Через пятнадцать лет наконец удалось установить строение индиго и получить краситель синтетическим путём. Угроза конкуренции инициировала панику на Калькуттской бирже, после которой были отменены пошлины на вывоз индиго из Индии. Опасения были вызваны перспективой разорения плантаций естественного индиго в Индии. В то время индиго интенсивно производили в Индии, которая была английской колонией, на Яве, в Центральной Америке и Египте. Однако чтобы довести стоимость красителя до конкурентной, немецкой компании пришлось потратить на технологию красителя ещё 17 лет, и лишь в 1897 г. на рынке появился синтетический краситель под маркой «индиго чистое Баденской анилиновой и содовой фабрики». В 1899 г. фабрика официально обратилась в Форин-офис за поддержкой своей продукции, так как в Англии многие считали синтетический индиго «реальной опасностью» для собственников тысяч акров плантаций.
Конкуренты запустили проект «чёрного пиара», в рамках которого группа «авторитетных» химиков объявила, что «представленное вещество является не чем иным, как одной из очищенных форм природного индиго, и не имеет с искусственным индиго абсолютно ничего общего». Стало понятно, что рынок красителей англичане так просто не сдадут — за него придётся драться, что в буквальном смысле на дуэлях делали специально сформированные и оплачиваемые «BASF» группы из двух человек, вызывавшие на поединок всех, кто публично порочил новый продукт [286; 307].
Придёт время, и немецкие химические концерны начнут вызывать на дуэль целые государства. Но тогда и такая игра стоила свеч, так как с момента выхода на рынок до 1904 г. «BASF» заработал на индиго баснословные 74 млн. марок, окупив огромные инвестиции. Начав с дуэлянтов, в будущем картель химиков будет нанимать для своего продвижения целые армии. Пока же о том, что рынок удалось отстоять, свидетельствовали возрастающие объёмы производства: в 1866 г. Энгельгорн заложил новый газовый завод и комплекс из 10 дополнительных строений для фабрики [61]. К 1900 г. их количество дойдёт до 421 здания в одном Людвигсхафене [307]. Росла и численность работающих: если изначально штат компании составил 30 человек, в 1875 г. их было около тысячи, в 1900 г. уже 6 700 (6 300, по данным Кембриджа), а в 1911 г. «BASF» стал нанимателем для 11 тыс. сотрудников [61; 307]. Согласно ведомости, в 1899 г. заработную плату получали 150 химиков, 62 техника и 120 менеджеров по продажам [307].
В начале столетия компания перерабатывала 132 млн. кг сырья в год. Потребление угля компанией выросло с 27 800 тонн в 1873 г. до 302 600 тонн в 1900 г., газа с 0,4 млн. до 18,9 млн. м3 (из них 12,6 млн для освещения и отопления). В тот же период с 1887 г. в «BASF» переходят на электрическое освещение, потребление которого в 1889 г. составляло 60 кВт/ч, а в 1900 г., в связи с использованием реакций электролиза, достигло 1 млн. кВт/ч. При этом площадь каждой фабрики увеличилась с 2 га в 1866 г. до 32 в 1900 г., покрывая в общей сложности 206 гектар, по которым проходило 42,6 км железнодорожных путей компании. Оборот «BASF» к 1872 г. составил 6 млн. марок, а доход — 2,9 млн., из которых 52 % Энгельгорн определил направлять на развитие. Однако нужно отметить и обратные процессы: в 1884 г. «содовая фабрика» «BASF» свернула производство соды, которое вытеснил с рынка новый процесс её получения, придуманный бельгийским химиком Эрнестом Солвеем (Ernest Solvay).
Тем не менее, в общем палитра производимой продукции постоянно росла. Прайс-лист 1873–1874 гг. включал в себя 21 категорию красок, включающих 81 наименование составов. Уже в это время глава компании столкнулся с фактами промышленного шпионажа из Лондона, но наём наиболее «продвинутых» учёных, таких как «сердце и душа эксперимента» Генрих Каро, принесший компании первый патент на получение бензола из газа, обеспечивал «BASF» постоянное научное преимущество. Каро возглавлял также Патентную лабораторию, куда вошёл профессор Генрих Бернтсен (Heinrich Bemthsen) из Гейдельберга, ставший основным ассистентом в главной лаборатории.
В 1889 г. Каро вошел в наблюдательный совет компании, в котором состоял до своей смерти в 1910 г. В исследовательской лаборатории ему ассистировал химик из «Haen» Карл Глазер (Carl Glaser), который усовершенствовал метод производства столь доходного ализарина, сделав продукцию более конкурентной, что увеличило обороты. Именно Каро пригласил в компанию Адольфа Байера для синтеза индиго. В 1901 г. ещё один ведущий химик компании, Рене Бон (Rene Bohn), положил начало производства нового класса красителей, создав синий «индантрен» [307; 312]. В этом же году ассистент химика Либерманна из России М.А. Ильинский открыл возможность создавать красители на основе производных антрахинона, которые из-за высокого качества вышли на второе место по объёмам производства [347; 348]. Второй областью применения антрахинона стала фармакология, где его использовали в качестве слабительного [349].
