В то же время рыночная экономика, требующая минимального вмешательства государства, и отсутствие серьезных внешних угроз делают власть менее жесткой, менее консолидированной, каковой обычно считается парламентская республика. Может быть, именно такой тип правления и окажется наиболее адекватным российским политическим условиям.
Как оказалось, более ранняя дискуссия на эту тему прошла мимо меня. Идею парламентской республики давно выдвигали коммунисты. Своими размышлениями в 2002 году я поделился с М. Ходорковским, по заказу которого я работал над докладом о бремени государства в российской экономике (Ясин 2003: 4). В то время мы оба поддерживали Путина и опасались возможных угроз для стратегического курса на развитие в России рыночной демократии, которые могли быть связаны с завершением в 2008 году его президентских полномочий. Изменение Конституции в 2007 году, переход к парламентской республике и избрание Путина на пост лидера правящей партии (уже не партии власти) и главы правительства, позволяли обеспечить стабильное и динамичное развитие страны. Те же мысли высказывала И. Хакамада и другие политики правого крыла.
События, как известно, повернулись иначе. После выборов 2003 года были созданы все условия для безболезненного изменения Конституции и перехода к парламентской республике. Путин в глазах большинства избирателей оставался рыночником и почти демократом, насколько это может позволить себе президент в такой стране, как Россия. После ареста Ходорковского и ряда других акций власти я стал сильно сомневаться в том, что вариант парламентской республики реализуем в наших условиях, по крайней мере в перспективе ближайших 10—15 лет.
Напомню, еще весной 2003 года некоторые политтехнологи, видимо, прямо выполнявшие заказ определенной властной группировки, приписывали Ходорковскому заговор с целью подкупить депутатов парламента и провести изменения в Конституции, превратить президента в «английскую королеву» и самому занять пост премьер-министра. Я не исключаю наличие у Ходорковского политических амбиций, однако, скорее всего, речь идет о провокации, осуществленной хорошо узнаваемыми методами. Возникает подозрение, что заговор действительно существовал, только во главе его стоял совсем не Ходорковский.
Теперь предположим, что Ходорковский действительно собирался заняться политикой, претендовал на пост президента или премьера. Неясно, почему это недопустимо с точки зрения морали или закона. Никто не скажет, что Ходорковский неспособен к политике или недостаточно образован. То, что Ходорковский является преступником и мошенником, по моему убеждению, откровенная ложь, в которую люди верят постольку, поскольку считают любого олигарха априори порочным. Во всяком случае на Ходорковском не больше грехов, чем на совести многих видных чиновников. Политические планы Ходорковского простирались на 2007—2008 годы, когда Путин по закону должен покинуть свой пост. Коллеги Ходорковского по бизнесу утверждают, что глава ЮКОСа мог предвидеть печальные последствия своих политических демаршей. Ходорковский, в распоряжении которого находились значительные денежные средства, представлял собой опасность для кремлевской элиты. Истина в том, что Администрация Президента РФ делает ставку на возможного преемника из своих рядов, а следовательно, любого значимого конкурента следует нейтрализовать: так Ходорковский оказался в тюрьме, побежденный административным ресурсом, против которого в большинстве случаев и финансовый ресурс слабоват. Такова российская традиция распоряжения властью в действии.
Думаю, что уже озвученные обвинения в адрес М. Ходорковского, будто бы он хотел перейти к парламентской республике, чтобы построить на этом свою политическую карьеру, понижают вероятность реализации третьего варианта. Тем не менее для правящей элиты он представляется наилучшим. Посмотрим, что будет в 2007 году. Весьма вероятной кажется такая модель: позиция высшего должностного лица переходит к премьеру, закрепляется полуторапартийная система на манер японской, укрепленная первостепенной ролью спецслужб и поставленными под контроль капиталом, парламентом, СМИ.
Мне представляется, что в перспективе эта модель создает больше возможностей для демократизации и демократических сил, повышает шансы на преодоление «царистской» парадигмы, на приближение к реальному разделению властей. Поэтому идею парламентской республики принципиально имеет смысл поддерживать. Кроме того, следует учесть украинский опыт. Почему накануне «третьего тура» выборов В. Ющенко согласился с изменением конституции и переходом к президентско-парламентской республике, несмотря на обвинения Майдана в слабости и предательстве? Ведь он пошел на сокращение президентских полномочий, т. е. своих собственных полномочий, в случае, если бы он выиграл выборы. Я думаю, им руководили тактические соображения, Ющенко стремился сохранить союз с социалистом А. Морозом и тем самым повысить свои шансы на успех. Стратегически он сделал шаг, укрепивший его репутацию демократа, а значит, способствовал становлению демократии в Украине.
