131. В 1833 году в Волынской губернии, в Заславском уезде, случилось следующее. Крестьянин графа Грохольского Прокоп Казан явился 20 марта в экономическое правление и объявил знаками, что на пути в деревню Волковцы напали на него три иудея и отрезали ему кончик языка. Когда рана поджила, то он рассказал следующее: «Я был настигнут евреями, когда перешел лес на перекрестке между деревнями Городищем и Серединцами. Поравнявшись со мной, сначала подошел ко мне один жид и, разговаривая, шел рядом; потом присоединился к нам другой, а наконец, и третий. Ничего не подозревая, я беспечно отвечал на вопросы их, как вдруг один, отстав немного, схватил меня сзади и повалил; другие бросились и начали давить мне грудь и душить за горло так сильно, что я пришел в беспамятство и, вероятно, высунул язык. Пришед от боли в чувство, я увидел себя поставленным на колени с наклоненной головой; один еврей поддерживал мою голову, а другой подставлял под рот чашку, в которую кровь сильно лилась. В таком положении, беспрестанно подталкивая меня в бока и затылок — вероятно, для усиления кровоточения, — держали они меня до тех пор, пока чашка не наполнилась кровью больше, чем до половины. Тогда, взяв миску с кровью и отняв у меня 12 рублей серебром, найденные мной на ярмарке, сели они в свою бричку и уехали. Это случилось около полудня. От истечения крови я опять обмер, а когда пришел в себя, то солнце было уже низко. Евреи ехали в бричке, запряженной тремя гнедыми и одной белой лошадьми».
Заславский городничий собрал немедленно всех тамошних евреевфурманов, поставил их в два ряда и, призвав Казана, приказал ему узнавать между ними преступников. Казан три раза прошел по рядам и, не могши еще говорить, показал знаками, что здесь их нет. Проверив наличных евреев по списку, городничий нашел, что в числе их недостает трех, именно: Ицка Малаха, Шая Шопника и Шлема Калия. Их призвали, поставили в ряды и снова позвали отпущенного уже Казана. Едва он подошел, как тотчас же указал на Ицку Малаха, стараясь всячески дать знать, что это тот самый, который отрезал ему язык; в Шопнике узнал он того, который его держал; в Калии нашел сходство с третим участником преступления, не утверждая, однако же, положительно, что это он. Казан твердо стоял на своем показании даже после духовного увещевания.
Евреи запирались. Малах уверял, что он уже десять дней как не выезжал из города; Шопник — что он ездил и воротился именно 20 числа, но с евреем Резником и на одной лошади; Калий — что также был в это время в городе. Каждый представил свидетелей.
Показания Калия, по-видимому, подтвердились; слова Шопника отчасти также, но с некоторым разноречием относительно времени; из свидетелей же, представленных Малахом, двое евреев, и в том числе хозяин его Гирштель, вовсе от свидетельств отказались; а подтвердили показания его только один еврей, одна еврейка, дворник и отец его, рядовой инвалидной команды, человек, наказанный за дурное поведение шпицрутеном и переведенный в инвалиды и сверх того находившийся караульным при Малахе.
Между тем были расспрашиваемы жители селений, соседних с местом, где случилось происшествие. Из них многие показали, что видели в этот день трех евреев, но куда они ехали, не заметили, равно не помнят ни масти, ни числа их лошадей; третьи показали, что действительно проезжали евреи на подобных лошадях, но не заметили, сколько человек и куда поехали; один объявил, что он видел именно трех евреев, проезжавших через село Городище на трех гнедых и одной белой лошадях; а заславский полицейский чиновник положительно удостоверял, что только еврей Малах выезжал из города на трех гнедых и одной белой лошадях и что в это время ни брички, ни лошадей таких ни у кого другого из заславских евреев не было. Он не мог только сказать положительно, ездил ли Малах куда-нибудь в самый день происшествия.
Врачебная управа, свидетельствовавшая Казана, нашла, что язык отрезан действительно острым орудием, но чтобы это сделано было насильственно, управа признала невозможным, во-первых, по невозможности трем человекам совершить подобное насилие, а во-вторых, потому что у Казана ни на теле, ни на платье, кроме нижнего, о которое, по словам его, он вытерся, придя в чувство, крови нигде не оказалось, чего при насилии избежать было бы невозможно.
Новоградволынский магистр решил евреев оставить в сильном подозрении. Уголовная палата постановила оставить их свободными.
