В этой Второй Турецкой войне Екатерины особенно примечателен ее затяжной характер. Две великие державы целых четыре года ведут войну с третьей державой более слабого ранга. И одна из этих великих держав-союзниц выбывает из строя. Это – Австрия, жертва своей обычной рутины, за которую она уже жестоко поплатилась в Семилетнюю войну и еще жесточе поплатится в наступающих войнах с Республикой и Империей. Греческому прожекту Потемкина не суждено было осуществиться. Виноват в этом, главным образом, сам Светлейший. В эту войну духовные его силы были явно на ущербе (чувствовал, что влияние его в Петербурге уменьшается с каждым днем), физические силы начинали сдавать. Эти обстоятельства и способствовали возникновению той вялости и апатии, которыми характеризуется полководчество Потемкина.
Душой Потемкин был не столько в армии, сколько в Петербурге – частые его поездки туда достаточно это показывают. В 1791 году он вообще бросил армию, и в его отсутствие Репнин одержал решительную победу при Мачине. Ценности времени для Потемкина не существовало, в то время как в ту эпоху кампанию открывали обычно в апреле, он приступил к действиям: в 1788 году лишь в середине июня, в 1789 году в середине июля, а в 1790 году только в октябре! Бесспорно, при более энергичных действиях вся война могла бы состоять из двух кампаний – овладение Очаковом и Бендерами в 1788 году и переноса военных действий за Дунай в 1789 году. Трагизм Потемкина заключался в том, что в силу своего положения в стране и при дворе он не допускал того, чтобы кто-либо, кроме него, мог командовать армией. Будучи облечен всей полнотой власти, которая когда-либо давалась главнокомандующему, которой не имели Салтыков и Румянцев и не будут иметь Суворов и Кутузов, – Потемкин так и не использовал своих возможностей. Сам он, гениальный политик и организатор, совершенно был лишен каких-либо полководческих дарований и сознавал это, но в то же время (и здесь проявились в полной мере его отрицательные качества временщика) завидовал своим более даровитым в этом отношении подчиненным. Нежелание его воспользоваться рымникской победой, особенно наглядное тому доказательство.
Все же, когда под Измаилом случилась неустойка, сказался государственный ум Потемкина, его инстинктивное стремление иметь подходящих людей на подходящем месте. Он не поколебался вызвать туда своего очаковского недруга Суворова и дал ему самые обширные полномочия (отступить, если найдет нужным). А когда Измаил был взят, то настоял, чтобы Суворова не наградили – зависть опять взяла верх. И победитель Измаила смог получить фельдмаршальский жезл лишь четыре года спустя и под стенами другой крепости.
Героем этой войны является Суворов. Его деятельность в 1787–1789 годы имеет поразительное сходство с деятельностью Скобелева девяносто лет спустя. Кинбурн повторится под Ловчей, Рымник под Шейновом. Тернии нудной очаковской осады будут уготованы Скобелеву под Плевной – и не вина героя, что Третья Плевна не станет его Измаилом…
Кинбурнская коса вскрыла первые чудеса. За ней последовали Фокшаны, Рымник, Измаил. Уже две прежние войны – Столовичи, Туртукай, Козлуджа доставили Суворову известность, Фокшаны и Рымник прославили его, а Измаил сделал имя его легендарным.
Шведская война 1788–1790 годов
Натравив на Россию в 1787 году Турцию, наши европейские друзья-приятели этим не ограничились, а продолжали свои интриги в других соседних с нею государствах.
Происки их нашли благоприятную почву при дворе авантюристического короля Швеции Густава III.
Шведский король решил воспользоваться русско-турецкой войной и отправкой всей русской вооруженной силы на юг (чем обнажалась русско-шведская граница) для того, чтобы попытаться вернуть земли, утраченные Швецией по Ништадтскому и Абосскому договорам. Придравшись к неисправному, по его мнению, салюту русских кораблей шведской эскадре, он предъявил России дерзкие требования, а вслед затем объявил войну.
36-тысячная шведская армия под начальством самого короля вторгнулась в русскую часть Финляндии и осадила Нейшлот. Русская армия – 14000 под командой графа Мусина-Пушкина – носила чисто импровизированный характер и состояла из войск, либо плохо обученных (гарнизонные войска), либо вовсе не обученных, как, например, 2 батальона из причетников и их детей, казачий полк из ямщиков и тому подобные формирования. Однако шведы не сумели воспользоваться своим превосходством и действовали неумело. Нейшлот стойко держался и шведы были вынуждены снять его осаду. В августе шведская армия отступила за границу и кампания 1788 года закончилась этим. На море 6-го июля адмирал Грейг разбил шведский флот у острова Гогланда.
