Другой суздальский князь Ярослав бежал с побоища в Переяславль. В ярости он приказал заковать в кандалы всех новгородцев и смолян, какие случились в это время в Переяславле, и бросить их в погреб. Новгородцев было более ста человек; многие из них задохнулись в тесных подвалах. Сколько он ни злобился, а смириться пред победителями пришлось и ему.
Ни один князь не принес столько пользы Новгороду, как Мстислав Удалой. При нем никто не осмеливался нарушить новгородской старины, да и в других областях боялись творить насилия и не по праву занимать княжеские столы. Мстислав готов был всегда помочь правому, наказать нарушителя правды.
В это время в Галиче опять стали хозяйничать венгры.
Мстислава тянуло туда восстановить там правду. Собрал он вече. «Клянусь, — сказал он, — Святой Софии, гробу отца моего и вам! Хочу поискать Галича, а вас не забуду.
Дай Бог мне лечь у Святой Софии, у гроба отца моего!»
Сильно упрашивали новгородцы Мстислава остаться у них — все напрасно. Он уехал, и навсегда. Не довелось ему лечь у Святой Софии.
Новгород. Софийский соборМного церквей было в Новгороде, но самой главной была каменная церковь Святой Софии. Строилась она пять лет (1045–1050). Владимир Ярославович призвал мастеров из Греции, чтобы расписать стены церкви. Сохранилось любопытное сказание. Живописцы стали писать на куполе образ Спасителя с благословляющею рукой. Приходят на другой день, смотрят — рука Спасителя сжата. Иконописцы поправили снова руку; на следующее утро рука опять сжата. Поправили они снова руку. На третий день чудо опять повторилось. Наконец, на четвертое утро иконописцы услышали голос: «Писари, писари, не пишите меня с благословляющею рукой, а со сжатою! В этой руке держу я Великий Новгород, когда рука моя разожмется, то придет граду сему конец!»
Чем больше богател Новгород, тем больше строилось и церквей. Церкви строили владыки новгородские из своей казны; строили церкви и князья. Иногда в складчину сооружала храм какая-нибудь улица, то есть жители, имеющие дома на той улице, где сооружалась церковь. Во время повальных болезней ставили «обыденные» церкви, то есть в один день построенные и освященные. Большей частью церкви были небольшие и деревянные. Частные люди, богачи, иной раз давали по какому-нибудь случаю «обеты» построить церковь. Иные, чувствуя за собой какие-нибудь грехи, чтобы загладить их, строили церкви.
Б. Домашников Летнее утро. НовгородСохранилось следующее сказание.
Жил в Новгороде богач Щил с сыном. Нажил Щил огромное состояние. Нажил он его тем, что давал деньги в рост. Лихву (проценты) брал он небольшую. Скопил он себе громадное имение и задумал построить для спасения души своей церковь во имя Покрова и устроить монастырь на берегу Волхова. Испросил он у владыки благословение на это дело, а на какие деньги будет строить, не сказал. Когда церковь была построена, Щил попросил архиепископа освятить ее. Тут только Щил сказал, что соорудил церковь на лихвенные деньги. «Уподобился ты Исаву, — сказал архиепископ, — взял ты у меня обманом благословение. Иди и вели в твоей церкви в стене сделать гроб, надень саван, и пусть над тобою будет совершен похоронный обряд, вели сотворить по себе панихиду, а что случится далее, то пусть будет по воле Божией». Горько плакал Щил, не посмел он ослушаться архиепископа и сделал все, как было приказано. Как только стали его отпевать, вдруг гроб провалился в землю, и на месте, где стоял он, явилась пропасть. Когда узнал об этом архиепископ, он велел в память этого чуда изобразить на церковной стене Щила в гробу посреди ада. Церковь была после этого запечатана. В большом горе об отце сын Щила пришел к архиепископу и просил его совета, как помочь отцу. Владыка велел ему сорок дней поститься и молиться, раздавать в это время нищим щедро милостыню и в сорока церквях заказать по сорок панихид. Когда это было исполнено, послал архиепископ в церковь, построенную Щилом, посмотреть на стенную картину. Оказалось, что Щил лежит в гробу по-прежнему, но голова его уже вышла из ада. Отслужили еще сорок панихид, — посмотрели на картину, а Щил уже по пояс вышел из ада. В третий раз отпели сорок панихид — Щил на картине совсем вышел из ада с гробом своим. Изображение так и осталось, а в стене по-прежнему оказался гроб Щила, и пропасть исчезла.
В таком торговом городе, как Новгород, ростовщиков было немало. Сказание о Щиле показывает на то, что давать деньги в лихву (на проценты) считалось грехом. Действительно, церковь не раз сильно вооружалась против промысла ростовщиков, но искоренить его не могла.