Михаил Краснов: «Действующая Конституция гарантирует неизменность политической системы».
Михаил Краснов, вице-президент фонда «Индем», бывший помощник президента Ельцина по правовым вопросам: «В России никогда не было реальной политической конкуренции, не было ни „партии власти“, ни оппозиции, был только главный начальник. Действующий Основной закон гарантирует неизменность этой политической системы. Назначение губернаторов президентом – прямое нарушение Конституции, но наша политическая система устроена так, что у власти все под контролем, а потому волнений в обществе это не вызывает. Основной закон даже позволяет провести операцию „преемник“: со своих постов уходят конкретные персоны, но не бюрократия» (Газета. 2004. 14 декабря). М. Краснов, являясь сторонником парламентской республики, считает этот сценарий наиболее вероятным в 2008 году. На приеме у президента 12 декабря 2004 года В. Зорькин пытался убедить Путина в том, что Конституция может быть подвержена некоторым изменениям. Путин возразил: не следует ничего менять, что, впрочем, можно толковать по-разному.
Ситуация в России такова, что изменения в Конституции могут оказаться весьма нежелательными в перспективе демократического развития страны. Уже перед выборами 2003 года Г. Райков призывал пересмотреть главу 2 Конституции – о правах и свободах человека. В настоящий момент следует выступать за неизменность Конституции. Смена власти – самое большое искушение при переходе к демократии. И, видимо, нам еще не раз придется с ним столкнуться.
Новые времена в России начались с гласности. Под этим именем мы узнали первую свободу – свободу слова, изменившую сознание масс, подготовившую перемены, сделавшую их желанными. М. Горбачев, подаривший советским гражданам гласность, мог какое-то время рассчитывать на нее как на союзника, однако затем свобода слова пошла дальше, уже вслед за другими героями. Впоследствии многие стали думать, что гласность оказалась разрушительным орудием, лишившим людей привычного порядка. Я же думаю, что все люди моего поколения помнят те открытия и озарения, те счастливые мгновения познания, которые принесла им свобода слова.
9. 1. Экономические основы свободы слова
Не так давно журнал «Эксперт» опубликовал интересную статью сотрудников Института открытой экономики А. Купова, А. Ситникова и С. Шульгина «Отложенный спрос на свободу слова» (Эксперт. 2004. № 24. С. 58—59), в которой посредством статистических данных доказывается, будто в ходе перестройки и вообще в дореформенное время доля состоятельных людей в России была относительно высокой, что обеспечивало большой спрос на информацию и давало СМИ максимальный доход и независимость. Вследствие реформ люди заметно обеднели, спрос на свободу слова упал, и это, как считают авторы, и есть главный фактор угнетения СМИ сегодня.
Каков информационный рынок?
Определенная логика в приведенных рассуждениях имеется: действительно, если люди могут выделить достаточную часть своих доходов на приобретение газет, журналов, согласны платить налог на содержание независимого общественного телевидения, то журналисты могут позволить себе не брать денег у государства или олигархов, не браться за заказные статьи. Только при этих условиях создается экономическая основа для свободной прессы. Авторы подсчитали, что доля состоятельных людей в России, а следовательно, и интерес к СМИ вернутся к показателям 1989 года при росте ВВП на 7, 3% в среднем за год – в 2015 году, при росте на 5% – в 2020 году, при росте на 3% – в 2030 году.
Представляется, что авторы – молодые образованные люди с современным рыночным мышлением, которые, однако, не пережили умом и сердцем приход свободы и гласности в эпоху Горбачева. Они легко делают вывод: независимость СМИ гарантируется «не столько Конституцией (хотя и это крайне важно), сколько развитостью и величиной информационного рынка. При наличии адекватного спроса конкуренция и прибыль на рынке информации – отец и мать свободы слова. Но если спрос на информацию по каким-то причинам невысок, то доходы газет и журналов формируются не от продаж беспристрастной информации, а от обслуживания различных узких интересов».
