В 1834 году суд признал его домогательства необоснованными (среди свидетелей оказался престарелый Этьенн Лан, бывший тюремный служитель дофина, и он категорически заявил, что перед ним самозванец). Приговор был достаточно суров — 12 лет каторжных работ. Лже-Людовик оказался в тюрьме, где пробыл около года, а потом по недосмотру тюремщиков сумел бежать и до 1840 года скрывался у тех людей, что поверили ему и остались верны. Потом король Луи-Филипп объявил амнистию всем осужденным за политические преступления, и «барон де Ришмон» наконец-то почувствовал себя в безопасности. После этого он обратиться с иском о наследовании против герцогини Ангулемской, сестры Луи-Шарля де Бурбона. Он потребовал от нее половину наследства, и только смерть герцогини в 1851 году положила конец почему-то начавшейся бессмысленной судебной тяжбе.
Последние годы «барон де Ришмон» жил на полном обеспечении у своей ярой поклонницы графини д’Апшье. Умер он 10 августа 1853 года, и надо сказать, что он оказался один из немногих лже-Людовиков, закончивших жизнь на свободе и в полном довольстве.
* * *
Нельзя не рассказать и еще об одном претенденте — Карле-Вильгельме Наундорфе. До 1810 года жизнь этого человека историкам не была известна. А потом он вдруг появился в Берлине и вскоре, «под давлением обстоятельств», открыл прусскому министру полиции свое «настоящее» имя и якобы даже представил ему подтверждающие документы, в частности письмо, подписанное Людовиком XVI.
Известно, что этот человек долгое время жил в Пруссии. В 1824 году у него начались какие-то проблемы с прусским правосудием, и до 1828 года он находился в тюрьме. После освобождения он вдруг начал выдавать себя за бежавшего из Тампля Людовика XVII. В 1831 году вышли в свет его «Мемуары», а в 1832 году — «Откровения о жизни Людовика XVII». В 1834 году он заявился в Париж для участия в процессе против уже известного нам «барона де Ришмона», еще одного претендента на то, чтобы называться дофином. В 1836 году его изгнали из Франции, и он обосновался в Англии, а затем в Голландии, в городе Делфте, недалеко от Гааги. Там он и умер 10 октября 1845 года.
Нельзя сказать, что Карл-Вильгельм Наундорф был очень похож на Людовика XVII. О его происхождении известно крайне мало. Вроде бы он родился в Веймаре в 1775 году, то есть на десять лет раньше дофина, но точных свидетельств этому нет. Он был темноволос, а дофин был блондином с голубыми глазами. Но парадокс заключается в том, что когда он явился во Францию и начал встречаться с людьми, знавшими Людовика XVII, более пятидесяти человек признали в нем дофина. В их числе была мадам де Рамбо, бывшая горничной дофина с его рождения и до 1792 года, бывший министр юстиции господин Жоли де Флёри, бывший секретарь Людовика XVI господин де Бремон и многие другие. Последний даже в 1837 году официально подтвердил перед трибуналом, что признал в Наундорфе Людовика XVII. После этого он предоставил трибуналу подробнейшую пояснительную записку и несколько писем, подтверждающих его правоту. Эти документы были приобщены к делу, но вскоре куда-то пропали…
Удивительно, но этот самый Наундорф «сохранил в памяти» массу фактов из реальной жизни дофина, он помнил массу людей, отлично ориентировался во дворцах, где жил настоящий дофин, но где сам он побывать до этого просто не имел возможности. Он «сохранил воспоминания» о детстве дофина, даже самые интимные, самые тайные, без труда мог указать, какие изменения произошли во дворцах со времени пребывания там королевской четы. У него при себе якобы было множество различных документов, служивших подтверждением его правоты, но все эти документы были у него отобраны, а сам он был изгнан из Франции в Англию.
И во Франции, и позднее в Англии на него было совершено несколько покушений, но он всегда выходил сухим из воды. Когда он умер в Голландии, его жена пыталась доказать факт его отравления, но она ничего не смогла добиться. Но, когда врачи осматривали его тело, они обнаружили у него шрам на губе, точно такой же, какой был у дофина после укуса его домашним кроликом, родимое пятно на внутренней стороне левой ноги, точно такое же, какое было у дофина, и несколько других признаков, в точности соответствовавших характерным отличительным чертам дофина. В результате король Голландии Вильгельм II разрешил похоронить этого Наундорфа под именем Людовика XVII и признал за его детьми право ношения имени Бурбонов.