В Новгороде было много монастырей. Самыми древними считаются Перынский и Юрьев. Перынский находится на левом берегу Волхова, у истока его, где прежде стоял истукан Перуна. Юрьев монастырь был основан еще Ярославом (христианское имя его Юрий) в 1030 году. В XII веке возникли еще два знаменитых новгородских монастыря: Антониев и Хутынский. В начале XIII века в Новгороде и его окрестностях было до 20 монастырей, а по всей области Новгородской более тридцати. Монастыри эти владели землями, огородами, деревнями; благочестивые князья, бояре и гости новгородские много жертвовали на монастыри и земель, и денег.
К. Бритов Старая ЛадогаВ Новгородской области было несколько городов, подчиненных Новгороду, пригородов его. В этих пригородах были свои веча; но пригороды должны были подчиняться Новгороду и в случае войны присылать ему на помощь свои рати. Новгородское вече назначало своих посадников в пригороды. В каждом пригороде был торг (торговая площадь) и главная церковь. Торжок состоял под покровительством святого Спаса, Порхов — святого Николы, Руса — святого Преображения. Церкви в небольших городах устраивались, конечно, попроще и поменьше, чем в Киеве и Новгороде.
В Ладоге, одном из самых древних русских городов, уцелела старинная церковь (XII века), на стенах которой сохранилась в нескольких местах старая живопись (фрески).
Духовенство приносило Новгороду много пользы, старалось умиротворить враждующих, удерживало, насколько могло, от разных насилий и беззаконий, вооружалось против ростовщичества, помогало разным должностным лицам наблюдать, чтобы в торговле не было обмана. В одной новгородской церкви хранились образцы некоторых мер, которых должны были держаться при торговле. В Новгороде были свои особенные меры и деньги. Новгородская серебряная гривна весила фунт. Кроме гривен, встречаются полугривны, которые иногда рубились пополам, отсюда название «рубли», отрубки в половину рубля стали называться полтинами. Была в Новгороде и мелкая монета, величиной с гривенник. Кроме того, были в ходу и иностранные монеты: западные — европейские и восточные — арабские. Нередко купцы по старине обходились и без денег — меняли товар на товар.
Бойко шла новгородская торговля. Предприимчивые и ловкие купцы наживали себе огромные состояния; немало было и богатых именитых бояр. Но не жилось спокойно в Новгороде. Много было в Новгороде недовольных бедняков; многочисленная новгородская чернь нередко волновалась. Случались голодные годы, повальные болезни, страшные пожары — все это причиняло волнения. Бывали случаи, что новгородская чернь подымалась против нелюбимого посадника или против бояр, творивших какое-нибудь насилие. Случалось, что и сами бояре, враждуя между собой, возбуждали народ к волнению, подкупали новгородскую чернь. Являлись на вечах подкупленные крикуны — вечники. Трудно бывало иногда удержать порядок на вече: подымался шум и гам со всех сторон, пускались в дело кулаки да дубины. Начиналась свалка. Немало гибло народу иной раз во время таких побоищ. Случалось, что дравшиеся входили в такой задор, что нельзя было и унять их. Ненавистных людей народ обыкновенно топил, бросал с моста в Волхов. Недовольных в Новгороде и между чернью, и между боярами было много. Сохранилось языческое предание в Новгороде, что низвергнутый Перун, плывя по Волхову, кинул палку на мост и заповедал Новгороду вековечные распри и драки.
Бывали случаи, что недовольные люди или удальцы, которым не по вкусу приходились разные стеснения в Новгороде, уходили из Новгорода искать удачи да счастья на стороне. Иногда составлялись целые шайки таких «повольников», пускались иногда они на ладьях (ушкуях) по рекам, разбойничали, грабили купцов, плавали и по морю, нападали на береговых жителей. Иногда они основывали новые поселки. Случалось, что вожди таких повольников под старость каялись, старались «замолить» свои грехи, делали большие вклады по церквям и монастырям за помин «грешной души», иногда ходили на поклонение по святым местам. В XII и XIII веках было в обычае на Руси ходить на поклонение в Иерусалим и на Афон. Таких странников называли «паломниками» (от слова «пальма» — они обыкновенно приносили с собою пальмовые ветви). Паломники эти иногда рассказывали о разных дивах, какие им приходилось самим видеть на пути, передавали рассказы и других о разных диковинах. Рассказы эти, переходя из уст в уста, иной раз преувеличивались, искажались, а в устах народа они нередко сплетались с разными сказками и суевериями, остатками язычества.
