Это самостоятельное решение великой восточной проблемы подготовлялось еще гораздо раньше. Первыми додумались до этого юго-западные славяне. В XIV в. Душан сербский и Александр болгарский выступили с такими же притязаниями. Они мечтали о завоевании Константинополя и начали с провозглашения себя царями. В манускриптах того времени мы находим упоминание о новом Царьграде, каким должен был явиться город Тырново. Однако Милюков справедливо замечает, что для осуществления программы национального величия, Россия XVI в. ожидала побуждения извне, со стороны Западной Европы, как и Россия XVIII в. нуждалась во внешнем толчке, чтобы воспринять реформу Петра Великого.
Умирая (1505), Иван III оставил пять сыновей; между ними он и разделил свои владения, но, вопреки установившемуся, обычаю старшему из них Василию он оставил не одну, а две трети: всего 66 городов и областей со столицей во главе. Женатый первый раз на боярской дочери Соломониде Юрьевне Сабуровой, Василий не имел от нее детей, что его очень печалило. «Счастливы птицы», говорил он часто, глядя на птичье гнездо. Волшебство, к которому прибегала его неплодная супруга, оказалось бессильным. В 1525 г. боярская дума предложила ему другое средство, которое без сомнения соответствовало его личным видам: «Смоковница, не приносящая плода, должна быть выброшена из сада». Только один из членов боярской думы осмелился возвысить голос в защиту священных уз брака. Это был обладатель фамилии, которой предстояло занять блестящее место в рядах боярской оппозиции – Симеон Курбский. Его поддержали из среды духовенства сторонники реформы Вассиан Патрикеев и Максим Грек. Но это не помешало развязке. Соломонида была заточена в монастырь, а Василий повел к алтарю дочь литовского выходца Елену Глинскую. Он был очень увлечен ею. Вероятно, и бесплодие Соломониды было только предлогом для развода. После того, как московские князья перестали брать себе жен из владетельных европейских домов, установился обычай устраивать нечто вроде конкурса местных красавиц, среди которых они и выбирали со всех концов государства. Характерно, что при втором браке Василия не прибегали к этому обряду.
Красивая, сравнительно заботливо воспитанная, благодаря своему нерусскому происхождению, Елена соединяла в себе такие чары, каких Василий не мог бы найти ни у одной русской. Елена рано осталась сиротой после смерти своего отца Василия Львовича. Выросла она под опекой своего дяди Михаила, старого соратника Альберта Саксонского и императора Максимилиана. Этот Михаил был странствующим рыцарем, в поисках приключений он попал в Италию и даже умудрился принять там католичество. После женитьбы Василия на Елене в московский кремль проникают западноевропейские идеи. По свидетельству Герберштейна, Василий даже сбрил бороду в угоду своей супруге, что было, можно сказать, настоящей революцией.
«Заволжские старцы» объявили этот брак блудодеянием. Казалось, что и небу не угодно было сделать этот союз более счастливым, чем первый. Стали ходить слухи, что Соломонида родила сына в своем монастыре. Наконец молитвы монаха Пафнутия Боровского, впоследствии признанного в благодарность за услуги, оказанные царскому дому, святым, были услышаны. Елена произвела на свет желанного наследника. Спустя 3 года, 15 окт. 1533 г., она родила второго сына Юрия и вскоре овдовела. Иван III изменил старый порядок престолонаследия, по которому после смерти князя власть переходила к его братьям. Теперь им принадлежало лишь регентство. Нет оснований полагать, что Василий сделал иное распоряжение. Но Елена недаром происходила из рода авантюристов. Энергичная, честолюбивая, она сумела создать сильную партию и воспользовалась ею, чтобы захватить и удержать в своих руках власть.
Но Елена допустила двойную ошибку. Она, во-первых, не разделила власти со своим дядей, который, без сомнения, был ловким политиком. С другой стороны, большую часть правительственных полномочий она передала своему фавориту князю Телепневу-Оболенскому, который был лишь смутьяном. Скоро обнаружилось в государстве брожение. Елена заточила в тюрьму своего дядю, а также и Василиева брата Юрия, которые пытались завладеть государственной властью. После этого ей пришлось еще бороться с другим своим деверем, Андреем, не желавшим довольствоваться своим Старицким уделом. Государству грозила междоусобная война. Елена предупредила ее хитростью, поймав в ловушку Андрея. Он также попал в московскую темницу, откуда люди редко выходили. Голод и тяжесть оков ускорили его кончину. Что касается его сторонников, то они, в количестве 30 душ, качались на виселицах, расставленных по дороге из Москвы в Новгород. Новгород как бы поддерживал Андрея в борьбе с Еленой.
