Однако не срослось. Никаких деталей неизвестно, но вскоре близ зимовья вампаноагов при очень загадочных обстоятельствах погибли несколько авторитетных мохавков, возвращавшихся от Метакома. Далее последовала череда интриг и подкупов, в итоге которой ирокезы отказали «королю» в поддержке и, более того, под угрозой нападения потребовали покинуть земли Нью-Йорка и очистить Хусик. Что тот и вынужден был сделать, но бегство его, что называется, казалось нашествием. Уйдя в долину Коннектикута, на границу Массачусетса и Вермонта, и соединившись с наррангасетами, «королевская армия» приступила к зимней войне, разоряя и сжигая городки белых на юге Новой Англии, а по ходу и громя крупные соединения врага. В конце февраля наррангасеты в открытом бою вообще уничтожили одну из колонн ополченцев, убив более 130 солдат противника. Неудивительно, что в ставку Метакома опять потянулись охочие до войны люди, и март стал для белых не менее печальным, нежели июль. Индейцы действовали повсюду, они вновь атаковали Реобот в Массачусетсе и Провиденс в Род-Айленде, а 26 марта дали белым сразу несколько сражений в разных местах, разорив, в частности, Лонгмидоу и Мальборо. Вот только фатально не хватало припасов, амбары затронутых войной городов были пусты, а гарнизоны Дирфилда и Нортфилда, где можно было разжиться маисом, были настороже и взять не удалось. В такой ситуации Канончет отправился в родные места, на Род-Айленд, пообещав Метакому привезти припасы из тайных хранилищ, и слово сдержал бы, но на обратном пути, отягощенный огромным обозом, был перехвачен могиканами, выдан англичанам, возвращен теми своим кровным врагам и погиб. И это, – не столько смерть храброго воина, сколько потеря обоза, – стало началом конца для «короля Филиппа»
На Западном фронте перемены
На взгляд обычного человека все было наоборот: Метаком с основными силами отошел к горе Вачусет, построил очень хорошо укрепленный лагерь и оттуда по-прежнему координировал действия своих отрядов, в основном очень успешные. Но так лишь казалось. Племена уже выдыхались. В отличие от белых, запасы пищи и пороха которых брались неизвестно откуда и казались неисчерпаемыми, у краснокожих припасов не было, не было возможности и вернуться на поля, дичь в охотничьих угодьях разбежалась. Так что кормить большое войско оказалось невозможно, а распустить его на поиски прокорма мелкими группами означало отказаться от штурма городов, где припасы были. Но и распускать тоже не получалось: голод становился все сильнее, и в такой ситуации «короля», при всем уважении, уже не очень-то и слушали. Кое-кто, отчаявшись, бросал все и уходил туда, где, как казалось, есть возможность укрыться от мести колонистов, под защиту могикан и мохавков, кое-кто побежал еще дальше, иные решились идти сдаваться на милость врага, и все это позволило англичанам наконец-то перехватить инициативу. В мае 1676 года отряд капитана Уильяма Тёрнера разгромил покамтуков, индейцев-ремесленников, ушедших из ставки Метакома на вольные хлеба, но все еще верных союзу с «королем». Погибло несколько сотен воинов, а главное, оружейные мастерские и кузницы. Правда, отходя, белые понесли большие потери, но индейцев пало вдесятеро больше, и такая ситуация, еще недавно немыслимая, быстро становилась тенденцией. А с каждым поражением боевой дух и вера в верховного вождя падали, и в конце концов, хотя война продолжалась, союз племен перестал существовать. Примерно с мая 1676 года единого войска не существовало; теперь каждый сражался сам за себя.
Главной задачей колонистов в это время стало уничтожение Метакома, ушедшего с остатками вампаноагов в отцовскую землю, на юго-восток Массачусетса, надеясь, что болота опять спасут. Но белые – сытые, прекрасно снабженные, постоянно получающие подкрепления, – шли по его следам, отлавливая отставших воинов и отправляя их в Плимут для продажи на Антилы. 20 июля капитан Чёрч, тот самый, разбил вампаноагов близ Бриджуотера. Самому сашему удалось вырваться из окружения, но в бою погибло около двухсот воинов, то есть, по сути, все «королевское войско». 1 августа солдаты Чёрча почти без боя захватили родной поселок Метакома, вновь упустив самого вождя, но взяв в плен его жену Вутонекануске и девятилетнего сына, которых сперва хотели было казнить, но, посовещавшись, пощадили и продали в рабство в Вест-Индию, поставив цену в один фунт за каждого. 5 августа в плен к англичанам попалась «вдовствующая королева», супруга покойного «короля» Александра, которую «король» Филипп очень любил. Она не имела к войне никакого отношения, и тем не менее, колонисты судили ее, обезглавили и выставили голову на шесте у околицы Таутона. Согласно преданию, узнав о судьбе родственников, Метаком сказал: «Мое сердце разбито. Мне больше незачем жить. Пора», и приказав воинам, еще остававшимся при нем, уходить, с кучкой самых верных двинулся в окрестности разоренного дотла Маунтхопа, где на рассвете 12 августа и был обнаружен солдатами капитана Чёрча, приведенными вампаноагом, пожелавшим такой ценой выкупить проданную в рабство семью.
