит господство в Европе. Немцам придется прийти на помощь итальянским союзникам, их резервы будут направлены из России и Франции в Северную Африку. Таким образом, высадка явилась бы одновременно и эффективной заменой второго фронта, и подготовкой к нему. Решение было принято скорее из соображений политических, чем стратегических. В результате англо-американская акция была предпринята против недавнего союзника.
Перспектива совместных действий внесла изменения в систему военного командования. До сих пор у англичан каждый вид вооруженных сил имел свое независимое командование. Например, в Египте Окинлек руководил военными действиями на суше, Каннингхэм – на море, а Тсддср, командующий ВВС, помогал тому или другому по своему усмотрению. Американцы жаждали иметь главнокомандующего по аналогии с президентом. Первая попытка в этом отношении была сделана в начале 1942 г., когда Уэйвелл стал главнокомандующим союзными силами в Индии и Индонезии. Командование вскоре перестало существовать в результате успехов, достигнутых японцами. Затем с учетом того, что война шла преимущественно на Тихом океане, главнокомандующим должен был быть назначен Нимиц, но при этом нельзя было обойти известного генерала Макартура. Поэтому главнокомандующими назначили обоих – Макартура в Австралии и юго-западной части Тихого океана, а Нимица в центральной части Тихого океана, а также всюду, где проводились военно-морские операции. Как и следовало ожидать, они осуществляли две независимые друг от друга, а подчас противоречащие друг другу кампании. Макартур устремился назад на Филиппины, Нимиц – прямо к Японии. Поскольку их силы почти полностью были укомплектованы американцами лишь с небольшим добавлением австралийцев, настоятельной необходимости в объединенном командовании не возникло. Первым настоящим главнокомандующим объединенными войсками союзников во второй мировой войне был генерал Эйзенхауэр, назначенный командовать высадкой десанта во французской Северной Африке.
О том, что в 1942 г. второго фронта не будет, кто-то должен был сообщить Сталину; сделать это согласился Черчилль. По пути в Россию он побывал в Каире и обнаружил, что британская армия сбита с толку отступлением, Окинлек полон опасений в связи с прибытием немецкой армии на Кавказ и тем, что посла ожидает специальный поезд. Черчилль собрал всех сотрудников посольства, осудил их за панику и гневно заявил: «Не будет отступления! Не будет! Не будет!» Специальный поезд был расформирован, и в тот же вечер в клубе «Гезира» появился внешне спокойный посол.
Окинлек отказался обсуждать вопрос о возобновлении наступления, и Черчилль решил подыскать более решительных или, возможно, более сговорчивых генералов. Окинлека сменил генерал Александер, командующим 8-й армией был назначен Монтгомери. Александер был прирожденным главнокомандующим: человек мягкий, дружелюбный, его не волновали ни враги, ни политика, ни собственные генералы. Монтгомери был самым лучшим боевым командиром со времен Веллингтона:[20] твердый и уверенный в себе, он явился в нужный момент, когда всевозможные импровизации сменились систематическим планированием. В конечном счете выбор Черчилля оправдался, но пока эти два генерала еще больше, чем Окинлек, не считали нужным торопиться.
