Окруженные большой толпой Пушкин и Плещеев 1 июня 1605 г. беспрепятственно въехали сначала через Мясницкие ворота Белого города, а потом и в Китай-город. Местом своего выступления они выбрали Лобное место на Красной площади. Здесь всегда было много людей. Когда все затихли, Пушкин заявил, что привез грамоту от царя Дмитрия Ивановича и прочитал следующее:
«Мы, Дмитрий, Божиею милостию царь и великий князь всея Руси, блаженной памяти покойного царя Ивана Васильевича истинный сын, находившийся по великой измене Годуновых столь долгое время в бедственном изгнании, как это всякому хорошо ведомо, желает всем московитам счастья и здоровья. Это уже двадцатое письмо, что я пишу к вам, но вы еще остаетесь упорными и мятежными… Однако я верил и понимал, что то происходит не от вас, а от изменника Бориса и всех Годуновых, Вельяминовых, Сабуровых, всех изменников Московского царства, притесняющих вас до сего дня… Того ради я прощаю вам все, что вы сделали против меня, ибо я не кровожаден, как тот, кого вы так долго признавали царем… От того вы могли легко приметить, что он не был вашим законным защитником и неправедно завладел царством… Схватите ныне всех Годуновых с их приверженцами как моих изменников и держите их в заточении до моего прибытия в Москву, дабы я мог каждого наказать, как он того заслужил, но больше пусть никто в Москве не шевелит пальцем, но хранит все, и да будет над вами милость Господня». (РИБ. Т. 13. Стб. 47.)
Призыв Лжедмитрия настолько воодушевил москвичей, что они тут же бросились в Кремль, вывели из царского дворца Марию Григорьевну, Федора и Ксению и на водовозной телеге под оскорбительные крики отвезли их на старый двор Бориса Годунова, который находился неподалеку. Потом они разграбили дворы всех Годуновых, Сабуровых и Вельяминовых и посадили их в темницы. Там их оказалось 37 человек. Никто из бояр не отважился их защитить. Только Ф. И. Мстиславский посоветовал отправить пленных в ставку самозванца, находящуюся в Туле. В итоге 15 июня часть их была выслана из Москвы в Тулу, остальных, по указанию «Дмитрия», направили в приволжские города в ссылку.
Значительно серьезнее пострадали Годуновы. Самый ненавистный из них С. Н. Годунов был убит, С. В. Годунова постригли в отдаленный монастырь, его сына Семена с родственниками послали в сибирские тюрьмы.
Хотя самозванец просил москвичей ничего не трогать в Кремле, разбушевавшаяся толпа разграбила многие подвалы и хранилища. Особенно воодушевили горожан бочки с вином и медом. Они выбивали днища и черпали горячительную жидкость шапками и даже сапогами. После этого была обнаружена восковая фигура ангела, которую использовали для отливки золотых скульптур для храма Святая Святых. Захмелевшие москвичи почему-то решили, что именно эта фигура лежала в гробу царя Бориса во время похорон. Получалось, что сам государь жив и где-то скрывается. Когда кто-то крикнул, что он направился в Англию через Архангельский порт, то некоторые даже решили броситься за ним в погоню. Для установления истины было решено вскрыть гробницу царя. Так было совершено неслыханное святотатство: тело недавно погребенного Бориса было вытащено из гробницы и выставлено на всеобщее обозрение. Только вмешательство духовенства остановило толпу от надругательства над умершим. Было решено вновь захоронить останки царя, но не в Успенском соборе, а в храме небольшого Варсонофиевского монастыря на окраине города.
Не избежал народного гнева и патриарх Иов. Его подворье полностью было разграблено, а сам он был подвергнут всяческим оскорблениям. Затем, по указанию Лжедмитрия, с Иова ободрали святительскую мантию и на простой телеге отвезли в Старицкий монастырь. Возможно, самозванец опасался, что патриарх признает в нем своего келейника и публично об этом заявит.
Только через несколько дней бояре смогли навести в столице порядок. Они выставили всюду стражу и отправили в Тулу делегацию тех, кто хотел заявить «Дмитрию Ивановичу» о своей готовности ему служить. Первыми отправились князья И. М. Воротынский, Н. Р. Трубецкой, A. A. Телятевский и П. Н. Шереметев и думный дьяк А. Власьев. Все, кроме Телятевского, были милостиво прощены и допущены лицезреть государя.
Хотя Лжедмитрий был на вершине триумфа, свергнутые Годуновы его пугали. Зная переменчивый нрав русских людей, он решил заранее себя обезопасить. Кроме того, новые подданные должны были доказать ему свою преданность. Поэтому в Москву были отправлены новый боярин В. М. Мосальский, князь В. В. Голицын с печатником Б. Сутуповым и дьяком А. Шерефетдиновым. Им было поручено подготовить столицу к встрече «прирожденного государя» и окончательно решить судьбу прежних правителей.