Много позднее было произведено несколько весьма интересных экспертиз. В частности, в 1943 году была произведена экспертиза волос Наундорфа и дофина. Экспертиза выполнялась в полицейской лаборатории города Лиона, по последнему слову тогдашней науки. В основу сравнения были положены микрофотографии волос, безусловно принадлежавших дофину и пряди волос претендента. В результате было установлено, что особенности внутреннего канала совершенно идентичны в обоих случаях, что дало возможность профессору Локару заявить, будто волосы принадлежат одному и тому же лицу. Об этом тут же была написана книга, которая стала сенсацией.
После этого специалисты настояли на второй экспертизе. Она должна была сравнить прядь волос ребенка, умершего в Тампле, и сохранившиеся волосы претендента. На этот раз оказалось, что они принадлежат совершенно разным людям. После этого в известном журнале «Фигаро» было объявлено, что Наундорф — самозванец.
Еще позднее было проведено генетическое сравнение тканей сердца и ДНК предполагаемого дофина и Наундорфа. Оно показало, что последний навряд ли имеет родственные связи с Бурбонами. Но на это тут же последовало возражение — нет никаких доказательств, что сердце принадлежит именно дофину, а образцы тканей Наундорфа вполне могли быть умышленно заменены.
И все же вопросов осталось множество, а многочисленные профессиональные исследователи и историки-любители так и не нашли однозначных ответов на них. Например, до сих пор так и не придумано объяснений поразительной осведомленности Наундорфа. Проведенное экспертом де Сальбером почерковедческое исследование показало большое сходство его почерка с почерком дофина.
Нам остается только согласиться с историком Аленом Деко, который пишет:
«И все же тайна Наундорфа существует. Было бы несправедливо — даже с точки зрения науки — выдвигать против Наундорфа одни лишь обвинения, обходя стороной доводы в его защиту […]
Был ли Наундорф Людовиком XVII? Убедительных доказательств тому нет. В таком случае можно ли назвать его самозванцем? Можно, но только на основании чисто интуитивных предположений […] По-моему, тут существует не одна, а две тайны — Людовика XVII и Наундорфа. Если Наундорф не был сыном Людовика XVI, то он, вполне возможно, мог быть причастен к делу о похищении дофина из Тампля».
* * *
Как мы уже говорили, раскопки на кладбище в Париже, где, согласно официальной версии, был похоронен дофин, производившиеся неоднократно, привели как будто к обнаружению его могилы, однако нельзя было точно установить, чьи останки были в конечном итоге обнаружены.
Оставалось непонятным и подчеркнутое равнодушие Людовика XVIII к памяти племянника. За исключением 1814 года, во все последующие годы Реставрации не было заупокойных служб по Людовику XVII, хотя это неукоснительно делалось в отношении других покойных членов королевского семейства.
Для самой версии о бегстве дофина из Тампля враждебность Людовика XVIII к нему выглядит весьма полезной. Она позволяет объяснить то иначе ничем не объяснимое обстоятельство, что о дофине, якобы спасенном в 1795 году и попавшем на территорию государств, враждебных Французской республике, ничего не было слышно, что он появился снова лишь через несколько десятилетий…
* * *
В связи с вышеизложенным возникает несколько вопросов, ответы на которые, равно как и отсутствие таких ответов, могут помочь сформировать собственное отношение к рассматриваемой проблеме.
Вопрос первый. После смерти Людовика XVI его сына сразу же признали королем все крупнейшие европейские державы, включая Англию, Австрию, Пруссию и Испанию, а российская императрица Екатерина II даже подписала специальный указ, по которому высылке из России подлежали все французы, отказавшиеся присягнуть новому королю. В то же время после смерти дофина признавать королем брата казненного Людовика XVI, объявившего себя в Вероне Людовиком XVIII, никто не торопился. В частности, российский император Александр аж до 1813 года практически не отвечал на письма Людовика XVIII, обращавшегося к нему «господин мой брат и кузен», а если и удостаивал его иногда ответом, то называл лишь «господином графом». Доказывает ли это, что дофин был жив?
Вопрос второй. После Реставрации Людовик XVIII приказал провести эксгумацию тел своего брата и Марии-Антуанетты, а также распорядился поставить им памятник, не проявив при этом ни малейшего интереса к телу и памяти их сына Людовика XVII, несмотря на многочисленные петиции по этому поводу, направлявшиеся ему. Это не осталось незамеченным современниками. 9 января 1816 года Франсуа-Рене де Шатобриан, бывший не только писателем, но и политическим деятелем и членом Французской академии, сделал на эту тему парламентский запрос. После этого власти отдали распоряжение провести исследование на кладбище Святой Маргариты, где было захоронено тело ребенка, умершего в Тампле. Какие-то останки были найдены, но все работы вдруг были прекращены. Почему?
