– Почему, на ваш взгляд, погиб СССР и был ли у него шанс на спасение?
– Американцы довели Советский Союз до комы и развала с помощью гонки вооружений. Как-то в «Нью-Йорк таймс» попал секретный документ Вайнбергера, где была процитирована его фраза о том, что американцы должны вести войну против Советского Союза и в мирное время, добиваясь постоянного обновления военных технологий и через это обновление обесценивая уже существующие военные системы для того, чтобы СССР вкладывал все больше средств в создание новых систем и тем самым довел свою экономику до краха. Какая страна могла выдерживать такой темп гонки вооружений? На момент кончины Брежнева наши военные расходы составляли 22–23 % внутреннего валового продукта, а у американцев они были 7,8 %, у немцев 5,7 %, у японцев 1,5 %. При этом наша экономическая база была в 7 раз уже, чем американская, европейская и японская; каждый доллар военных расходов для нас был в семь раз «тяжелее».
И обо всем этом – в отличие от того, что сейчас говорят, – мы, эксперты, не только не молчали, но писали на бумаге; остались эти документы, все это есть в каких-то протоколах. У меня были разговоры и с Хрущевым, и со всеми его преемниками о том, что мы занимаемся гонкой вооружений не против США, а против самих себя, что, участвуя в гонке вооружений, мы обслуживаем доктрину уничтожения Советского Союза. Я рассказывал Брежневу и Громыко, что еще в 1905 году Берта фон Зутнер, участница пацифистских движений, приведших в результате к Гаагским решениям о способах ведения войны, получила Нобелевскую премию мира за свою работу «Гонка вооружений как средство ведения войны», но они меня сразу же обрывали: «Кто такая Зутнер?.. При чем здесь Зутнер?..»
В 1946 году при президенте Трумэне в США было принято принципиальное решение: какую бы политику ни проводило советское руководство, само существование Советского Союза несовместимо с американской безопасностью. Если исходить из этой посылки – а она была краеугольным камнем всех американских доктрин, – никакого мирного сосуществования США и СССР не предполагалось. Все эти документы большей частью уже рассекречены. В плане «Дропшоп», одобренном Трумэном в качестве основы внешней военной политики США и НАТО, например, есть планы дробления СССР на 12 государств, каждое из которых будет не в состоянии самостоятельно обеспечивать свою безопасность и будет экономически зависеть от заграницы.
Чтобы спасти Советский Союз, мы должны были поступить очень просто… это, правда, крайняя позиция, но ее, между прочим, занимал в свое время и Андрей Дмитриевич Сахаров. Мы должны были создать n-е количество 100-мегатонных бомб, разместить их вдоль американского Атлантического и Тихоокеанского побережий на дне океанов и, если бы американцы напали на нас, взорвать все эти бомбы; от США ничего бы не осталось. На Сахарова тогда кричали академики Капица и Тамм: «Что ты, Андрей, придумываешь?!» Он отвечал: «Иначе они нас разорят». Так и произошло.
– Вы долгое время работали послом СССР в ФРГ. Скажите, почему СССР упустил свою финансовую выгоду, когда принял решение об объединении Германии и выводе войск из нее? Немцы вон до сих пор, не смущаясь, ставят перед нами вопросы о перемещенных ценностях…
– Это все Горбачев. Я по этому поводу «долбал» его, приводил конкретные цифры… Горбачеву говорилось, что американские устные обязательства, или даже письменные, но не ратифицированные сенатом, не имеют никакой обязующей силы для будущих президентов. Он отмахивался: «Ты пессимист!» Я говорил, что есть примеры, когда США не выполняют обязательства, ратифицированные собственным сенатом… К слову, главное достижение американской политики после войны состоит в том, что США превратили ее в продолжение войны иными средствами; у Клаузевица есть фраза: война становится тем воинственней, чем больше она политизируется… Выводя войска, мы оставили в Германии ценностей на триллионы, так что спокойно могли просить миллиарды. Скажем, при Эрхарде (федеральный канцлер ФРГ в 1963–1966 гг. – Авт.) нам предлагали за то, что мы разрешим объединение Германии, 125 миллиардов марок. Сегодня это, как минимум, в два раза больше. А при Горбачеве мы получили всего 14 миллиардов, на строительство казарм, да и то половину из них разворовали.
