Его родители-алкоголики вскоре после рождения сына были лишены родительских прав. Виктора отдали в Дом ребенка, после он был усыновлен бездетной супружеской парой. В документах Витя значился русским, однако был похож на цыгана, из-за характерной внешности к нему с детства приклеилось прозвище Копченый. Жил в Ленинграде, в трехкомнатной квартире с приемной матерью и бабушкой, откуда каждый день ездил в Ломоносов на службу.
Служба в армии особой радости Ильину явно не доставляла. Сослуживцы сразу отметили странности в поведении молодого коллеги. Молодой офицер Советской армии, служивший в секретной части, мог на политзанятиях заявить, что время комсомола как объединяющей советскую молодежь организации давно прошло. Неодобрительно Виктор отзывался и о вводе советских войск в Чехословакию. Восхищался поступком Ли Харви Освальда, который, застрелив президента Кеннеди, прославился на весь мир, приводил в качестве примера офицеров из государств третьего мира, устраивающих военные перевороты в своих странах, – мол, а мы что же? (Уже после покушения сослуживцы Ильина младшие лейтенанты Степанов и Васильев были осуждены на пять лет и отсидели свой срок от звонка до звонка за то, что слышали высказывания Ильина, но не сообщили, «куда следует».) Когда же Виктор поссорился со своей девушкой по имени Наташа, то якобы взял табельный пистолет и поехал выяснять с ней отношения.
Странности странностями, но сослуживцы и командиры не могли предположить, что на самом деле творится в голове Виктора Ильина. Замполит части иногда проводил с ним «душеспасительные» беседы, однако на Виктора они, судя по всему, не действовали. Часть, естественно, курировалась КГБ, однако и там не слишком интересовались крамольными речами молодого офицера. К тому же случилось так, что в 1968 году офицер госбезопасности, в ведении которого находился 61-й геодезический отряд, сначала ушел в отпуск, затем у него была сессия, и КГБ в течение двух месяцев практически не имел информации о том, что происходило в дислоцированной в Ломоносове части.
* * *
Вечером 20 января 1969 года Виктор Ильин заступил в наряд помощником дежурного по части. В тот день командир части Машков и замполит Мельник отбыли в Ленинград на недельные командирские сборы. Во время обеда им сообщили, что в их части ЧП: Ильин исчез прямо с боевого поста.
О том, что помощник дежурного пропал со своего места, стало известно ранним утром. Но до одиннадцати часов об этом никому не сообщали, думали, что, может быть, спит где-нибудь на территории отряда или ушел в самоволку – например, выяснять отношения со своей Наташей. Однако вскоре выяснилось, что дела обстоят гораздо серьезнее: из оружейной комнаты пропали два пистолета Макарова – Ильина и еще одного офицера – и четыре полных обоймы.
Солдаты, стоявшие в наряде на проходной, показали, что примерно без четверти восемь утра Ильин проследовал мимо них, сказав, что идет на кухню снять пробу с завтрака. Это входило в обязанности дежурных офицеров и поэтому не вызвало ни малейшего подозрения. Однако, по словам поваров, на кухне младший лейтенант в то утро не появлялся, не проходил он обратно и мимо проходной.
Прибыв в Ломоносов, командир части Машков сформировал для поиска дезертира две группы – одна должна была вести поиски в Ломоносове и ближайших окрестностях, вторая, во главе с самим командиром, отправилась в Ленинград, на квартиру, где жил Ильин. Там его не оказалось, однако при беглом осмотре комнаты Виктора один из офицеров обнаружил на столе тетрадь с записью: «Узнать, когда рейс на Москву. Если летят, брать. Идти на дежурство. Все уничтожить». В аэропорту «Пулково» офицеры узнали, что Ильин действительно улетел в столицу рейсом в 10.40.
С одной стороны, появилась уже хоть какая-то определенность по поводу судьбы пропавшего офицера, но с другой – это означало, что о его исчезновении надо сообщать в милицию и КГБ. Однако Машков, которому, очевидно, очень не хотелось этого делать, протянул до вечера и только тогда сообщил о пропаже своего подчиненного в областное управление КГБ. Оттуда информация пошла уже в Москву.
Не нужно было быть «лучшим в мире сыщиком всех времен и народов», чтобы понять, что подразумевал Ильин под словами «если летят, брать». О встрече космонавтов говорили на каждом углу. Было ясно: с этим как-то связаны и действия Ильина. Однако зачем он поехал встречать героев космоса, прихватив с собой два пистолета, оставалось загадкой. В любом случае, это было уже серьезно, за поиски сбежавшего младшего лейтенанта принялись основательно, по отделениям милиции полетели ориентировки на него.