Закончилась эра природного индиго, начатая древними египтянами за 1500 лет до нашей эры [347]. В 1900 г. глава «BASF» Генрих Бранк (Heinrich Brank) выдвинул идею, согласно которой в связи с подавляющим распространением химического аналога все индийские производители индиго должны переквалифицироваться на производство продуктов питания [1]. Компания заместила годовой оборот натурального индиго, оцениваемый в 5–6 млн. кг стоимостью 60–80 млн. марок. Глава совета директоров «Vorstand» и наиболее влиятельная фигура в компании Бранк попробовал добиться аналогичного успеха, создав фармацевтическое направление, однако оно не принесло существенного успеха, оставаясь позади «Hoechst» и «Bayer» [307].
Еще в 1873 г. «BASF» объединил двух соучредителей: красильную компанию тайного коммерческого советника и депутата рейхстага Густава Зигле (Gustav Siegle) — «G. Siegle & Co. GmbH», доставшуюся ему от отца, и расположенное там же, в Штутгарте, химическое предприятие «Farbenfabrik Knosp» Рудольфа Кноспа (Rudolf Knosp) [62; 64; 65]. Фирма «R.E. Knosp, Chemical-Technical Article, Indigo, and Crimson Dyes» появилась в 1859 г. и являлась эксклюзивным агентом Перкина по продаже мовеина на территории Германии, Австрии, Пруссии, Голландии, Бельгии, Франции и Швейцарии и для Энгельгорна представляла интерес своими ноу-хау. К участию подключился директор «Wiirttembergische Vereinsbank» д-р Килиан Штайнер (Dr. Kilian Steiner), сооснователь близких Энгельгорну «Creditbank» и «Hypothekenbank», ставший вице-президентом наблюдательного совета. В целом Зигле, Кносп и Штейнер получили 42 % «BASF», Кносп стал председателем совета директоров, а усилиями Зигле у «BASF» появилась своя международная сеть по сбыту, возглавляемая его партнёром Августом Хансером (August Hanser) с 1889 по 1895 г.
Ещё одним присоединившимся стала компания «Dahl & Со.», с которой были оговорены условия разделения рынков по производимым продуктам. Таким образом, практически с момента основания была принята стратегия кооперации с потенциальными конкурентами. Как отмечают американские исследователи: «Слияние трёх таких неравноценных партнёров не было очевиднъш. Естественно, лидирующий “BASF” предполагал обойти конкурентов, но более важным направлением компании… было выстроить прямые контакты со всеми внутренними и зарубежными потребителями… И поэтому компания собиралась обеспечить и удержать настолько большую часть рынка, насколько это было возможно», чему и способствовала кооперация с конкурентами. Благодаря Кноспу к участию подключился издатель Эдуард фон Халбергер (Eduard von Hallberger), а благодаря Штайнеру Густав Мюллер (Gustav Muller) из торгующей красками компании «J.G. Muller & Cie» и Герман Ротшильд (Hermann Rothschild) [307], чья фамилия не нуждается в представлении.
Густав Зигле и его приятель Эдуард Пфайффер (Eduard Pfeiffer) в 1900 г. заложили основу рабочих ассоциаций Штутгарта, систему безопасности труда, социальных отчислений, включающих оплачиваемые отпуска и медицинские страхования. Меценатство Зигле также распространялось на больницу в Фейербахе и фонд для малоимущих детей [66]. Это одни узнаваемые черты того, что по-немецки звучит как Neuordnung (новый мировой порядок); другими будут эффективное использование труда заключённых и система образования, построенная на вовлечённости корпораций в образование. На тот момент такой шаг мог показаться прогрессивным. В конце 1800-х гг. группа чикагских бизнесменов убедилась, что образование в Германии и Австрии опережает американское. «В отличие от американских школ немецкие классы направляли детей двумя путями: одни из них становились менеджерами, а судьба других была становиться их служащими», — писала Элизабет Грин в «U.S. News and World Report» [288].
Примечательно, что несмотря на щедрую благотворительность, Зигле оставил семье состояние в 30 млн. марок, сопоставимое с капиталом Вильгельма II, оцениваемого на тот момент в 36 млн. марок [64]. Одна из его дочерей вышла замуж за известного немецкого врача, пионера в области применения гипноза и парапсихологии барона Альберта фон Шренк-Нотцига (Albert Freiherr von Schrenck-Notzing) [67]. Основанная в 1889 г. компания Зигле «Offene Gesellschaft G. Siegle u. Со.» помимо изготовления красок занималась продажами «BASF» [64], которые в 1880-х гг. составили во Франции 6–7 %, в России 8-10 %, в Австро-Венгрии 6 %, в Азии 4 %, в США уже 16,5-18 %, а вот Англия, где красильная промышленность и зародилась, уступила «BASF» самую большую долю: на её территорию приходилось 19–27 % продаж компании [63; 307].