По поводу перемещенных из Германии ценностей у меня два года назад был доклад в Пергамонском музее, где я немцам расставил все точки над i. Они у нас разграбили и уничтожили 200 миллионов книг, а при этом требуют вернуть какие-то библиотеки. Я говорю: «Даже если бы мы вывезли все из Германии – от флейты Фридриха II до ржавого гвоздя – мы бы не восполнили и доли того ущерба, который вы нам нанесли. Это был не грабеж вашей солдатни, а была государственная политика, рассчитанная на то, чтобы лишить русский народ прошлого, и на то, чтобы у него не было будущего».
– В России 2 сентября новый праздник – День окончания Второй мировой войны, совпадающий с днем капитуляции японских войск перед СССР и союзниками. Правомерна ли эта дата?
– Когда же на самом деле кончилась Вторая мировая война? Мы считаем, что 2 сентября 1945 года в час две минуты по токийскому времени подписанием на борту линкора «Миссури» договора о капитуляции представителями правительства Японии. Но ведь президент США Клинтон в 1994 году заявил, что Вторая мировая война кончилась в 1991 году развалом Советского Союза. Как быть с этим утверждением?
– В свое время вы были заведующим Международным отделом ЦК КПСС, поэтому кому как не вам оценить реальную военную стратегию США сегодня в сравнении с временами СССР?
– Немцы говорят: «Черт прячется в деталях», многие факты, о которых не очень известно, говорят о реальном положении дел гораздо больше, чем общеизвестные вещи. В 1988 году в Бостоне американские физики Аксельрод и Каку издали книгу «Одержать победу в ядерной войне: секретные военные планы Пентагона», где они разбирают всю американскую официальную политику с конца Второй мировой войны до конца 1980-х годов с точки зрения возможного применения США ядерного оружия. Там указывается, сколько раз американцы собирались это делать против нас, против Китая, против Вьетнама, Индии и даже против Уругвая. Там приводятся слова Киссинджера (в то время Государственный секретарь США. – Авт.), который говорил в 1973 году, что если арабы перекроют нефтяные краны, то США применят против них ядерное оружие. В книге акцентируется внимание на том, что при планировании ядерных ударов по СССР американцы прежде всего намеревались уничтожить местности с наибольшей концентрацией русского населения, а с меньшей интенсивностью бомбить, скажем, Кавказ или Среднюю Азию. Бжезинский (в то время советник по национальной безопасности в Администрации президента США. – Авт.) на совещании, где рассматривался этот вопрос, объяснял, что ядро СССР – это русские, если поразить русских – все рассыплется.
Кстати, русофобия с XVI века была и осью британской политики, и польской политики с XII–XIII веков, а первые решения Римской курии объявить, как бы сейчас сказали, экономическую и технологическую блокаду Руси были приняты в 1348 году – это связь времен, и если мы этого не будем помнить, мы ничего не поймем в современной политике… Так вот, в соответствии с планом Бжезинского первым же ядерным ударом США по СССР должны были быть уничтожены 113 миллионов человек; до этого был план – его представляли президенту Эйзенхауэру, в соответствии с которым первым ударом США должны были уничтожить 195 миллионов человек. Эйзенхауэр от него отказался: «У меня не хватит бульдозеров, чтобы убирать трупы с улиц».
Касательно деталей военной политики США можно еще почитать 112-й меморандум Совета национальной безопасности США… я как могу пытаюсь обратить на него внимание наших нынешних вышестоящих деятелей. Согласно этому меморандуму, для американцев переговоры – это «орудие политической войны», необходимое для того, чтобы, к примеру, прорвать «железный занавес», выиграть время и использовать его для перегруппировки сил… Но, несмотря на это, вести переговоры с США не совсем бессмысленно. Мы, скажем, боролись не столько за пробуждение здравого смысла в американском руководстве, сколько за влияние на общественное мнение в странах – союзниках Америки и внутри самих США. И сейчас перед российской дипломатией стоят те же самые задачи.
– Насколько в принципе важно соблюдать понимание исторического контекста событий и точность фактов в политической оценке тех или иных моментов прошлого?
– Факты важно рассматривать во всем объеме и быть предельно точным в обращении с ними. Я, например, когда работал в исследовательском центре Комитета информации, где мы готовили документы сначала для Сталина, а потом для его преемников, был приучен опираться только на факты и документы. Требования были жесточайшие: первая ошибка в написании фамилии, дате или цифрах означала строгий выговор, а повторная – увольнение. А как обращаются с фактами сегодня? К примеру, были ли действия советских войск в Афганистане исключительно войной СССР с афганскими мятежниками? Почему-то никто сегодня не упоминает, что американцы учили моджахедов владеть оружием и другими техническими средствами, передавали им «Стингеры», которыми те сбивали наши вертолеты и наше господство в воздухе в результате было практически сведено к нулю.
