«Вулкан» уже ломают… Август 2003 года
Оглядевшись, я не мог отделаться от мысли, что территория «Вулкана» напоминает городские кварталы после бомбежки: перевернутые станки, сорванная со стен проводка, перемешанная с осыпавшейся штукатуркой конструкторская документация. А среди этого хлама и мусора – величественная водонапорная башня, уже причисленная КГИОП к памятникам архитектуры.
Не знаю почему, но в дни моего детства она казалась мне самым ярким символом нашего района. И вот спустя много лет я вошел в эту вожделенную башню. Когда-то это была водонапорная башня, однако надобность в подобном способе подачи воды отпала, и на ее этажах расположились производственные помещения. Как и на всей территории завода, здесь был полный хаос, но, кажется, специально ничего не ломали, лишь только демонтировали оборудование.
Я поднялся по лестнице. На втором этаже среди сломанных вольтметров на верстаке лежала тетрадка. «Рабочая тетрадь мастера участка Васильева Н.П.» – было написано на первой странице. Далее шли всевозможные рабочие заметки, относящиеся к 1966 году: пятого октября получили и проверили новый самописец с завода «Львовприбор»; шестого – запустили станок по намотке трансформаторов; а спустя неделю оформили на него рекламацию…
Записи делались чрезвычайно аккуратным почерком, и сначала меня удивило, что они велись чернильной ручкой, но потом я вспомнил – в 1966 году шариковые ручки еще были в новинку. Держа в руках эту тетрадку, я осознавал, почему у знатоков так ценится антиквариат: старые вещи словно бы переносят тебя в то время, когда они создавались, вызывая в душе цепь ассоциаций и воспоминаний. Вот и я отчетливо вспомнил дымящуюся трубу завода, кольцо трамвая у его проходной и битком набитые вагоны по утрам и вечерам. Советская индустриализация и нынешняя деиндустриализация были перед моими глазами: индустриализация в аккуратно заполненной тетрадке мастера Васильева, а деиндустриализация – в корпусах завода с выбитыми стеклами и демонтированным оборудованием.
Колтовская слобода на протяжении последних ста лет стремительно теряла свои символы. Взорвали Колтовской Спас, исчез увеселительный сад завода «Бавария» на стрелке Леонтьевского мыса, снесли завод «Вулкан»; башня завода как памятник архитектуры сохранилась, но закрыта высотными новостройками. Однако один дом, являющийся вне всякого сомнения знаковым для Колтовской слободы, и по сию пору стоит на наб. Адмирала Лазарева, 10. Многочисленные перестройки внутри участка, принадлежавшего последовательно пяти владельцам, не затронули самого дома (лишь в 1907 г. сделали новую каменную лестницу), благодаря чему он сохранился в первоначальном виде постройки 1810-х годов.
Вообще дом с мезонином типичен для архитектуры начала XIX века, нам же среди наступающих со всех сторон бетонно-стеклянных новостроек он кажется удивительно гармоничным. Стройный четырехколонный портик коринфского ордера, завершенный треугольным фронтоном; лепной фриз, нарядные детали. Подобные особняки без всякого сожаления сносили в начале ХХ века, выстраивая на их месте доходные дома, но дом Глуховского выжил.
Ничем, кажется, не заслужил генерал-лейтенант Александр Иванович Глуховский того, чтобы дом был назван его именем. Он не являлся ни первым, ни последним владельцем участка по Колтовской наб., 10; не производил здесь никаких перестроек, более того, едва ли сам часто наведывался сюда. Жил он, в основном, если верить справочным данным, на Невском пр., 1, в собственном доме. Однако имя Глуховского было известно всему Петербургу благодаря общественной деятельности в должности гласного Городской думы и гласного Земского собрания, поэтому дом и приобрел имя своего знаменитого хозяина, хотя уже с 1907 года участок принадлежал расположившемуся по соседству Железопрокатному и проволочному заводу.
Дом Глуховского. Фото начала XX века
Кто же построил этот особняк на берегу Малой Невки? Имя архитектора неизвестно, лишь с достаточной степенью приближения можно назвать заказчика и первого владельца особняка. Им мог стать полковник Жуковский; его фамилию мы находим в одном из документов ЦГИА, где перечислены владельцы участков по Колтовской набережной в 1834 году. Дом № 10 принадлежал в то время Жуковскому, а соседние участки слева и справа – девице Чичериной (так в документах) и отставному поручику Кожину.