О том, было ли это просто везением или чем-то иным, мы поговорим немного позже, пока же ограничимся констатацией факта – несмотря на всю наивность своего плана и усиленные поиски, Виктору Ильину практически удалось совершить задуманное…
* * *
Прилетев в Москву и без проблем пройдя досмотр, Ильин сразу же отправился на квартиру своего дяди, жившего в столице. Причину своего неожиданного приезда он объяснил просто, сказав почти правду: «Хочу на космонавтов посмотреть. Когда еще такая возможность представится. Завтра ведь встреча?» Родственника (кстати, работника милиции) такое объяснение вполне удовлетворило. Уже вечером, за ужином, Виктор неожиданно сказал: «Вот если бы ты, дядя, дал мне свою форму, тогда, глядишь, и в Кремль пропустили бы». Родственник от такой идеи в восторг явно не пришел. «Ты что, спятил? – ответил он Виктору. – Знаешь, что за это полагается?» Ильин обратил дальнейший разговор в шутку и больше к своим планам на завтрашний день не обращался.
Утром Виктор исчез. Дядя обнаружил, что пропал не только племянник, но и его летняя милицейская форма. Церемониться он не стал и, сопоставив факты – разговоры Виктора о том, чтобы проникнуть на Красную площадь, и пропажу формы, – сообщил об этом в органы. Там уже не на шутку встревожились, ведь уже было известно, что у дезертира есть оружие. К дяде Виктора прибыл сам комендант Кремля генерал Шорников и, посадив его в свою «Чайку», дважды проехал с ним по маршруту до «Внуково-2» и обратно: вдруг дядя увидит в толпе лицо Виктора? Но это результата не дало.
Позже Ильин рассказывал, что, выйдя из квартиры, он нырнул в метро и вышел на станции «Проспект Маркса». Оттуда пошел по направлению к Боровицким воротам, где, по его расчетам, должен был проехать правительственный кортеж. Удивительное дело – на всем протяжении отнюдь не близкого пути на молодого «сержанта» милиции, одетого в самый разгар зимы в легкую летнюю форму, не обратили внимания ни сотрудники милиции, ни одетые в штатское гэбисты, коих в тот день на Красной площади и подходах к ней было великое множество.
Дойдя до ворот, Виктор встал в милицейское оцепление. И вновь ему невероятно повезло (мы до определенного момента будем считать, что речь идет именно о везении) – он очень удачно стал на стыке двух отделений. По версии следствия, получилось так, что в первом отделении подумали, что Ильин – сотрудник второго, и наоборот.
Простояв некоторое время в оцеплении, Виктор решил переместиться поближе к зданию Алмазного фонда. И вновь какое-то просто фантастическое наитие – Ильин встал на том месте, где ранее был милицейский пост, который буквально накануне встречи космонавтов почему-то упразднили. И опять на него никто не обращал внимания. Впрочем, в какой-то момент к Виктору подошел крепкий человек в штатском и спросил: «Ты чего здесь стоишь?» – «Поставили, вот и стою», – просто ответил Ильин. Сотрудник КГБ знал, что пост отсюда убрали, но решил, что его восстановили, и больше вопросов не задавал.
* * *
«…Это было не спонтанное решение, Ильин тщательно готовился к покушению: просматривал кадры кинохроники, изучал маршруты передвижения первых лиц государства и их гостей, учился стрелять. Он почти до метра вымерил Красную площадь, вычислив самое удобное место для нападения. Кстати, его странные манипуляции вызвали некоторые подозрения у дежурившего милиционера, но, поскольку Ильин был одет в милицейскую форму, тот не придал значения чудаковатому офицеру», – так о деле Ильина вспоминал Алексей Кривошеин, который, будучи молодым офицером госбезопасности, проходил службу в Особом отделе Ленинградского военного округа и принимал участие в расследовании дела о покушении на Брежнева. Интересно и свидетельство еще одного сотрудника органов, В. В. Мухина, без малого двадцать лет проработавшего в охране первых лиц государства: «Ильин находился возле Алмазного фонда и, пользуясь формой, делал вид, что работает в Кремле. Он ходил взад-вперед и все время призывал людей встать поровнее, придерживаться порядка. Это и сбило с толку».
Наконец пришло время действовать. У поворота на мост Боровицкой башни появился сопровождаемый эскортом мотоциклистов правительственный кортеж. Когда он поравнялся со зданием Алмазного фонда, Виктор Ильин быстро стянул с рук перчатки, вытащил из карманов пистолеты и метнулся ко второй машине. За шесть секунд он успел выпустить по лобовому стеклу лимузина шестнадцать пуль. Водитель, заливаемый кровью, обмяк на рулевом колесе. На долю секунды «ЗиЛ» потерял управление. Пятеро пассажиров бросились на сиденья, затем один из них, увидев, что машина стала неуправляемой, сумел перехватить руль и направил «ЗиЛ» к обочине.