В 1789 году наша армия в Финляндии была доведена до 20000 и граф Мусин-Пушкин решил перейти в наступление, невзирая на численное превосходство врага. Война была внесена в шведские пределы, и в течение лета покорена значительная часть Финляндии с С. Михелем и Фридрихсгамом[148]. Больших сражений, как и в прошлую кампанию, на суше не произошло. На море адмирал Чичагов, заменивший умершего Грейга, одержал над шведами победы у острова Эланда, а гребная флотилия при Роченсальме.
В кампанию 1790 года новый главнокомандующий граф Салтыков вел на суше небольшие бои с переменным успехом. Решительные действия произошли на море. 2-го мая шведский флот напал на эскадру Чичагова у Ревеля, но потерпел полное поражение. Эскадра Чичагова у Ревеля состояла из 10 кораблей, 5 фрегатов и 14 мелких судов. Неприятельский флот под командой герцога Зюдер-манландского состоял из 20 линейных кораблей, 6 фрегатов и 6 мелких судов. Бой кончился полной неудачей для шведского флота, который, будучи гораздо сильнее нашего, потерпел большой ущерб, причем убит 51 человек, 81 ранен, у нас 8 убитых, раненых 27. В то же время Густав III с гребной эскадрой требовал сдачи Фридрихсгама, но безуспешно. 25-го мая шведский флот атаковал у Красной Горки русскую эскадру адмирала Круза, но снова был разбит и укрылся в Выборгской бухте, где и был блокирован.
Испытывая крайнюю нужду во всем, шведы прорвались из Выборгской бухты после двухдневного боя и с громадным уроном (18 кораблей, 3000 убитых, 5000 пленных). Преследовавшая шведов гребная флотилия принца Нассау-Зигена, зарвавшись, была потрепана у Роченсальма 28-го июня – и этим делом война закончилась. Густав III первый завязал переговоры и мир, подтверждавший з1а1из Vо ап1е, был подписан в Ревеле 3-го августа 1790 года.
Война 1788–1790 годов с достаточной ясностью показала, что для Швеции, даже при самых благоприятных для нее обстоятельствах, борьба с Россией является делом уже безнадежным. Времена Густава —.Адольфа, Карла-Густава и даже Карла XII прошли безвозвратно. Для России война эта – веденная в чрезвычайно затруднительной политической обстановке (борьба с Турцией, угроза войны со стороны Пруссии), является блестящей, хоть и слишком малоизвестной страницей ее военной истории. Маленькая русская армия, в два с лишним раза уступавшая шведам в численности и носившая к тому же полумилиционный характер, с честью выдержала это испытание. Действия ее носят характер активной обороны и являют собой один из самых ярких примеров этого образа действий. Большие сражения имели место лишь на море, где и находился все время центр тяжести событий.
Вторая Польская («Инсуррекционная») война 1795 года
В 1791 году король Станислав Понятовский попытался вывести Польшу из состояния маразма и хронической анархии. Он обнародовал конституцию, объявлявшую королевскую власть наследственной и упразднявшую пресловутое не позволям (ИЬегит уе1о – право каждого шляхтича сорвать сейм по своему желанию). Меры эти, уже запоздалые, встретили противодействие анархической шляхты, составлявшей Тарговицкую конфедерацию. Сторону этой конфедерации приняла Императрица Екатерина (антипатриотичные чаяния ее были в интересах России). Образовались две партии, сторонников реформы или патриотов, выбравших своим вождем Косцюшку, и конфедератов (эти последние в своем близоруком ослеплении не понимали, что играют в руку врагам Польши). Королевской власти фактически не существовало.
Военные действия против России, а заодно и против Пруссии (патриотам, видно, было море по колена), были открыты в марте 1794 года генералом Мадалинским, отказавшимся распустить свою конную бригаду. Его внезапные действия имели успех и привлекли на сторону патриотов многих сторонников. Принявший главное командование Косцюшко был провозглашен диктатором.
С целью ликвидации восстания генерал Игельстром (начальствовавший над русскими войсками в Польше) двинул отряд генерала Денисова, однако в бою под Рославицами 24-го марта Косцюшко наголову разбил этот отряд. Под Рославицами у Косцюшки было 4000, у русских – 5000 бойцов. Мы лишились 4 знамен и 12 орудий. Остатки войск Денисова отступили келецкими лесами к Кракову.
