43 Ibid. P. 153, 196.
44 Ibid.
45 Ibid. P. 218–220.
46 Ibid. P. 489.
47 Montague Burton Memorial Lectures Leeds Univ. Leeds, 1973. P. 7.
48 Документы и материалы… 200.
49 ADAP. Serie D. Bd. 6. S. 447–449.
50 Langer W., Gleason S.E. The Challenge to Isolation, 1937–1940. N.Y., 1952. P. 76.
51 Wilson HЯ. A Career Diplomat. N.Y., 1960. P. 11.
52 Library of Congress. H.L. Ickes Papers. Box 162. H.lckes to R. Robins 5.VII.1939.
53 DGFP. Serie D. Vol. VI. P. 1088.
54 Ibid. Vol. VII. P. 5–6.
55 ADAP. Serie D. Bd. 6. S. 882.
56 Adelman D., Palmeri D. The Dynamics of Soviet Foreign Policy. N.Y., 1989. P. 81.
57 ДВП. Кн. первая. С. 583.
58 Там же.
59 Там же. С. 612.
60 Известия. 1939. 21 авг.
61 АВП. РФ. Ф. 06. Оп. 16 и П. 27. Д. 5. Л. 197.
62 Подробнее см.: 1939 год. Уроки истории. М., 1990.
ПЕРЕГОВОРЫ ОСЕНЬЮ 1939 года
© О. Маннинен, Н.И. Барышников
Советское руководство заблаговременно готовилось к вероятной "второй империалистической войне". Эта война, с одной стороны, таила угрозу существованию СССР, но, с другой — по мнению некоторых советских деятелей, могла привести к увеличению числа социалистических государств, в то время как крупные капиталистические страны ослабят и истощат друг друга во взаимном противоборстве.
На XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 г. начальник Политуправления РККА Л.З. Мехлис заявил, что в случае развязывания против Советского Союза "второй империалистической войны" Красная Армия "перенесет военные действия на территорию противника, выполняя свою интернациональную задачу и увеличивая количество советских республик"1. В.М. Молотов, занявший пост народного комиссара иностранных дел, в мае 1939 г. говорил о "возможно большем расширении границ своего отечества"2. Сведений о подобных намерениях Сталина нет, тем не менее можно констатировать, что осенью 1939 г. он, как минимум, стремился укрепить оборону Советского Союза и держаться возможно дальше от мирового военного конфликта. Заключенный 23 августа 1939 г. договор с Германией решительно изменил положение в Восточной Европе. Поначалу представлялось, что он будет способствовать стабилизации обстановки в балтийском регионе, поскольку недавние противники пришли к согласию. Но вскоре обнаружилось, что, напротив, давление на государства, находившиеся между двумя великими державами, стало возрастать.
Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 г. нападением Германии на Польшу. Советский Союз 17 сентября предпринял боевые действия, объявив своей целью освобождение принадлежавших Польше территорий, которые ранее входили в состав России, были заселены украинцами и белорусами (Западная Украина и Западная Белоруссия)3.
На финляндском направлении оборонительные приготовления Советского Союза начались в то же самое время, что и на других западных рубежах. Народный комиссар обороны Ворошилов и начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников 11 и 14 сентября распорядились об усилении войск на советской границе с Финляндией. На аэродромах приводились в боевую готовность военно-воздушные силы. Началось минирование Финского залива. 13 сентября Ворошилов обратился в экономический совет правительства СССР с предложением расширить работы по строительству укреплений на Карельском перешейке. Затем последовал приказ о создании Мурманской группы войск для обеспечения защиты Кольского полуострова4.
Оснований рассматривать эти меры как подготовку войны против Финляндии, конечно же, нет. Они проводились в рамках подготовки к мобилизации на случай военных действий не только на финляндском направлении, но и на других участках советских границ. 4 сентября в оперативных указаниях военного совета Ленинградского военного округа командованию Краснознаменного Балтийского флота говорилось о допустимости в определенной ситуации боевых действий на Карельском перешейке, нарвском направлении и в Финском заливе, а также овладения о-вами Сейскари, Лавансаари и Большой Тютерсаари. При этом подчеркивалось, что намечаемые операции будут направлены против экспедиционных сил противника, который попытается использовать в агрессивных целях финляндскую и эстонскую территории. "При нейтралитете Финляндии, — отмечалось в данном документе, — захват этих островов осуществлять по особому указанию правительства". Одновременно предусматривалось "воспрепятствовать подвозу в порты Финляндии и Эстонии экспедиционных войск, оружия и снаряжения"5.