Утром 7 июня посланцы в окружении стрельцов вошли в старый дом Бориса. Там они набросились на Федора и Марию Григорьевну и задушили их. Царевну Ксению они не тронули, поскольку никакой опасности она не представляла. К тому же любвеобильный Гришка Отрепьев всегда мечтал увидеть красавицу-царевну, а теперь он имел возможность даже сделать ее своей наложницей. Поэтому Ксению отвели в дом к князю Мосальскому, где ей следовало быть до приезда Лжедмитрия.
Так бесславно закончилось правление первого в истории России выборного государя Б. Ф. Годунова и его сына Федора. Оба они оказались не готовы к тому чтобы сесть на царский престол и достойно править. Русское общество также было не готово к тому чтобы избирать своего правителя и верно ему служить.
Источники и литератураО начале войн и смут в Московии. Указ. изд.; Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. М., 1937; Пирлинг П. Дмитрий самозванец. М., 1912; Скрынников Р. Г. Самозванцы в России в начале XVII века: Григорий Отрепьев. Новосибирск, 1987; Ульяновский В. И. Российские самозванцы: Лжедмитрий I. Киев, 1990; Морозова Л. Е. Два царя: Федор и Борис. М., 2006; она же. Смута: ее герои, участники, жертвы. М., 2004.
Глава 6
ЛЖЕДМИТРИЙ I НА ПРЕСТОЛЕ
Лжедмитрий находился в Туле до конца мая и оттуда рассылал по всей стране грамоты о своих победах. В них он уверял русских людей в том, что является истинным сыном Ивана Грозного. Однако не во всех городах его гонцов встречали с радостью. Бывали случаи, что их просто убивали, а грамоты сжигали. Но ситуация резко изменилась, когда из Москвы пришло известие о свержении царицы Марии Григорьевны и Федора Борисовича. В еще большее волнение пришли жители городов, когда до них дошли слухи о бегстве царя Бориса с казной и необходимости поймать его. Многие прекратили всяческую деятельность, прятали ценное имущество и запирались в своих домах. Всем хотелось хоть какой-нибудь определенности.
В этой обстановке Лжедмитрий начал готовиться к торжественному въезду в Москву. По его указанию в Тулу были доставлены прекрасные лошади из царской конюшни, кареты, продовольствие и даже деньги из казны для раздачи войску. На поклон к нему каждый день прибывали представители знати. Многие приносили ценные подарки и за это приглашались на прием к самозванцу. С ними он вел длинные беседы, рассказывая о чудесном спасении и победах. Вполне вероятно, что не все ему верили, но были вынуждены молчать из-за опасений за свою жизнь.
После восстания против Годунова 1 июня Лжедмитрий мог бы уже приехать в столицу, но он не стал спешить, желая в очередной раз убедиться в том, что русские люди готовы признать его своим царем и будут преданно служить. Поэтому торжественный въезд в Москву состоялся только 20 июня 1605 г.
Около города «царя Дмитрия» встречали следующие лица: боярин князь И. М. Воротынский, боярин князь A. A. Телятевский, окольничий П. Н. Шереметев и думный дьяк А. Власьев. Вместе с ними были стольники, дворяне и люди разных чинов. После этого все въехали в ворота первых крепостных стен.
Исаак Масса так описал это событие: «Димитрий весьма приблизился к Москве, но вступил в нее, только когда достоверно узнал, что вся страна признала его царем, и вступление свое он совершил 20 июня. И с ним было около восьми тысяч казаков и поляков, ехавших кругом него, а за ними следовало несметное войско, которое стало расходиться, как только он вступил в Москву; все улицы были полны народом так, что невозможно было протолкаться; все крыши были полны народом, также все стены и ворота, где он должен был проехать; и все были в лучших нарядах и, считая Димитрия своим законным государем и ничего не зная другого, плакали от радости. И, миновав третью стену и Москва-реку и подъехав к Иерусалиму, — так называется церковь на горе, неподалеку от Кремля (храм Василия Блаженного. — Л. М.), — он остановился со всеми окружающими и сопровождающими его людьми и, сидя на лошади, снял с головы свою царскую шапку и тотчас ее надел опять и, окинув взором великолепные стены и город и несказанное множество народа, запрудившее все улицы, он, как это было видно, горько заплакал и возблагодарил Бога за то, что тот продлил его жизнь и сподобил видеть город отца своего, Москву, и своих любезных подданных, которых он сердечно любил. Много других подобных речей говорил Димитрий, проливая горючие слезы, и многие плакали вместе с ним.
