Глава 12. Сорванный поход
Весной 1567 г. эпидемия чумы пошла на убыль и угасла. Царь начал готовить мощный удар по литовцам и решил сам возглавить армию. Однако и противник успел оправиться. Король сумел набрать со своих налогоплательщиков достаточные суммы, получил новые займы, нанимал солдат. Причем выяснилось, что он и в этой кампании возлагает большие надежды на внутреннюю оппозицию в России. Сигизмунд и Ходкевич, сменивший на посту гетмана Радзивилла, заслали некоего Ивана Козлова, бывшего слугу Воротынских, с письмами к Вельскому, Мстиславскому, Воротынскому и Федорову-Челяднину Им выражали сочувствие, что они терпят от царя «неволю и бесчестье», приглашали перейти на сторону Литвы, обещая пожаловать уделы и прочие блага. Козлова перехватили русские. В измену четверых своих сановников царь не поверил. Да и Козлов на допросе под пыткой (в XVI в. это было узаконено во всех странах) смог показать лишь то, что должен был передать письма.
Шпиона казнили, а над Сигизмундом и Ходкевичем Иван Грозный подшутил. Сам написал им ответы от имени адресатов. Поддел короля, что он манит бояр «свободой», но является рабом собственных вельмож. Напомнил, что они «и королеву твою Барбару отравою с тобою разлучили, какие тебе про нее укоризны от подданных были». Намекнул, что короля тоже пытались извести и он «от панов твоих повольства» «повсегда прихварывал и есть не доброго здравия». Царь прекрасно знал генеалогию Гедиминовичей — Мстиславский и Вельский происходили от старших ветвей литовских великих князей и теоретически имели больше прав на престол, чем Сигизмунд. От их лица королю сообщалось: дескать, мы согласны получить уделы, если ты отдашь нам всю Литву, а сам уйдешь в Польшу, и будем все вместе жить мирно под властью царя, он будет защищать нас с тобой и от турок, и от татар, и от императора.
Словом, Иван Васильевич весело поиздевался над недругом, попавшим в столь глупое положение. Но… он ошибался. Не все адресаты были невиновными. Заговор возглавлял Федоров-Челяднин. И предавать ему было далеко не впервой. Он же еще 30 лет назад, после убийства Елены Глинской, будучи дядькой государя, предал Шуйским и его, и свою благодетельницу, мамку Аграфену Челяднину А за это унаследовал имения Челядниных, стал одним из богатейших бояр России. Был замешан в нескольких изменах, но всякий раз избегал наказания, достиг высшего чина конюшего. Благодаря заступникам в окружении царя опричные преобразования не коснулись его огромных вотчин, они раскинулись в разных уездах от Коломны до Белоозера.
Как сообщал Шлихтинг, «много знатных лиц, приблизительно 30 человек» во главе с Федоровым «вместе со своими слугами и подвластными» связали себя круговой порукой и «письменно обязались» совершить переворот. (В данном случае Шлихтингу было незачем лгать, он писал это в докладе королю три года спустя, когда уже сбежал в Польшу. С пропагандистской точки зрения было бы выгоднее, наоборот, представить бояр невиновными.) Среди опричников, охранявших царя, у заговорщиков имелись свои люди. Предполагалось схватить его во время боевых действий и выдать Сигизмунду, а на трон возвести Владимира Андреевича. И если литовский посланец Козлов погиб, то нашлись другие курьеры, изменники установили связь с неприятелем.
Осенью 1567 г. Иван Грозный повелел собирать армию в Великих Луках. Он планировал пройтись вдоль Двины до Риги и захватить крепости по этой реке. Таким образом отрезалась часть Ливонии, на которую претендовал царь, и панов подталкивали к принятию его условий. 20 сентября он выехал помолиться в Троице-Сергиев монастырь и направился на запад. По дороге встретил послов Колычева и Нагого, ездивших в Литву, узнал, что с ними обошлись по-хамски, оскорбляли и унижали. Иван Васильевич задержался в Новгороде, управил накопившиеся местные дела, а 24 октября продолжил путь к своим полкам. Но к нему вдруг стали поступать настораживающие сведения.
Оказалось, что король гораздо раньше русских, еще в сентябре, собрал большое войско в Борисове. Но ведет себя странно — маневрирует вблизи границ, ничего не предпринимая. Чего-то ждет… А от пленных и агентуры узнали, чего именно ждет. Переворота в России! Эти планы подтверждены документально, сохранилась переписка между Сигизмунд ом и Радзивилл ом, где упоминалось: литовцы действительно рассчитывали на выступление оппозиционных бояр. Царь данных документов, конечно, не читал, но он понял: нити заговора в любом случае должны вести к Владимиру Старицкому Двоюродный брат находился с ним в ставке, Грозный нажал на него, тот перепугался и заложил Федорова со товарищи. Продолжать поход после выявления заговора было бы безумием. 12 ноября у Ршанского яма состоялся военный совет, Иван Васильевич отменил операцию и вместе с Владимиром Андреевичем выехал в Москву.
