Юрий Нерсесов - Исторический маразм Кремля и «Болота». Россией правят двоечники!

В ответ Москва 23 сентября 1938 года заявила, что в случае вторжения поляков в Чехословакию советско-польский пакт о ненападении от 25 июля 1932 года будет денонсирован со всеми вытекающими последствиями. Одновременно удалось достигнуть предварительной договоренности с Румынией о пропуске через ее воздушное пространство, в случае согласия Франции, советских самолетов. В приграничных округах были приведены в боевую готовность 47 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, поддержанных 19 танковыми и 4 мотострелковыми бригадами, а для их укомплектования в соответствии со штатами военного времени призвано из запаса свыше 330 тысяч человек.

Выступая 21 сентября в Лиге Наций, нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов сказал: «Когда за несколько дней до моего отъезда в Женеву французское правительство в первый раз обратилось к нам с запросом о нашей позиции в случае нападения на Чехословакию, я дал от имени своего правительства совершенно четкий и недвусмысленный ответ, а именно: мы намерены выполнить свои обязательства по пакту и вместе с Францией оказывать помощь Чехословакии доступными нам путями. Наше военное ведомство готово немедленно принять участие в совещании с представителями французского и чехословацкого военных ведомств для обсуждения мероприятий, диктуемых моментом. Независимо от этого мы считали бы, однако, желательным постановку вопроса в Лиге наций… с целью, во-первых, мобилизации общественного мнения и, во-вторых, выяснения позиции некоторых других государств, посильная помощь которых была бы весьма ценной. Необходимо, однако, сперва исчерпать все меры предотвращения вооруженного конфликта, и одной из таких мер мы считаем немедленное совещание европейских великих держав и других заинтересованных государств для эвентуальной выработки коллективного демарша.

Вот как гласил наш ответ. Только третьего дня чехословацкое правительство впервые запросило советское, готово ли оно, в соответствии с чехословацким пактом, оказать немедленную и действенную помощь Чехословакии в случае, если Франция, верная своим обязательствам, окажет такую же помощь, и на это Советское правительство дало совершенно ясный и положительный ответ»{38}.

Таким образом, решение вопроса об оказании военной помощи упиралось в позицию Франции, от которой вступление в войну Советского Союза зависело как юридически (согласно советско-чехословацкому договору), так и фактически (обеспечение пролета советской авиации через воздушное пространство Румынии). Однако премьер-министр Франции Эдуард Даладье, под влиянием британского коллеги Невилла Чемберлена, выполнять договор не хотел и предпочел потребовать от Чехословакии согласиться с германскими требованиями, что та и сделала, так и не обратившись к СССР с официальной просьбой о помощи.

Помогать стране, которая, убедившись в отсутствии поддержки Англии и Франции, предпочла встать на путь капитуляции, не имело смысла. Подобная авантюра была чревата серьезными осложнениями. СССР был бы поддержан в лучшем случае отдельными частями чехословацкой армии. Прага оказалась заложницей собственной жадности, заставившей ее после Первой мировой войны принять англо-французские предложения, присоединив обширные территории с недружественным населением.

В результате почти 30% граждан страны и личного состава вооруженных сил составляли немцы и венгры, в основном поддерживающие братьев по крови, еще 17% — словаки и карпатские русины, взявшие курс на создание собственных государств, да и многие чехи воевать не хотели. Столкнуться же пришлось бы с объединенными силами Германии, Венгрии и Польши при высокой вероятности вступления в войну германских союзников по так называемому Антикоминтерновскому пакту — Италии и Японии, а возможно, не только их. Скорее всего, Англия и Франция в войну бы не вступили, но не было исключено и вступление их в нее на стороне Германии. По информации заместителя наркома иностранных дел СССР Владимира Потемкина, послы Великобритании и Франции сообщили премьер-министру Чехословакии Эдуарду Бенешу, что, если он отвергнет германские требования и воспользуется поддержкой Советского Союза, «война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне»{39}.

Неудивительно, что премьер-министр (а в 1938 году — лидер оппозиционного меньшинства правящей Консервативной партии) Уинстон Черчилль, комментируя речь Литвинова в Лиге Наций, возлагал вину за сдачу Чехословакии исключительно на Англию и Францию: «Поистине поразительно, что это публичное и недвусмысленное заявление одной из величайших заинтересованных держав не оказало влияния на переговоры Чемберлена или на поведение Франции в данном кризисе… Советские предложения фактически игнорировали. Эти предложения не были использованы для влияния на Гитлера, к ним отнеслись с равнодушием, чтобы не сказать с презрением, которое запомнилось Сталину. События шли своим чередом так, как будто Советской России не существовало. Впоследствии мы дорого поплатились за это»{40}.

Интересно, кем Латынина считает мистера Черчилля: агентом Коминтерна или полезным идиотом при Сталине?

Бывший народный комиссар иностранных дел и глава правительства СССР называл совсем другое число, сосланных:

«“Коллективизацию мы неплохо провели. Я считаю успех коллективизации значительней победы в Великой Отечественной войне. Но, если б мы ее не провели, войну бы не выиграли. К началу войны у нас уже было могучее социалистическое государство со своей экономикой, промышленностью… Я сам лично размечал районы выселения кулаков… Выселили 400 тысяч кулаков»{41}.

Это число тоже не соответствует действительности, но Молотова извиняет то, что он беседовал с Чуевым, уже давно отметив 80-летие и не имея возможности заглянуть в архивные документы, доступа к которым у него не было. Латыниной до 80 лет еще далеко, и ей ничто не мешает посмотреть давно выложенную в Интернете справку «Сведения о выселенном кулачестве в 1930—1931 гг.», подготовленную отделом по спецпереселенцам Главного управления лагерей. Согласно этому документу, за указанные два года было сослано в связи с раскулачиванием 1 803 392 человека, включая жен, и детей раскулаченных.

Это сильно не 20 миллионов, но, может быть, остальных сослали позже? Количество сосланных в 1932—1940 гг., со ссылкой на соответствующий архивный документ{42}, приводится в работе Игоря Пыхалова «Время Сталина. Факты против мифов». Спецпереселенцев за эти годы прибавилось немало — 2176591, но ни до 20 миллионов Латыниной, ни до 15, на которых настаивал лагерный осведомитель Ветров, более известный под фамилией Солженицын, ни даже до 10 миллионов, взятых из мемуаров переводчика Сталина Валентина Бережкова, опять не дотягивает.

Не является окончательным и число 3979983, полученное при сложении данных из обоих документов. Из него следует вычесть 230999 новорожденных, 235 110 сбежавших и возвращенных, а также многие сотни тысяч переданных из одних хозорганов в другие, переведенных на спецпоселение из тюрем и лагерей и выселенных из городов. По мнению Пыхалова, в разряд сосланных кулаков попадают только 489822 спецпоселенца, числящихся в графе «прибыло из республик, краев и областей». Я считаю, что часть освобожденных из лагерей угодила туда за сопротивление коллективизации и, следовательно, тоже должна быть учтена, но любое итоговое число к вранью Латыниной ни малейшего отношения не имеет.