Гораздо больше известно о второй владелице участка жене петербургского купца 3-й гильдии Душина, носившей ныне почти забытое имя Доротея. Доротея Эдертовна Душина (в девичестве Вейдель), ставшая впоследствии Эдуардовной, приобрела участок в середине 1850-х годов и развела на нем бурную деятельность, перестроив все, за исключением самого особняка. Первым делом она обнесла участок с тыльной и боковых сторон красивым деревянным забором на каменных столбах, заказав для ворот металлическую решетку, чем-то напоминавшую решетку Зимнего дворца. Этот забор виден еще на фотографиях начала ХХ века. Со стороны Колтовской набережной перед домом был разбит небольшой сквер с клумбами, благо набережная не подходила тогда к дому вплотную.
В глубине участка, тянувшегося до Глухой Зелениной улицы, соорудили двухэтажный каменный нежилой флигель. Очевидно, деньги у супругов Душиных водились, так как на Колтовской набережной в то время не только каменных флигелей никто не строил, но и дома каменные являлись редкостью. Судя по массивным воротам, которые имел флигель, в нем располагались конюшни и экипажная; не исключено, что здесь же содержался домашний скот.
Кроме указанного флигеля Доротея застроила участок всевозможными сараями, они сохранились до начала ХХ века в чрезвычайно ветхом состоянии.
Однако не в связи же сараями и флигелем мы упоминаем о Доротее Душиной? Конечно нет! Дело в том, что купчиха Доротея владела особняком во времена расцвета Колтовской стороны, когда фабричные трубы еще не задымляли безоблачное небо слободы и не слишком богатые, но и далеко не самые бедные петербуржцы считали место на берегу Малой Невки в Колтовской слободе идеальным дачным местом. Летом место оживлялось, смех и веселье на три месяца поселялись на берегах Малой Невки. Хотя Колтовские связывала с городом всего одна деревянная мостовая, на которой экипажи, согласно рассказу В.Р. Зотова, «прыгали как по фортепианным клавишам», однако сады, воздух и чистая еще в то время река перевешивали недостатки, связанные с дорогой.
Дом Глуховского. Фото 2011 года
Надо еще учесть, что напротив располагался богатый трактирами и катальными горами Крестовский остров, также облюбованный дачниками. По словам Ф.Ф. Вигеля, опубликовавшего в конце XIX века свои «Записки», в выходные кто на извозчике, кто пешком приходил на Колтовскую и «оттуда за пять копеек медью переносился через неширокий тут Невский рукав» на остров.
Пользовалась ли Доротея удачным расположением своего особняка? Несомненно. Все пристройки, флигеля и флигельки говорят об этом. Архитектор Агафон Антонович Зограф зарисовал в 1879 году с натуры сплошь застроенный участок, часть построек на котором возводилось по его чертежам. Не отставали и соседи Доротеи. Двор дочери коллежского асессора девицы Чичериной, выходивший на Резной переулок и на Большую Зеленину улицу, был занят массивным деревянным особняком со шпилем на крыше (как любила Колтовская слобода эти шпили!), а также одноэтажными пристройками жилого назначения.
Практически все владельцы держали домашний скот, нанимая для этого работников из крестьян, и благодаря «дачному бизнесу» быстро наращивали капитал.
Да, зимой по окраинам выли волки, а метели бывали такие, что сугробы наметало по окна второго этажа, однако и тут все было не так страшно. В праздники на Крестовский остров транзитом через Колтовскую тянулись вереницы гуляющей публики, желавшей повеселиться на катальных горах или поесть масленичных блинов. От смеха и песен тоска разгонялась быстро.
Оранжереи поручика Кожина
Несколько иначе выглядел соседний с участком Душиной двор отставного поручика, дворянина, коллежского секретаря Григория Артамоновича Кожина, имевший адрес Колтовсая наб., 12. Во-первых, он был необычайно велик по площади и тянулся от особняка Душиной на сто с лишним метров вдоль Малой Невки, и в глубину метров на двести пятьдесят – до Глухой Зелениной. Во-вторых, на периферии участка, ближе к Глухой Зелениной улице располагались самые настоящие оранжереи. Не парники, не огороды, а именно оранжереи. Их мы видим на плане 1834 года. Кто возвел их и когда, архивы умалчивают, возможно, и сам отставной поручик.
Оранжереи вытянулись почти на всю ширину участка, имели расширения с торцов и в центре, рядом находился колодец и жилье – судя по всему, для рабочих. Собственно удивляет не наличие оранжерей в Колтовской слободе, а их размеры: в длину почти восемьдесят метров. Не ботанический сад, но уже близко…