И надо же, какое «совпадение»! Когда король узнал об отъезде царя, он тоже покинул войска, распустил армию и предоставил отрядам своих воевод действовать самостоятельно. Значительных успехов они не добились. Разорили и пожгли села на Смоленщине, подступили к новой крепости Ула, но их побили и прогнали прочь. Литовцы сумели захватить лишь другую крепость — Копие. Несмотря на то, что неприятель долгое время находился поблизости, она оказалась не готовой к нападению. При атаке воевода Петр Серебряный сбежал, второй воевода, Василий Палецкий, погиб, гарнизон перебили или пленили.
А в Москве шло следствие. В сентябре 1568 г. Федоров был казнен. Байки о том, будто Иван Грозный вызвал его к себе, заставил нарядиться в царские одежды, сесть на трон, а потом пырнул ножом, мы оставим для слишком «легковерных» любителей чужеземного вранья. Боярин вовсе не был неожиданно вызван к Ивану Васильевичу, он провел в тюрьме более полугода. Государь прекрасно знал, что сам он на царство не претендовал и не мог претендовать. И зачем стал бы царь пачкать руки о предателя? Неужто у него палачей не было? Где был казнен Федоров, тоже известно. В России, в отличие от Запада, смертные приговоры не приводились в исполнение в центре города. На «торгу» (Красной площади) осуществлялись лишь «торговые казни» — телесные наказания. А преступников лишали жизни где-нибудь на отшибе. Федорова казнили на Козьем болоте, иностранцы сообщали, что труп оставили там на несколько дней — продемонстрировать участь изменников.
Кто еще был казнен? Историки, цитируя перебежчиков, называют Ивана Куракина-Булгачова, князей Ростовских. Но Иван Куракин жил припеваючи и служил вплоть до 1577 г. Оставались на службе и некоторые из Ростовских. Среди жертв фигурируют также Владимир Курлятев и Григорий Сидоров, арестованные в г. Данкове. Хотя, согласно Курбскому и Карамзину, все Курлятевы уже давным-давно были репрессированы. Как видим, вовсе нет. Близкий родственник члена «избранной рады» занимал пост воеводы, пока не попался на собственной измене. Называют и грека Хозина, или Ховрина (у Карамзина он тоже был давно казнен как родственник Горбатого-Шуйского). Но вина грека, царского казначея, могла быть и иной, не политической. Например, в это же время казнили дьяка Казарина Дубровского — он не был изменником. Он просто за взятки «косил» от службы посошных людей, освобождал боярские хозяйства от выделения подвод для воинских перевозок. «Откосил» так, что в походе 1567 г. выявилась острая нехватка обозной прислуги, а транспорта не хватило даже под артиллерию. Провели расследование, нашли виновника и покарали.
В «синодике опальных» есть заслуживающие доверия упоминания о казнях в вотчинах Федорова. В коломенских селах — 20 человек, в Губине Углу — 39, в Бежицком Верху — 77, а всего около 200. Разумеется, это не крестьянское население обширных владений и даже не дворовые — у бояр холопы исчислялись тысячами. Судя по количеству, это только военные слуги, да и то не все, а доверенные. Те самые «слуги и подвластные», о которых писал Шлихтинг, участники отрядов, сформированных для переворота. Но это были именно подручные. А список «знатных лиц» со всеми натяжками до 30 никак не дотягивает.
Владимира Андреевича, сдавшего людей, которые добывали ему корону, царь опять простил. Не стал наказывать князя Серебряного, бросившего крепость и подчиненных. Поверил объяснениям беглеца, удовлетворил ходатайство заступившихся за него бояр и духовенства. А многих соучастников Федорова, судя по всему, сумели выгородить их тайные единомышленники среди опричников. Между прочим, это опровергает еще один миф: будто Иван Грозный самолично пытал арестованных или хотя бы присутствовал при допросах. Уж наверное, пытками из Федорова и его поделыциков вытянули бы гораздо больше знатных фамилий. Но их не прозвучало. Кто мог обеспечить это? Только Басмановы и Вяземский. Они возглавляли следствие, вели допросы.
А в результате у заговора была отсечена всего одна ветвь, основная часть уцелела. И уже вскоре она снова проявилась. Но следующая атака была нацелена не на царя, а на митрополита. Святителя Филиппа с самого момента поставлення настойчиво пытались поссорить с государем. Ему снова и снова повторяли жалобы на действительные или мнимые беззакония опричников. А Грозному в это же время внушали, что митрополит оппозиционер, вокруг него собираются заговорщики. Использовались разные предлоги. Например, во время одной из служб кто-то из опричников забыл снять тафью. Тафья — маленькая матерчатая шапочка, перенятая у татар. Ее носили под шапкой и «настоящим» головным убором не считали. Только Стоглавый Собор уточнил, что в тафьях находиться в церкви все же нельзя. Митрополит заметил нарушение, указал царю. Но опричник успел сдернуть тафью, а Ивану Васильевичу тут же «подсказали», что Филипп нарочно нападает на его слуг. (Кстати, историки потом переврали эту сцену — описали, будто сам царь и его свита вошли в церковь в шапках.)