Естественно, мобилизационные мероприятия на территории Ленинградской области не могли быть оставлены без внимания в Финляндии. Финский посланник Ирье-Коскинен по указанию из Хельсинки обратился 11 сентября в наркомат иностранных дел СССР с запросом о причине этих военных приготовлений6. Тремя днями ранее он сообщил в Хельсинки, что "возросли возможности осуществления в благоприятном направлении доверительных отношений между Финляндией и Советским Союзом"7.
В Финляндии в качестве ответной меры на советские военные приготовления был отдан приказ флоту и береговой обороне усилить внимание за соблюдением нейтралитета. Освобожденных в августе 1939 г. от несения воинской обязанности вновь призвали в армию. Часть так называемых войск прикрытия сосредоточили на Карельском перешейке. 23 сентября на службу были призваны резервисты пограничных частей. Но намерение председателя совета обороны маршала Маннергейма сосредоточить у границы все войска прикрытия тогда еще не получило поддержки8.
В Москве с особым вниманием следили за признаками германской активности в отношении Финляндии, в том числе за проводившимися в то время работами по сооружению порта в Петсамо и поездками в Финляндию немецких офицеров. Полпред В.К. Деревянский связывал свои подозрения с визитом в Финляндию в июле 1939 г. начальника генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдера. В своем отчете об этой поездке Гальдер отметил, что финские военные руководители являлись, "несомненно, сторонниками Германии", а финские политики, несмотря на попытки "вместе со шведами и норвежцами проводить независимый от великих держав курс", все же сохраняют "некоторые симпатии к Англии" и "пытаются также сблизиться с Германией". Приемом военных из других западных стран Финляндия хотела показать свой политический нейтрализм9.
В Москве заключением советско-германского договора о ненападении хотели достичь гарантии безопасности СССР на северо-западном направлении. Дополнительный секретный протокол можно рассматривать доказательством стремления воспрепятствовать попыткам Германии ввести свои войска на территорию Балтии.
Советское руководство давало себе отчет, что за вторжением в Польшу может последовать также и нападение на СССР. Документы показывают, что оборонительные планы вооруженных сил предусматривали существующую опасность с северо-запада и акватории Балтийского моря и что противником будет Германия. 4 сентября военный совет Ленинградского военного округа поставил перед Балтийским флотом задачу "не допустить прохода линейных сил флота Германии в восточную часть Финского залива"10. Настроения бдительности были характерны для нижестоящего армейского командования. Политрук Орешкин из 56-й стрелковой дивизии записал 25 августа в своем дневнике: "По отношению к противнику надо всегда находиться начеку"11.
Через Коминтерн из Москвы направлялась за рубеж информация сторонникам социалистической ориентации, согласно которой Советский Союз заключил договор с Германией в интересах сохранения мира и защиты, в частности, балтийских стран. Вопреки различию между фашистскими и демократическими капиталистическими государствами коммунисты призывали выступать против английского и французского империализма, а также мифа о "нейтралитете" стран-нейтралов12.
В Финляндии не знали о секретном дополнительном протоколе договора Молотова — Риббентропа. Но уже в конце августа в Хельсинки из Соединенных Штатов поступили сведения о советско-германском разделе сфер интересов — американцам стало известно об этом от сотрудника германского посольства в Москве. В Финляндии данная информация рассматривалась, по-видимому, лишь как один из множества слухов, поскольку не указывался ее источник. Строились различные догадки. После нападения Германии на Польшу в Финляндии возникли предположения, что Советскому Союзу она, видимо, уступила по договору Финляндию. Советское полпредство располагало сведениями, что во всех кругах финского общества распространяются слухи, будто в Германии видели карту, где границы между СССР и Финляндией обозначены с учетом передачи ему территории вплоть до Вааса.
Леворадикальные интеллигенты, в частности Р. Палмгрен, осуждали заключение договора, поскольку оно осложнило антифашистскую работу. Другой оппозиционер А. Рикка при посещении советского полпредства заявил, что договор трудно понять, хотя критика его все же ослаблялась высказыванием многими рабочими такой мысли: "Если Сталин принял данное решение, то это значит, что так надо делать"13.