Все дальнейшее – очень просто, без патетики. Метаком даже не выставил часовых, он просто дремал у костра, закутавшись в плед, и ждал смерти. Первым выстрелом его и убили, а сделал это индеец Джон Альдерман, лучший стрелок Чёрча, и капитан, под смех ополченцев пнув ногой труп, со словами «Иди в ад, жалкое, голое и грязное животное», приказал рассечь тело на части. Альдерман, получив в награду лучшие куски Метакома, руку оставил себе на память, а голову продал властям Плимута; эта голова 25 лет украшала въезд в город. И осталось только подводить итоги. А итоги впечатляли. Из примерно 15 тысяч аборигенов Новой Англии выжило менее трети. Вампаноаги, наррангасеты и нипмуки фактически перестали существовать, покамтуков просто не стало, да и могикан, казалось бы, союзников, по итогам, – просто на всякий случай, – нежно зажали так, что они предпочли бежать к Великим Озерам. Потери колонистов вполне сравнимы: почти 700 комбатантов (каждый пятый поселенец, годный к военной службе) и от 5 до 9 (данные разнятся) гражданских, погибших при атаках индейцев на 92 поселения, 13 из которых исчезли с лица земли. Впрочем, в отличие от красных, белые восполнили утраты быстро, и фронтир вновь пополз, подминая новые земли. Правда, за пределами Новой Англии, на Западе и Северо-Западе обитали люди не чета мелким племенам Залива, но теперь, справившись с «королем Филиппом», поселенцы видели цель и верили в себя…
Глава 17. Битва за Америку
Поскольку все дальнейшее, о чем пойдет речь, неразрывно связано с борьбой Льва и Лилии на земле Нового Света, прежде всего уточним. В отличие от сухих, предельно практичных британских переселенцев, аборигенов рассматривавших как досадную помеху, французы – при всем том, что в Африке и Азии с туземцами не церемонились, – с красными людьми общий язык нашли. Причины на то были всякие, как объективные (галлов было немного, и в новых землях под заселение они не нуждались, интересуясь в основном пушниной), так и субъективные: освоение Французской Америки курировали иезуиты, причем не простые, а из последователей фра Джованни Баймонте, автора теории «равенства через братство». То есть, в отличие от пуритан и прочих еретиков, «черные мантии» не лезли в душу с поучениями и не смотрели свысока, а селились в вигвамах и, ни к чему не подталкивая, старались понять мысли, чувства и привычки своих собеседников, принимая их как есть, готовя к «просветлению».
Такая ситуация, естественно, очень злила конкурентов, пытавшихся объяснять разницу понятным им образом. «Вместо того, чтобы просвещать индейцев, – писал британский современник, – эти монахи совращали их умы. Вместо любви, миру и доброте, как подобает истинным провозвестникам слова Божьего, они учили их черной ненависти ко всему английскому. Скоро сограждане наши осознают истинную сущность недавнего Квебекского акта, и дай Боже прийти тому времени, когда Британия прогонит этих черных квакающих жаб прочь из Канады, к их дражайшему папе римскому», и это еще мягко. Но, как бы там ни было, оттава, чиппева, потаватоми, многочисленные алгонкинские племена и вообще индейцы нынешней Канады, а также севера нынешних США – на тот момент спорных районов, – столкнувшись в XVII веке с французами, очень быстро и тесно с ними сошлись. И потом ориентации уже не меняли, во всех конфликтах выступая в поддержку Лилий. Хотя, если уж на то пошло, особого выбора у них не было: Лев сделал ставку на ирокезов.
Важное отступление. История Лиги Пяти, прозванных «римлянами Нового Света», сама по себе захватывающе интересна, но, если рассматривать всерьез, никаких сил не хватит. Да и не вполне по теме. Потому постараюсь излагать максимально кратко. Еще в XVI веке пять племен, обитавших у озера Онтарио, заключив союз, выдержавший проверку столетиями, начали активную внешнюю экспансию, развивавшуюся очень успешно. Иные из племен, чьи земли ирокезам нравились, погибали, иным приходилось бежать, а некоторые зачислялись в вассалы-данники. Правда, при проявлении должной доблести в войнах, вассал мог выслужиться в «настоящие ирокезы». Причин на то было много – в том числе и тщательно продуманная, в рамках психологической войны жестокость, и особая, аж с младенчества подготовка, – но не о том речь, главное, что остановить их долгое время не мог никто. Кроме разве что мощной Лиги Семнадцати, – союза оджибве, – столкнувшись с которой при продвижении на восток (те как раз шли навстречу), ирокезы сочли за благо развернуть вектор экспансии на запад, где в 1609-м столкнулись с французами, проиграли и запомнили эту обиду, а затем вышли на границу английской, голландской и шведской (какое-то время была и такая) зон влияния, оказавшись перед нежданной необходимостью, скажем так, политически определяться, причем не на один раз, а на десятилетия вперед.