Губернатор дал мнение, что он считает еврея Малаха уличенным и полагает сослать его в Сибирь; Шопника оставить в подозрении и перевести на жительство в другой город; Калия подвергнуть полицейскому надзору по месту жительства.
Правительствующий сенат, основываясь: «1) на заключении врачебной управы; 2) на доказательствах евреев о бытности их во время происшествия безвыездно в городе, кроме Шопника, доказавшего, что он ездил с Резником; 3) на общем одобрении поведения евреев; 4) на том, что Казан: а) не объявил немедленно о найденных им 12 рублях, б) бывал в корчмах и пил, в) обманул брата, скрыв настоящую причину своего ухода из дома, и потому, несмотря на одобрение посторонних, с дурной стороны выказал свое поведение, — постановил: 1) жидов признать к делу неприкосновенными, 2) Казана за ложный оговор их наказать плетьми двадцатью ударами и оставить под надзором полиции в подозрении, что он сам изуродовал себя из преступных видов».
ВСТАВКА Фото 3
Ты иудей сокрушил иго Христово, разорвал узы, отторгся от Царствия Небесного и подчинился человеческим властям!.. Смотри, как точно Пророк обозначил необузданность иудеев; он не сказал: ты отверг иго, но — сокрушил иго, а это пророк животных рьяных, необузданных, не терпящих власти (Первое слово против иудеев). Святой Иоанн Златоуст
Как пишет Даль, «здесь невозможно удержаться от некоторых замечаний. И во-первых, управа или сама по простоте своей была обманута, или же, что гораздо вероятнее, обманула других.Свидетельство ее во всяком случае ложное, неосновательное. Если три человека повалят одного и будут душить его за горло, придавив грудь, до беспамятства, то у него не только рот откроется, но даже и язык высунется; стоит только придавить кадык или гортань. Не менее ясно, отчего у Казана не было крови на одежде: он очнулся от первого обморока, стоя на коленях, с наклоненной вперед, над посудой, головою, и три жида держали его; вскоре он опять обмер и лежал, потеряв много крови, от полудня до вечера. Итак, сначала кровь бежала в подставленную вплоть ко рту чашку, потом, на все время обморока, остановилась, запеклась на языке, и когда он пришел вторично в себя, то уже кровотечения не было, а потому и платье не было окровавлено».
132. В 1840 году, во время Пасхи, католический священник отец Фома, живший в Дамаске, отправился со служителем своим в еврейский квартал, и оба пропали без вести. Обвинения пали на иудеев; все христианское население Дамаска поднялось, и негодование воспламенило даже мусульман. Французский консул, вполне убежденный в том, что злодеяние совершено евреями, разыскивал сам, побуждая всеми средствами турецкое правительство к действию, и настаивал на обвинении и казни иудеев; австрийский консул, к ведомству которого иудеи отчасти принадлежали, противодействовал и отстаивал евреев. Под пытками евреи сознались. Еврейские «посольства» с помощью подкупа добились прекращения дела, и оставшиеся в живых иудеи были освобождены.
133. В 1843 году, перед Пасхой, в Витебской губернии, в городе Луцке, два еврея, братья Берко и Шмария Клепачи, схватив пятнадцатилетнюю девушку Щербинскую, сделали ей насильственное кровопускание, собрав кровь в стакан. Несмотря на все улики, Берко и Шмария от всего отпирались и не могли быть уличены. Генерал-губернатор старался собрать по этому поводу секретные сведения на месте и нашел, что хотя сведения эти недостаточны для положительного заключения, но они подкрепляют издавна существующее известие об употреблении жидами христианской крови для каких-то изуверных обрядов.
134. В 1844 году высший суд Порты вынес решение по обвинению иудеев, живших на острове Мармаре, в мученическом убиении христианского младенца, который найден был истерзанным. Жалоба принесена была Греческим патриархом, но по настоятельному предстательству английского посланника суд не признал иудеев виновными, а приговорил патриарха к уплате судебных издержек.
Страшным преступлением против христиан со стороны иудеев было ритуальное поругание Святых Даров и антиминсов Христианской Церкви. 129 Так, Пикульский (крещеный еврей) в своем сочинении «О жидах», изданном в 1760 году во Львове, утверждает, что предметом особых стараний иудейских старшин является приобретение частиц Святых Тайн для поругания по особому обряду. Это свидетельство подтверждается и следственными показаниями, которые приводятся в книге историка иудаизма И. Лютостанского.[133]