Елена держалась еще несколько лет, в то же время давая отпор внешним врагам, полякам и татарам, соединившимся против нее с целью воспользоваться слабостью ее правления. В 1538 г., как полагают, внутренние враги отравили Елену. Иван осиротел. Власть перешла к боярам, и олигархия сменилась анархией.
II. Правление бояр
Фаворит Елены, князь Телепнев-Оболенский, сразу потерял среди смуты почву под ногами. Враги, которых правительница умела сдерживать, теперь принялись мстить. Над развалинами партии Елены подымали голову Шуйские. Будучи связаны с престолом узами родства, они не удовлетворялись временным господством. Как Василий и Иван, они происходили от Александра Невского, притом происхождение свое вели от старшей линии, между тем как царствующая династия была младшей ветвью. Легко понять, как далеко простирались их честолюбивые замыслы. В каких-нибудь восемь дней после смерти Елены они расправились с фаворитом, он, как и многие другие, исчез в подземный темнице. В его лице Иван лишился своего опекуна и даже своей кормилицы Аграфены. Она была сестрой Оболенского и должна была разделить участь брата. Василий Васильевич Шуйский и двоюродный брат его Андрей, только что освободившийся от заключения, столкнулись с другим претендентом. Из открывшихся темниц вышли целые батальоны соискателей власти. Между ними был и князь Иван Бельский, который не намерен был уступать никому в своих притязаниях. В противовес Рюриковичам, он опирался на свое происхождение от Гедимина. Отец Бельского Федор женат был на племяннице Ивана III, княжне рязанской. Спасаясь от преследований Елены, брат его Семен бежал на чужбину. В Польше, в Крыму, даже в Константинополе он искал не столько убежища, сколько политического союза с целью вернуть себе свои наследственные владения – Бельск и Рязань, насильственно присоединенные к Московской державе.
Делу младших Рюриковичей, таким образом, угрожала опасность в борьбе, которая с 1538 по 1543 г. сделала Москву местом насилий и кровопролития. Только антагонизм между соперничавшими родами Шуйских и Бельских и их жестокое взаимоистребление спасли самого Ивана и сохранили в целости его владения. Однако ему в детстве пришлось пережить ужасные испытания. Опьяненные торжеством победы, Шуйские забывали всякую меру. Они расхищали сокровища царя, разыгрывая роль полновластных хозяев. После смерти Василия Васильевича во главе Шуйских стал Иван. Он забывал уважение к государю. «Бывало, в моем присутствии кладет обутые в сапоги ноги на постель моего отца», писал впоследствии Грозный, вспоминая также, что Шуйский раньше ходил в ветхой шубенке, а теперь ест на золоте. «Ясно, что он этого не получил в наследство от своего отца… А мы какой нужды не натерпелись, лишаясь даже пищи и одежды!» Даже привязанностей молодого государя не щадили. Вслед за кормилицей от него удалили в 1543 г. любимца его, Федора Воронцова. Преследуя его, Шуйские ворвались в одно из помещений кремлевского дворца. Они били его по лицу и угрожали лютой смертью. Только благодаря заступничеству митрополита он остался жив, но был сослан в Кострому. Впрочем, даже митрополичья власть была поколеблена. При каждом новом перевороте восторжествовавшая сторона старалась сменить митрополита. В 1539 году на место Даниила Бельские посадили Иоасафа. В 1542 г. Шуйские снова взяли верх; Иван Бельский был сослан на Белоозеро; его участь должен был разделить и митрополит. Положение областей было лучше. Правление Шуйских в особенности отличалось варварством и беспорядками. Наместники Шуйских вели себя везде, по свидетельству летописцев, «как лютые звери». Исключение представлял только Новгород, где были сторонники Шуйских. Города пустели. Кто мог, спасался бегством. Вызванный еще Василием и поселившийся в России итальянский архитектор Фрязини бежал заграницу и как раз в то время, когда должен был заняться устройством укреплений в Себеже. Дерптскому епископу он объяснял свой поступок тем, что бояре делают жизнь в Московской земле совершенно невыносимой. Бельские показали себя более гуманными и разумными правителями. Во время их непродолжительного господства были сделаны некоторые мероприятия, подготовлявшие будущее самоуправление общин. Но как Шуйские, так и Бельские пользовались властью не иначе, как только злоупотребляя ею.
